Музыка и духовность

Анатомия интерпретации. Часть 1. Первичный анализ

ПЕЛ СОЛОВЕЙ. Духовное песнопение иеромонаха Романа (Матюшина-Правдина).

Изложу на этом примере свой подход к исполнению, к поиску собственной интерпретации. Воспринимайте это как небольшой мастер-класс. Исполнители по понятным причинам редко приоткрывают секреты своей творческой лаборатории. Но в данном случае скрывать не стоит.

Пример для меня интересный и может быть весьма познавательным. Придётся немного затронуть и творчество других исполнителей, но буду стараться делать это максимально этично.

Первое, с чего стоит начать -- прослушать первоисточник: авторское исполнение иеромонаха Романа. По нему многое становится понятно, как и каким видится произведение самому автору.



Да, у него оно подано в стиле песнопения (протяжность звуковедения, минимальные перепады в динамических оттенках, акварельность звука). В основном сдержанно, негромко (меццо-пиано, меццо-форте). Первый куплет повторяется в финале. Куплеты у него идут с припевами (признак песни). Нет интерлюдии (проигрыша). Куплеты по исполнению от друга мало чем отличаются. Есть ощущение монотонности (ещё один отличительный признак песнопения и песни). Но всё это в рамках стиля.

После этого идёт первичное знакомство с поэтическим текстом. На основе этого восприятия выдвигаются первые гипотезы: (1) черновая модель восприятия аудиторией и (2) черновая модель авторского замысла.

Разумеется, первый план -- что лежит на поверхности: соловей, "я" (лирический герой), тишина и райская песня соловья.

Затем идёт отбор "эталонных" вариантов (известные исполнители). Отбор нередко субъективен, да и варианты исполнений у одного и того же певца могут быть разные. Отбор важен потому, что надо понять, какие стереотипы уже сформированы у публики. Ведь она воспринимает произведение преимущественно только через популярные (хорошо известные) исполнения.

Очевидно, что для этого произведения эталонная база -- иеромонах Роман, Олег Погудин, Жанна Бичевская.



О чём поёт Олег Погудин? Для меня -- только первый план. Это видно по жестикуляции, интонации, подаче слова. Вполне типичная для Олега Погудина кантилена (льющаяся напевность). Он трактует его как песнопение. Нет интерлюдии. Правда, он убрал и "припевы". Но стиль песнопения. Не слышу здесь романс.



Теперь Жанна Бичевская. Слово у неё звучит здесь более выразительно, чем у иеромонаха Романа и Олега Погудина (на мой взгляд). Она плотнее работает с согласными. Типичный для неё гитарный перебор под колокольный звон. Повторяет припевы. Нет интерлюдии. Есть постлюдия (завершающий фрагмент с проигрышем). Есть некоторое ощущение затянутости. Но звучит убедительно и целостно. Впрочем, как и два предыдущих исполнения.

Второго плана (кроме иеромонаха Романа) у Олега Погудина и Жанны Бичевской не слышу. Всё-таки в центре внимания соловей. Но в нём ли тут дело?

Ищем другие исполнения. Поиск даёт интересный вариант -- Сергей Зыков. Точно найден темп. Именно то, что Моцарт считает главным в музыке ("самое необходимое, самое трудное и самое главное в музыке – это время").



Темп размеренный. Нет излишней торопливости других исполнений. Проникновенность исполнения. Убраны припевы. Есть интерлюдия. Сдержанная гитара. Интересные паузы. Выразительное и распетое слово переходит в камерно-академический вокал. И это уже не песнопение. Это духовный романс.

Здесь уже слышу второй план. Но не могу сказать, что именно Сергей Зыков в него вкладывает. Однако план чувствую. И мне это нравится.

Отправная точка сформирована. Теперь надо глубже разобраться в подтексте произведения и понять, что же своё можно вложить в исполнение.

Ключевая фраза -- "Как я хотел, чтоб он допел о том, что не начать сначала".

О чём здесь речь? О том, что лирический герой, слушая соловья, подводит (промежуточный) итог своей (нелёгкой) жизни? Что райское полуночное пение соловья лишь контрастнее проявляет душевную боль, душевный надлом героя? Есть что-то, что он уже никогда не сможет начать сначала? И что же это? Не сможет начать жизнь? Явно ностальгическая нотка по утраченному навсегда. Но так и непонятно, что же это. Остаётся тайной автора. На этом можно было бы остановиться.

Но мы пойдём дальше. Меня интересует второй (а, быть может, и третий) план. Он ощущается, но пока непонятен.

Анатомия интерпретации. Часть 2. Первичный синтез

Дальнейший поиск идёт по трём направлениям: (1) слово, (2) голос и (3) музыка.

Песня и песнопение требуют меньшей выразительности слова, нежели романс. Кантилена, протяжность (приоритет гласных) имеют побочный эффект: выразительность слова (приоритет согласных) неизбежно теряется. Итальянская вокальная академическая школа имеет приоритетом гласные. Французская вокальная школа -- согласные. Увы, об этом знают очень немногие.

Голос и аранжировку (состав и баланс инструментов) для романса надо подбирать особенно аккуратно. Если романс мыслить как (русскую) лаковую миниатюру, состав лака крайне важен.

Какой здесь должен быть калибр звука, его плотность, требуется ли кантилена или же просто распетое слово? Какова должна быть степень распетости? Насколько можно активно использовать динамические оттенки звука (переходить с тихого пиано на более громкие меццо-форте и форте)? Всё это очень важно. И интуитивно может быть найдено, кстати, ДО раскрытия второго плана (скрытого смысла).

Надо также принять решение -- оставлять духовное песнопение или всё же выбрать духовный романс. Интуитивно мне больше нравится романс. Останавливаюсь на этом варианте.

Важно определить форму (сколько куплетов, должны ли быть рефрены, где и сколько; проигрыши/интерлюдии и т.п.). Раз (духовный) романс -- форма, выбранная Сергеем Зыковым и его гитаристом (Александр Вулла), весьма хороша.

Черновой вариант уже сформирован, синтезирован. Теперь надо его доопределять под себя.

Продолжим работу над произведением. Вновь вернёмся к анализу, но уже на другом уровне восприятия (имея на руках первичные анализ и синтез).

Анатомия интерпретации. Часть 3. Вторичный анализ

Корпус текстов иеромонаха Романа можно найти на его официальном сайте vetrovo.ru. Нам потребуется немного прогрузиться в этот процесс.

Но прежде имеет смысл попробовать выстроить ассоциативные связи: есть ли какие-то произведения, которые родственны данному (субъективно)?

Мне пришли в голову четыре: два иеромонаха Романа ("Ты не пой соловей", "Ах, как птицы поют"), одно великого князя  К.К.Романова ("Растворил я окно") и одно М.Ю.Лермонтова ("Ангел"). У них есть вокальные варианты: два песнопения, классический романс на музыку П.И.Чайковского и старинный романс на музыку А.Е.Варламова.

"Пел соловей" написано в 1990 г. Это важно. Запомним.

"Ты не пой, соловей". Интересно, но на офиц. сайте оно отсутствует. Известно, что написано явно до 1988 г., когда его исполнил Максим Трошин. В нём горестные нотки превалируют.  Соловей как посланник Родины. Прощание со светским миром. Путь отрешения от мирской жизни.

"Ах, как птицы поют". Это уже 1996 г. Вновь соловей. Здесь воспевается любовь к Богу и любовь к Родине. Некие аналогии проглядываются. Но ключа всё же не видно.

"Растворил я окно". 1885. К.К.Романов пишет поэтическое письмо из Германии своей жене Элизе в Россию. Письмо светлое. Всего год, как они женаты. К.К.Романов еще не генерал от инфантерии, а штабс-капитан, командир роты Измайловского полка. Самый известный вариант этого классического романса -- на музыку П.И.Чайковского. И здесь (родной) соловей, поющий родную песню -- духовная связь с далёкой Родиной. Вновь ностальгия.

"Ангел". 1831. М.Ю.Лермонтов. Великолепная музыка слова. И какая духовная чистота!

Прежде чем перейти к "Ангелу" Лермонтова, попробуем поближе познакомиться с духовным миром иеромонаха Романа, с его ментальностью. Она раскрывается не только в его творчестве, но и в прямой речи, см. офиц. сайт (ответы на вопросы аудитории).

Ниже сделал небольшую подборку его высказываний.

-- Что самое главное в духовной жизни на Ваш взгляд, к чему стоит стремиться в первую очередь?
-- «Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим» — сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя».

<< Теперь о стихах. Не отражайте отражённое, отражайте Божие.  >>
<< Cтарайтесь читать благоговейно, как бы предстоя пред Господом. >>
<< Желание уединения присуще многим, потому что суета – неестественное состояние души. Покрытая рябью вода не отразит звёзд, луны, солнца. А на обычную лужу невозможно смотреть, если она отражает солнце. Покойное состояние – мирное состояние души, получившей этот Дар от Миродателя. >>
<< Все мы родом из детства. То, что в родительском доме получили, то и развиваем – духовное или материальное. Но отец и мать делятся тем, что имеют. Если родители не привели к Роднику, дети привыкнут к лужам. >>

Соловей -- это райское, ангельское пение. Чистота его голоса устремляет душу ввысь. Для меня соловей однозначно образ ангела. А не просто певчая птица семейства дроздовых. Это Божья, святая птица. В Древней Греции соловей считался священной птицей поэзии. Виргилий сравнивает пение Орфея с соловьиным плачем.

Образ ангела может быть разным. Вот здесь нам и пригодится принцип аналогий. Для себя сразу выбрал ангела Лермонтова. Это не означает, что скрытый сюжет в "Пел соловей" должен в точности повторяться (это не прямая подстановка). Правда, является он уже в образе соловья.

Итак, второй план готов. Это ангел, который воспевает Бога.

Как и у Лермонтова соловей-ангел здесь ("Пел соловей") связан с хрустально-чистой, невинной, неземной душой младенца. Известно, что Лермонтов написал это стихотворение в память о той незабываемой колыбельной, что пела ему мать ("Когда я был трёх лет, то была песня, от которой я плакал … Её певала мне покойная матушка"). В этом ключ к пониманию моей интерпретации.

Но есть и третий план. Он и раскроет смысл ключевой фразы -- "Как я хотел, чтоб он допел о том, что не начать сначала".

И в нём нам поможет Иван Бунин. У него есть стихотворение "Ангел" (1891), которое как бы перекликается с лермонтовским.

В вечерний час, над степью мирной,
Когда закат над ней сиял,
Среди небес, стезей эфирной,
Вечерний ангел пролетал.

Он видел сумрак предзакатный,-
Уже синел вдали восток,-
И вдруг услышал он невнятный
Во ржах ребенка голосок.

Он шел, колосья собирая,
Сплетал венок и пел в тиши,
И были в песне звуки рая,-
Невинной, неземной души.

‘Благослови меньшого брата,-
Сказал Господь. — Благослови
Младенца в тихий час заката
На путь и правды и любви!’

И ангел светлою улыбкой
Ребенка тихо осенил
И на закат лучисто-зыбкий
Поднялся в блеске нежных крыл.

И, точно крылья золотые,
Заря пылала в вышине.
И долго очи молодые
За ней следили в тишине!

Остался последний шаг. Ещё одно стихотворение Ивана Бунина, уже 1906 г.

Я помню спальню и лампадку,
Игрушки, теплую кроватку
И милый, кроткий голос твой:
«Ангел-хранитель над тобой!»

Бывало, раздевает няня
И полушепотом бранит,
А сладкий сон, глаза туманя,
К ее плечу меня клонит.

Ты перекрестишь, поцелуешь,
Напомнишь мне, что он со мной,
И верой в счастье очаруешь…
Я помню, помню голос твой!

Я помню ночь, тепло кроватки,
Лампадку в сумраке угла
И тени от цепей лампадки…
Не ты ли ангелом была?

Как называется это стихотворение и кому оно посвящено? Называется "Матери". Написано о тех нежных годах младенчества и о самом близком человеке, которого Бунин просто боготворил.

"Пел соловей". Итак, первый план -- соловей. Второй план -- ангел. Третий план -- мать и хрустально-чистое детство лирического героя (то, что уже никогда не вернуть). Ангел здесь одновременно образ матери и духовная связь с чистотой младой души.

Анатомия интерпретации. Часть 4. Финальная интерпретация (вторичный синтез)

В аранжировке требуется отразить хрустальность невинной детской души. Это делает партия фортепиано ("хрустализация"). Основу составляет гитара. Она даёт выразительность угадываемого поэтического слова музыки (музыкальные "согласные").

Голос (вокал). Никакого академического пения. Да, распетое слово, но не переходящее ни в коем случае в кантилену. Минимум динамических оттенков. Выразительность слова.

Сила воздействия выше, когда голос как бы отходит на задний план. В фонограмме у меня записаны электронные инструменты. На концертах прошу своих музыкантов исполнять произведение именно как инструментальное, как инструментальный романс. Своим словом (как бы мелодекламация) я не должен закрывать музыку -- эхо ангельского пения. Видеоряд выстроен под эту интерпретацию.

Но почему "Как я хотел, чтоб он допел"?
Эта хрустальная чистота - пусть она длится подольше... Но нет. Почему?

Словей - Ангел? Есть ещё и Соловей-разбойник. Не у иеромонаха Романа, конечно. Разумеется, речь идёт об индивидуальной интерпретации исполнителя, и тут он руководствуется своими ассоциациями.

Вы говорите: "...надо глубже разобраться в подтексте произведения и понять, что же своё можно вложить в исполнение."

Подтекст. Есть опасность злоупотребить этим понятием. Его нельзя понимать, как нечто, не находящееся в самом тексте. Если в тексте есть какие-то краски и оттенки, которые намеренно завуалированы автором, и понятно, какими средствами и для чего это сделано, можно говорить о подтексте. Но надо назвать их. Это как "горькая усмешка" (аналогия  ) - разновидность самоиронии: по внешнему, первому впечатлению - усмешка, но вуалирующая горе или глубокое сожаление. О подтексте стоит говорить, если внешнее впечатление о произведении кажется несовместимым с открывающимся в нём смыслом.

Когда о соловье говорится "а он трещал в своих кустах", нужно иметь очень изощрённую фантазию, чтобы связать это с образом матери-ангела. Если бы еще в кущах, а то в кустах. В Лермонтовском Ангеле противопоставлены звуки небес (песня ангела) песням земли. Это предельный уровень, два противоположные края шкалы. А у о.Романа противопоставление даже более мелкого порядка - соловей людскую славу отвергает. Из кустов - то есть на своём, на том же, что и людская слава, совсем не небесном уровне. Слава, атрибут взрослости - и образ, имеющий исток в детстве? Не вяжется как-то...

Но продемонстрированный механизм поиска - очень интересный, спасибо большое за допуск в творческую лабораторию! Получил большую радость.

Незнайка на луне пишет:Но почему "Как я хотел, чтоб он допел"?
Эта хрустальная чистота - пусть она длится подольше... Но нет. Почему?

Потому что это невозможно. Она запятнана грехами. Впрочем, сам вопрос уже выдает вашу ментальность.

Чтобы было понятно и отношение иеромонаха Романа: "Если Машенька была крещена, то радуюсь за её чистую душу, не увидевшую мерзостей міра сего".

Незнайка на луне пишет:Словей - Ангел? Есть ещё и Соловей-разбойник. Не у иеромонаха Романа, конечно. Разумеется, речь идёт об индивидуальной интерпретации исполнителя, и тут он руководствуется своими ассоциациями.

Вы вольны идти любым путем. Только надо понимать, что этот путь будет отражать вашу индивидуальность, вашу ментальность. Если вы тут видите соловья-разбойника, это уже оттиск вашей души.

Незнайка на луне пишет:Подтекст. Есть опасность злоупотребить этим понятием. Его нельзя понимать, как нечто, не находящееся в самом тексте.

Опять явное недопонимание. Подтекст автора меня интересует не в первую очередь. Я строю свой подтекст, за который отвечаю. Смущает слово "подтекст"? Хорошо -- считайте, что "тайный смысл". Но не собираюсь о нём рассказывать всем. Пример с "Пел соловей" -- исключение. Слушайте другие мои исполнения и гадайте о скрытом смысле. Подсказок и пояснений не будет. ))

Незнайка на луне пишет:Когда о соловье говорится "а он трещал в своих кустах", нужно иметь очень изощрённую фантазию, чтобы связать это с образом матери-ангела.

Увы, вы невнимательно слушали моё исполнение, там звучит иначе. Этого слова просто нет.

Если вы чего-то не видите -- это ваше мировосприятие. У меня совершенно иное. Только и всего. Данное обсуждение это ярко показывает.

Я внимательно слушал. У автора "трещал", поэтому и удивлён, как вы проложили мостик к ангелу. Впрочем, вы объяснили. Понимаю, что вы как исполнитель решаете свою задачу. Я не исполнитель, я решаю другую задачу - пытаюсь понять авторское произведение иеромонаха Романа. А потом уже вашу интерпретацию. Мы начали разговор с того, как каждый понимает исходное произведение, и я держу это в голове. Вы немного изменили текст под свою интерпретацию, вы как исполнитель выступаете в качестве соавтора уже нового произведения - своей интерпретации. Это понятно.

Так почему у о. Романа "допел" всё-таки? Вы оставили это неразрешенным вопросом на первом этапе анализа. А вашему лирическому герою больно осознавать, что "это невозможно", поэтому "как я хотел, чтоб он допел"? Вы всё время недоговариваете. Дело не в моей ментальности, а в расстановке точек над i. Уж коли вы решили раскрыть свою лабораторию в одном произведении, так уж раскрывайте.

Незнайка на луне пишет:Я внимательно слушал. У автора "трещал", поэтому и удивлён, как вы проложили мостик к ангелу. Впрочем, вы объяснили.

Свистал. Не трещал. У Жанны Бичевской, у Сергея Зыкова, у меня. У Олега Погудина он свистел. Трещал он у иеромонаха Романа. У Бичевской и Погудина он также в конце ещё и трещал. Они выбрали такой вариант.

Незнайка на луне пишет:Так почему у о. Романа "допел" всё-таки?

Почему он "допел" у иеромонаха Романа, спросите лучше у него. Никогда стараюсь не говорить за других. Либо додумывайте сами за него. Вижу ваш азарт, но в эту рулетку играть смысла не вижу. Я пояснил, почему именно так в моей интерпретации.

Итак, лермонтовский/бунинский ангел в образе соловья. Для лирического героя пение ангела-соловья напоминает о колыбельной матери, о самом родном ему человеке, о духовной чистоте детской души, о том, что уже никогда не возвратить назад грешному взрослому в этом "мире печали и слёз".

Поющему ангелу не нужна "людская" слава. Монашеское пение отличается от светского и тем, что поющие могут стоять кругом, спиной к аудитории. У них нет цели её развлекать. Аудитория просто внимает их пению, которое обращено ввысь. Соловей здесь поёт не для лирического героя, а для Создателя. "О Боге великом он пел, и хвала его непритворна была".

Лирический герой внимает звуку его песни, песни без слов, но живой. Лирическому герою хотелось бы услышать в пении ангела отзвуки того, что глубоко волнует его самого -- колыбельная матери. Чтобы вновь она очаровала его верой в счастье. Но допоёт (пропоёт) ли об этом ангел?

Колыбельная -- не только воспоминание о матери, о хрустально-чистой детской душе. Колыбельная песня -- это и оттиск ментальности народа. Федерико Гарсиа Лорка в одной из своих лекций довольно подробно это разбирал.

В чудесной песне ангела-соловья лирический герой (в моей интерпретации!) слышит признание любви к Богу, любви к матери, любви к родной земле. "И были в песне звуки рая,- невинной, неземной души"...

Прекрасно написали, спасибо, все важные акценты расставлены. Я думаю, другим участникам, кто, возможно, следит за нашим разговором, но сам не пишет, также было интересно, не только мне.

Незнайка на луне пишет:Но почему "Как я хотел, чтоб он допел"?
Эта хрустальная чистота - пусть она длится подольше... Но нет. Почему?

Очень интересный вопрос! Слово "допеть" авторы различных словарей объясняют несколько по-разному. В Энциклопедическом словаре это "окончить пение, петь до какого-либо предела". В Толковом словаре Ушакова "спеть что-нибудь до конца". Разница, на первый взгляд, небольшая, но она есть.

Мне кажется, Вы имеете в виду значение "окончить пение", отсюда ощущение скоротечности, ожидания и даже желания героем конца соловьиной песни. Но ведь можно понять и по-другому: допел до конца, то есть до логического завершения песни. Не прервался, не сбился, не улетел, никто и ничто не помешало, а значит - не оставил героя, живущего сейчас в унисон с этой песней и только ею одной. Допел песню - как будто бы допел жизнь, которую и "не начать сначала" - не очистить от ошибок, нелепостей, грехов, даже просто не пережить снова ни одного мгновения, сладкого или горького.

То есть действительно "пусть она длится подольше", эта "хрустальная чистота", но не безмерно долго, а ровно столько, сколько нужно для того, чтобы наполнить душу, - не прерваться раньше срока, на взлёте эмоции, но и не переполнить собой. Гармония Божьего мира, высшая разумность природы - и рядом простой человек, который может стремиться к этой гармонии, видеть и понимать её, но никогда её не достигнет.

"Свистал", "трещал" и "выделывал коленца" - это все достаточно точное описание песенки соловья. Она именно такая, состоящая из коленцев, чередующегося трещания, цоканья и посвистов. "Свистел" - это уже не совсем точно, свист - это длинный монохромный звук, а соловей именно "свистает" - издает отдельные короткие мелодичные свисты.
Для меня песня соловья не ассоциируется с неземным и ангельким пением,я воспринимаю это как звуки земные, отражение красоты окружающего мира, творения Божия. Ведь она дана нам не только в зрительных образах, но и в звуках, ароматах и иных простых земных ощущениях.
Тут можно вспомнить не романс, а оперу "Иоланта" Чайковского, где героиня - слепая девушка - говорит такие слова:

Чтобы Бога славить вечно,
Рыцарь, мне не нужен свет:
Благость Божья бесконечна,
Ей нигде пределов нет!
В жарком дне, в благоуханьях,
В звуках и во мне самой,
Отражен во всех созданьях
Бог незримый и благой!
Можно ль видеть щебетанье
Птички в розовом кусте,
Или сладкое журчанье
Быстрой речки на песке?


Можно ль видеть в небе
грома рокот дальний,
или трели соловья,
колокольный звук хрустальный,
голос твой, твои слова?
Но, чтоб знать красу вселенной,
Рыцарь, мне не нужен свет.

У каждого своя вера, свой взгляд и свой путь.

Булат Окуджава пишет:
Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.

Удалось найти хронологию создания нескольких стихотворений иеромонаха Романа, среди которых и "Пел соловей". На мой взгляд,  их последовательность пронизана развитием определенных настроения и мыслей автора. Важны даты: с 12 мая по 22 июня 1990 г.

Отошли от меня, отошли от меня до единого...

Отошли от меня, отошли от меня до единого,
Говорящие мне, впрочем, что поминать их слова?
И плыву в никуда обреченною рыхлою льдиною,
Обгоняя в пути торжествующие дерева.
Ледоход, ледоход наконец-то оковы разрушены,
Замутнели ручьи, полноводней река, что ни день.
И застряну в кустах, чтобы ночью под звездное крошево,
Схоронясь ото всех, растворяться в холодной воде.
И не станет меня, и река не замедлит движения,
Разольется вовсю, затопляя чужие края,
Одинокий олень, лобызая свое отражение,
На коленях губами коснется души моея.

12 мая 1990 г., п. Кярово

И снова я один, как дерево зимой...

И снова я один, как дерево зимой,
Метель кусты сугробами завалит.
Пока еще дрожит листок последний мой,
Но знаю я: и он меня оставит.
Ну что ж, лети, лети на белый мех,
Быть может, хоть себя от дум избавишь.
Отныне я познал, что ты вернее всех,
Но что мне от того, коль отпадаешь.
Оставит ночь к утру звериные следы,
И волчий вой замрет перед рассветом.
Нет и листа на мне, какие уж плоды,
Душа как в иней саваном одета.
И той порой, холодною порой
Еше студеней будет от разлуки.
И ты, и ты, и ты уж не со мной,
К кому теперь протягивать мне руки?
Но как бы я не мерз, но как бы я не стыл,
Весенний дух коснется, оживляя.
И отряхну тоску, и новые листы
Зашелестят, отпавших поминая.

8 июня 1990 г., п. Кярово


И коснется меня боль обмана...

И коснется меня боль обмана,
Все на свете собою затмит.
И откроются старые раны,
И душа зазнобит, зазнобит.
И не стану искать утешенья,
Зачеркну и друзей, и мечты.
И мои неземные мученья
Не отымет никто, даже ты.
Затворю я певучие ставни
И зажгу восковую свечу,
С этой болью пред Господом встану,
Мытаревы слова прошепчу.
Боже, милостив буди ми, Боже,
Всепрощенье Свое помяни,
В скорбный час, непомерно тревожный
Чуждый дух от меня отжени.
И отыдет тогда боль обмана,
Будет вечер и светел, и тих.
И закроются старые раны,
Словно ставни на окнах моих.

13 июня 1990 п. Кярово

Пел соловей, ах, как он пел...

Пел соловей, ах, как он пел,
И тишина ему внимала.
Как я хотел, чтоб он допел
О том, что не начать сначала.
А он свистал весь день и ночь,
А он выделывал коленца,
Как-будто мне хотел помочь
Хотя б немного отогреться.
И плыл туман живой водой,
Стога, стога в тумане плыли.
И даже звезды песне той
Небесным отраженьем были.
А воздух травами пропах,
И я стоял в предверьи рая,
А он трещал в своих кустах,
Людскую славу отвергая.
Я понимал, настанет тишь,
Луна застынет горьким комом.
Ты улетишь и прилетишь,
Но пропоешь уже другому.

14 июня 1990 г., п. Кярово

Белая ночь приготовила ложе

Белая ночь приготовила ложе на Псковщине,
Белая ночь соловьям на дает отдохнуть.
Белая ночь поглядела на луг недокошенный,
Чтоб и самой, разметавшись на травах, уснуть.
Белая ночь воскурила туманани легкими,
Клочья тумана, паря, с облаками слились
Белая ночь отпустила в пределы далекие
Думушки горькие: стой, созерцай и молись.
Из-за тумана деревья как-будто подвешены.
Белая церковь особым напевом звучит.
Все лод луною великим затишьем утешено,
Все под луною Творца прославляет в ночи.

18 июня 1990 г., п. Кярово

Все зарастет, была бы кость живая...

Все зарастет, была бы кость живая,
Увидел я, растоптан мой родник.
Нет, не кричал к ответу призывая,
Но ублажил и мертвых в тот же миг.
О, мой родник! Как я к тебе стремился
Под солнцепеком, сглатывая пыль.
Так для того ли над тобой склонился,
Чтоб посмотреть на след чужой стопы?!
Мне поделом, я неспроста наказан,
Приемлю отрезвляющую боль.
Хотел омыть заразу иль проказу,
Но видно век носить ее с собой.
Я и не смел дотронуться устами,
И не мечтал когда-нибудь дойти.
И вот застыл в отчаяньи устало:
Нечистоты твоей не понести !
Плевки и поругания - все в прошлом,
И ноет, как чахоточная, грудь.
Осела муть, но явственней подошва
(Не мне ли в сердце оседала муть?)
Куда идти? Отныне за спиною
Источник мой (теперь уже не мой)
О, небо! Изнемогшего от зноя
Напой хотя бы влагой дождевой.

21 июня 1990 г: Кярово

Я пойду по земле, оскверненной...

Я пойду по земле, оскверненной обманом.
По росистой тропе прямо в облачный дым,
Остужая головушку в горьких туманах,
За собой оставляя пустые следы.
А к полудню роса, как всегда, испарится,
И следы, уходящие вдаль, пропадут.
На рассвете вскричит одинокая птица
И напьется холодной росы на лету.
Я не стану взывать к торопливым прохожим,
Чуждый мир в невеселых глазах усмотрев.
Вечерами порой тишину потревожит
Светлой грустью своей колокольный напев.
И застанет гроза где-то в поле под стогом,
Засверкает вовсю, загремит в парный день.
И крестом осенясь, помолчу я пред Богом,
Подставляя лицо леденящей воде.
И промокну насквозь, и отыдет усталость,
И просохну потом от объятий грозы.
Слава Богу за все, за блаженную малость;
Солнце видел и я в отраженьи росы.

22 июня 1990 г., п. Кярово [/b]

"Отошли от меня, отошли от меня до единого,
Говорящие мне, впрочем, что поминать их слова?" - важно: потеря единомышленников (?), запали в душу сказанные ими слова.

"И застряну в кустах, чтобы ночью под звездное крошево,
Схоронясь ото всех, растворяться в холодной воде." - важно: кусты - место уединения и слияния с природой до растворения в ней.

"И снова я один, как дерево зимой,
Метель кусты сугробами завалит." - важно: все отпали, остался один, снова кусты, на этот раз заваленные сугробами - одиночество до древесного окоченения в метель (стихотворение написано в июне!).

"Душа как в иней саваном одета.
И той порой, холодною порой
Еше студеней будет от разлуки.
И ты, и ты, и ты уж не со мной,
К кому теперь протягивать мне руки?" - важно: нарастание чувства одиночества, душа замерзает в разлуке.

"Но как бы я не мерз, но как бы я не стыл,
Весенний дух коснется, оживляя.
И отряхну тоску, и новые листы
Зашелестят, отпавших поминая."- важно: начинается осознание, рефлексия, духовная работа - "отряхну тоску".

"И коснется меня боль обмана" - важно: раздумья привели к пониманию случившегося обмана.

"Зачеркну и друзей, и мечты." - важно: понимание привело к действию.

"С этой болью пред Господом встану,
Мытаревы слова прошепчу.
Боже, милостив буди ми, Боже,
Всепрощенье Свое помяни,
В скорбный час, непомерно тревожный
Чуждый дух от меня отжени." - важно: обращение к помощи и милости Господа.

"И отыдет тогда боль обмана,
Будет вечер и светел, и тих.
И закроются старые раны,
Словно ставни на окнах моих." - важно: вера, молитва залечат раны, уймут боль обмана.

На следующий день, 14 июня 1990 года, о. Роман записывает стихотворение "Пел соловей".

"Пел соловей, ах, как он пел" - важно: июнь, соловьи, продолжается перемена настроения.

"Как я хотел, чтоб он допел
О том, что не начать сначала." - важно: чёрные мысли любят возвращаться и мучить заново; соловей должен допеть, чтобы горестные мысли не вернулись.

"А воздух травами пропах,
И я стоял в преддверьи рая,
А он трещал в своих кустах,
Людскую славу отвергая." - важно: преддверие рая; есть картина В.М. Васнецова "Радость праведных о Господе. Преддверие рая", она украшает барабан главного купола Владимирского Собора в Киеве







http://www.liveinternet.ru/users/4875233/post216412705/ ; стоит посмотреть на лица изображённых на ней библейских персонажей, чтобы понять значение слова "радость", настоящую цену радости, на лицах - печать прошлых мук, страданий, поисков; кусты как прибежище не нужны, они отданы соловью, отвергающему "людскую славу" (молву, от "ославить"), лирический герой в другом настроении - настроении радости о Господе.

"Ты улетишь и прилетишь,
Но пропоешь уже другому." - важно: боли отболели, преддверие рая, соловей прилетит вновь, чтобы утешать кого-то другого, кто еще только в начале мучительной борьбы со своими мрачными мыслями, а у лирического героя они навсегда в прошлом, он в преддверии рая.

"Белая ночь отпустила в пределы далекие
Думушки горькие: стой, созерцай и молись." - важно: подтверждение необратимости найденного с Божьей помощью душевного равновесия.

"Все зарастет, была бы кость живая", "Плевки и поругания - все в прошлом" - важно: укрепление душевного перелома.

"Слава Богу за все, за блаженную малость;
Солнце видел и я в отраженьи росы." - важно: итог проделанной духовной работы.

Здесь несколько другой временной период, но тоже интересно звучит тема соловья.

Отойди, отойди, грусть-печаль,
Не тревожь, не тревожь, я не твой.
Мне теперь в самый раз замолчать,
Не качая седой головой.

Улетучились думы мои,
И омылась душа тишиной.
Пусть о чём-то поют соловьи,
Я приветствую голос иной.

И сирень для меня отцвела,
Не волнует, как давеча, грудь.
Я своё на земле отжелал,
Утешенья не жажду ничуть.

Погребальное в цвете фаты
Старый сад неспроста усмотрел.
Всё обман! Даже эти цветы.
Слава Богу, хоть к ночи прозрел.

Соловьи, умолчите на миг.
Что свистеть до утра без конца?
Я смирился, к утратам привык,
Обретаю в утратах Творца.

Улетучились думы мои,
И омылась душа тишиной.
Пусть о чём-то поют соловьи,
Я приветствую голос иной.

1 января 1993. Санкт-Петербург

Здесь уже налицо противопоставление "земного" пения соловья и "голоса иного".  А также призыв к соловьям - замолчать. Сколько можно петь и тревожить этими песнями? Может быть, потому, что земное уже совершенно чуждо обращённому мыслями к небу герою, а может быть, наоборот, потому, что тонкая нить, связывающая его с земными радостями, никак не порвётся до конца, и причина этому - соловьи. Так или иначе это пример развития в творчестве поэта устойчивого мотива, его эволюции и трансформации. И над этим мотивом можно ещё думать и думать.

Руслан Богатырев пишет:У каждого своя вера, свой взгляд и свой путь.

Булат Окуджава пишет:
Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.

Мысль сама по себе бесспорная! Не поняла, откуда взялась такая цитата. Пересмотрела тему - не нашла. Если что, то это всё-таки пишет не Булат Окуджава, а Юрий Левитанский.