История болезни I [«Я был и слаб и уязвим...»] – Владимир Высоцкий

автор **Ирина Н.** Вт Сен 03, 2024 1:58 am

Владимир Высоцкий - История болезни I [«Я был и слаб и уязвим...»]

https://www.youtube.com/watch?v=Pryq414Cq_Q

автор: Владимир Высоцкий

Песню (из трилогии «История болезни») «История болезни I» [«Я был и слаб и уязвим...»] – другое название «Ошибка вышла» - (по утверждению Михаила Шемякина) Владимир Высоцкий написал на основе его рассказов о психиатрических клиниках [1975-1976 гг].

В основу сюжета песни лёг разговор Высоцкого с художником Михаилом Шемякиным, когда Шемякин рассказал ему о своем принудительном лечении в экспериментальной психиатрической лечебнице, куда был отправлен из-за продолжения работы, несоответствующей нормам соц. реализма (авангардизма).

В 1980 году, через месяц после смерти Высоцкого, на радио «Свобода» Михаил Шемякин рассказал предысторию песни «Ошибка вышла»:

«Мало кто знает, что одной из самых своих серьезных песен он считал “Я был и слаб, и уязвим”. Хочу рассказать, что это за песня, и как она возникла...

Однажды я рассказывал ему об одной из страшных психиатрических больниц города Ленинграда [экспериментальная клиника Осипова], где я провел несколько месяцев, где врачи – поверх офицерских униформ на них были напялены белые халаты – производили над нами всеми свои страшнейшие эксперименты. Через некоторое время Володя пришел ко мне и исполнил удивительную песню “Я был и слаб, и уязвим”». Так появилась первая песня трилогии...»

Первое авторское исполнение – 1976 г, последнее – июль 1979 г.

Я был и слаб и уязвим,
Дрожал всем существом своим,
Кровоточил своим больным
Истерзанным нутром, -
И, словно в пошлом попурри,
Огромный лоб возник в двери
И озарился изнутри
Здоровым недобром.

Но властно дернулась рука:
«Лежать лицом к стене!» -
И вот мне стали мять бока
На липком топчане.

А самый главный – сел за стол,
Вздохнул осатанело
И что-то на меня завел,
Похожее на «дело».

Вот в пальцах цепких и худых
Смешно задергался кадык,
Нажали в пах, потом – под дых,
На печень-бедолагу, -
Когда давили под ребро –
Как ёкало мое нутро!
И кровью харкало перо
В невинную бумагу.

В полубреду, в полупылу
Разделся донага, -
В углу готовила иглу
Нестарая карга, -

И от корней волос до пят
По телу ужас плелся:
А вдруг уколом усыпят,
Чтоб сонный раскололся?!

Он, потрудясь над животом,
Сдавил мне череп, а потом
Предплечье мне стянул жгутом
И крови ток прервал, -
Я, было, взвизгнул, но замолк, -
Сухие губы на замок, -
А он кряхтел, кривился, мок,
Писал и ликовал.

Он в раж вошел – знакомый раж, -
Но я как заору:
«Чего строчишь? А ну покажь
Секретную муру!..»

Подручный – бывший психопат –
Вязал мои запястья, -
Тускнели, выложившись в ряд,
Орудия пристрастья.

Я терт и бит, и нравом крут,
Могу – вразнос, могу – враскрут, -
Но тут смирят, но тут уймут –
Я никну и скучаю.
Лежу я голый как соко́л,
А главный – шмыг да шмыг за стол –
Все что-то пишет в протокол,
Хоть я не отвечаю.

Нет, надо силы поберечь,
А то ослаб, устал, -
Ведь скоро пятки станут жечь,
Чтоб я захохотал.

Держусь на нерве, начеку,
Но чувствую отвратно, -
Мне в горло всунули кишку –
Я выплюнул обратно.

Я взят в тиски, я в клещи взят –
По мне елозят, егозят,
Всё вызнать, выведать хотят,
Всё пробуют на ощупь, -
Тут не пройдут и пять минут,
Как душу вынут, изомнут,
Всю испоганят, изорвут,
Ужмут и прополощут.

«Дыши, дыши поглубже ртом!
Да выдохни, - умрешь!»
«У вас тут выдохни – потом
Навряд ли и вздохнешь!»

Во весь свой пересохший рот
Я скалюсь: «Ну, порядки!
Со мною номер не пройдет,
Товарищи-ребятки!»

Убрали свет и дали газ,
Доска какая-то зажглась, -
И гноем брызнуло из глаз,
И булькнула трахея.
И он зверел, входил в экстаз,
Приволокли зачем-то таз…
Я видел это как-то раз –
Фильм в качестве трофея.

Ко мне заходят со спины
И делают укол…
«Колите, сукины сыны,
Но дайте протокол!»

Я даже на колени встал,
Я к тазу лбом прижался;
Я требовал и угрожал,
Молил и унижался.

Но туже затянули жгут,
Вон вижу я – спиртовку жгут,
Все рыжую чертовку ждут
С волосяным кнутом.
Где-где, а тут свое возьмут!
А я гадаю, старый шут:
Когда же раскаленный прут –
Сейчас или потом?

Шаба́ш калился и лысел.
Пот лился горячо, -
Раздался звон – и ворон сел
На белое плечо.

И ворон крикнул: «Nevermore!» -
Проворен он и прыток, -
Напоминает: прямо в морг
Выходит зал для пыток.

Я слабо подымаю хвост,
Хотя для них я глуп и прост:
«Эй! За пристрастный ваш допрос
Придется отвечать!
Вы, как вас там по именам, -
Вернулись к старым временам!
Но протокол допроса нам
Обязаны давать!»

И я через плечо кошу
На писанину ту:
«Я это вам не подпишу,
Покуда не прочту!»

Мне чья-то желтая спина
Ответила бесстрастно:
«А ваша подпись не нужна –
Нам без нее все ясно.»

«Сестренка, милая, не трусь –
Я не смолчу, я не утрусь,
От протокола отопрусь
При встрече с адвокатом!
Я ничего им не сказал,
Ни на кого не показал, -
Скажите всем, кого я знал:
Я им остался братом!»

Он молвил, подведя черту:
«Читай, мол, и отстань!»
Я впился в писанину ту,
А там – одна латынь…

В глазах – круги, в мозгу – нули, -
Прокля́тый страх, исчезни:
Они же просто завели
Историю болезни!

1975 – 1976 гг