Украденные сказки

У Железного занавеса СССР были и свои плюсы: если бы этого пресловутого занавеса не было бы, то мы лишились бы милых и любимых детских книг про Волшебную страну Изумрудного города, про Незнайку и Буратино. Впрочем, всё по порядку.

«ЗАИМСТВОВАНИЯ»

Про «Золотой ключик» Алексея Толстого мы уже много писали. И не секрет был даже в советские годы, что эта книга скопирована с «Пиноккио», итальянской сказки Карло Коллоди, вышедшей в 1883 году. Единственное, чем никто никогда не интересовался, – а как же по поводу авторских прав? Рьяные поклонники Алексея Толстого писатели Еремин и убежденный марксист Киняпин доказывали, что Толстой создал что-то принципиально новое, взяв сказку Коллоди лишь за основу, а потому про авторские права Коллоди можно вообще не говорить. Так ли это? Как бы там ни было, а потомки Карло Коллоди (он умер в 1890 году), похоже, и не догадывались о том, что Пиноккио превратился в загадочном далеком Советском Союзе в некого Буратино.

Также не секретом было и то, что Александр Волков своего «Волшебника Изумрудного города» полностью скопировал с книги американского сказочника Фрэнка Баума «Удивительный волшебник Оз», вышедшей в 1900 году.

Математик Волков, хорошо знавший английский язык, упражнялся в художественном переводе на книге Баума, но затем, поменяв некоторые имена главных героев и чуть-чуть поменяв некоторые эпизоды, издал эту сказку в журнале «Пионер» в 1939 году без упоминания имени Баума. Мол, сам всё придумал…

Но еще до «Пионера» в 1937 году Самуилу Яковлевичу Маршаку, тоже блистательному переводчику с английского, перевод Волкова очень понравился, и он убедил его издать книгу. О чём договаривались Волков и издательство целых два года после одобрения Маршака? Волков требовал, чтобы его фамилия была вместо фамилии Баума на обложке, а редактор не соглашался? Или редактор боялся в 1937-1939 годах поставить фамилию иностранного писателя и упрашивал Волкова поставить только свою, а тот не соглашался, понимая, что это плагиат? Это нам, увы, неведомо.

Факт лишь в том, что в начале 1941 года, когда книга «Волшебник Изумрудного города» наконец-то увидела свет, на обложке имени Баума не стояло. В 1959 году вышло второе издание книги об Элли и её друзьях, с вновь некоторыми изменениями (в частности тигромедведи превратились в саблезубых тигров, а сирота Элли «обзаводится» родителями). Про Фрэнка Баума было упомянуто лишь в введении книги.

Волков вроде бы стремился отодвинуться от оригинальной версии Баума как можно дальше, но все равно этого у него не получилось. Образ главных героев и даже их внешний вид ничуть не изменился с 1900 года, как и не изменился и основной сюжет. Но вот последующие книги Волкова, в частности «Урфин Джюс и его деревянные солдаты», на Баума якобы уже не опирались. Это, как мы все полагали, уже оригинальные идеи самого Волкова. Как и оригинальной идеей писателя Николая Носова якобы был «третий кит» советской художественной детской литературы – Незнайка… Эх, если бы.

ИДЕИ ФРЭНКА БАУМА

Вообще, математик со знанием английского языка Александр Волков весьма грамотно и логично «строил» свою Волшебную страну, пусть изначально и полную копию Фрэнка Баума про волшебника страны Оз. Железный занавес и несоблюдение Советским Союзом каких-либо авторских прав и международных договоренностей уберегли писателя от крупного штрафа за плагиат, который в наше время его бы точно настиг. Ну, представьте, что некий Петров переводит на русский «Гарри Поттера» и без спросу печатает в России или Беларуси, лишь изменив имена главных героев. Такой бы Петров всю оставшуюся жизнь работал бы на штрафы.
Однако в 1963 году в книге про Урфина Джюса и его деревянных солдат Волков, казалось всем, уже более ни на кого не опирался, а всё сочинил сугубо благодаря своему таланту. Увы, не совсем так.

Хотя книга «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» уже не является полным пересказом какой-либо определенной книги Баума, в ней все равно очень заметны мотивы, присутствующие и в книгах американца. Так, во второй книге Баума о стране Оз, «Чудесная Страна Оз», Страшилу также свергает захватившая Изумрудный город вражеская армия, но не дуболомов, а девушек под командованием женщины-генерала Джинджер, которая в последующих книгах так же, как и генерал дуболомов Лан Пирот, становится хорошей. Причем взять город ей удается гораздо быстрее, чем Джюсу и его деревянной армии.

Однако у Баума Страшила не возвращается к власти, которой он тяготится: трон Изумрудного города переходит к Озме, законной наследнице королей, правивших ещё до Волшебника. При этом в событиях данной книги гости из Большого мира не вмешиваются в дела Волшебной страны. Баум «возвращает» Дороти в страну Оз только в последующих продолжениях. Победить же захватчиков помогает волшебница Глинда, тогда как у Волкова добрая волшебница Стелла в борьбу странным делом вообще не вмешивается.

Живительный порошок Урфина Джюса Волков также позаимствовал у Баума. В сказках Баума присутствует живительный порошок, от которого оживают Тыквоголовый Джек, Деревянный Конь и Рогач. Но если у Волкова порошок – это просто результат высушенных на солнце колдовских растений, а сам Урфин Джюс получает его более чем простым способом – случайно обнаруживает, то у Баума живительный порошок изготовляет настоящий колдун по весьма сложному рецепту. Кроме того, у Баума мало просто посыпать порошком оживляемый предмет, надо ещё произнести заклинание.

Из девятой книги Баума («Страшила из страны Оз») к Волкову перекочевал и моряк Билл с деревянной ногой. Волков сделал его дядюшкой Элли и назвал Чарли Блеком. Из третьей книги Баума («Озма из страны Оз», про подземное царство королевства гномов) Волков перенял свое подземное царство рудокопов в сказке «Семь подземных королей». Мотив сухопутного корабля Чарли Блека, на котором главные герои преодолевают пустыню и попадают в Волшебную страну, был также заимствован из книги Баума «Путешествие в Страну Оз».

ЦЕНЗУРА И ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА

Как оказывается, первое издание книги про Урфина Джюса значительно отличается от последующих. Если в первом издании жители Изумрудного города при приближении врага прячутся по домам, а оборонять город приходится только Дину Гиору, Фараманту и самому Страшиле, что ближе по сюжету ко второй книге Баума, то в переработанном варианте в городе узнают о походе Джюса заранее, и все граждане участвуют в обороне. Кажется, что переписать этот момент Волкова заставила советская цензура: мол, для хорошего примера советским детям надо бы всем подняться на борьбу с захватчиками.

Однако пусть вторая версия и выигрывает в чёткости моральных оценок и, возможно, в реалистичности, она несколько проигрывает в логике сюжета: так, Железный Дровосек откликается на призыв о помощи только со второго раза по причине профилактического ремонта, но в последующих главах не было исправлено утверждение о том, что он явился, как только услышал о беде (причём это случилось, когда он работал). И исчезает мотив раскаяния жителей города, переходящих от эгоизма и трусости к организации сопротивления. Оборваны некоторые другие мелкие сюжетные линии. Таким образом, логика порой подводила-таки математика-автора.

Аналогично существует множество изданий первой книги – «Волшебник изумрудного города» – и их тексты зачастую не совпадают. Книга многократно перерабатывалась автором, и если ранние версии представляют собой почти точный перевод сказки Баума с заменой некоторых эпизодов, то в поздних изданиях образы персонажей и объяснения событий значительно изменены, что создаёт уже несколько свою, заметно отличающуюся от Оз атмосферу Волшебной страны.
Уже в следующем после «Урфина Джюса и его деревянных солдат» году вышла третья книга – «Семь подземных королей». Эта сказка стала и очередным заимствованием, и очередной идеологической жертвой советской эпохи. В первоначальном варианте повести было не семь подземных королей, а двенадцать. Уменьшить их число до семи – по цветам радуги – якобы предложил Леонид Владимирский, прекрасно проиллюстрировавший всю серию книг Волкова.

Но, как оказывается, тут Волков вновь кое-что перенял.
Писатель переписал уже и Баума, и ирландские мифы (а мифы уже не облагаются авторством). Согласно ирландской мифологии короли Аэд Руад, Диоторба и Кимбаэт были верховными королями Ирландии. «И каждый из этих королей правил по семь лет вслед другому, покуда каждый не пробыл верховным королем Ирландии трижды…» В рассказе Филипа Фармера «Наперекор вторниковому миру» также описывается мир, в котором одновременно бодрствует лишь одна седьмая часть населения, пока остальные находятся в состоянии анабиоза.

«Семь подземных королей» – последняя повесть Волкова, в которой имеются четкие параллели с книгами Баума о стране Оз. Действие третьей книги Баума «Озма из страны Оз» также происходит в подземной стране – королевстве гномов, жители которого искусны в горном деле и отличаются воинственностью. Армия страны Оз во главе с правительницей Озмой, Страшилой, Дровосеком и Львом (у Баума он продолжает называться Трусливым) прибывает туда, чтобы освободить королевское семейство Эв, которое держит в плену злой король гномов Ругеддо. В этой же книге вновь появляется Дороти, она плывёт к родственникам в Австралию, но попадает в бурю, которая приносит её в Волшебную страну Эв, соседнюю со страной Оз. История получает продолжение в шестой книге Баума «Изумрудный город страны Оз», в которой король гномов, собрав коалицию из нескольких злых народов, идёт войной на Изумрудный город. Враги побеждаются при помощи фонтана забвения, вода которого действует аналогично усыпительной.

У Волкова все заканчивается почти пролетарской революцией (вновь давление цензуры?): пробудившимся после волшебного сна королям внушают, что на самом деле они люди рабочих профессий. Избавившись от власти семи королей, подземные рудокопы решают переселиться обратно на поверхность земли. Элли и Фред возвращаются домой на ручном драконе Ойххо.

Таким образом, вопреки устоявшемуся мифу, Волков продолжал черпать вдохновение у Фрэнка Баума и в последующих после «Изумрудного города» книгах. Правда, с каждой новой книгой количество заимствований у Волкова убывает. Однако последние всё же можно проследить в отдельных эпизодах даже в «Огненном боге марранов» (1968). Например, королевство лисов, которое посещают главные герои, есть в книге Баума «Путешествие в страну Оз», а волшебная картина, аналогичная ящику-телевизору Стеллы, упоминается в нескольких книгах Баума.

КАНАДСКИЙ НЕЗНАЙКА

И что же из «китов» детской советской классики остается чисто своего? Незнайка? Не тут-то было! Впервые персонаж с именем Незнайка появился в ужасно популярных в XIX веке комиксах канадского художника Палмера Кокса, а русский текст по этим картинкам был создан писательницей Анной Хвольсон. Анна Хвольсон адаптировала истории Кокса: она придумала на основе рисунков собственные приключения «эльфов-малюток» и дала английским героям русские версии имен. В частности, у Хвольсон появляются Мурзилка и Незнайка на основе главного героя коротышек Дурачка (Dude).

Хвольсон была женой присяжного поверенного Владимира Даниловича Хвольсона, сына известного в царской России востоковеда Д.А. Хвольсона, беларуского еврея из Вильны. Первое издание переводной книжки Хвольсон «Царство малюток», где среди прочих героев фигурирует Незнайка, вышло в 1889 году, а после уже следовали переиздания в 1898, 1902 и 1915 годах. После 1917 года, когда Хвольсон уехала от большевиков в Париж, где и жила всё оставшееся время, её книжки не переиздавалась вплоть до 1991 года, когда её книгу выпустило московское издательство «Поликом». Это было репринтное издание, сохранившее дореволюционную орфографию.

Самая известная книжка по мотивам комиксов Кокса Анны Хвольсон – «Царство малюток. Приключения Мурзилки и лесных человечков». То бишь и Мурзилку придумал тоже Кокс, а еще точнее: его персонажа Незнайку (Дурачка) Хвольсон назвала Мурзилкой, а позже ввела еще и Незнайку. Именно Хвольсон создала образ репортера Мурзилки, а не кто-то там в советские годы, когда образ человечка-журналиста Мурзилки эксплуатировали и детские журналы, и мультфильмы. Впервые же Мурзилка и его друзья появились на страницах журнала «Задушевное слово» в 1887 году в сказке «Мальчик с пальчик, девочка с ноготок». Автором этой сказки была также Анна Хвольсон, а иллюстрациями служили рисунки Палмера Кокса.

История и Незнайки, и Мурзилки началась в 1879 году, когда Палмер Кокс создал серию рисунков о маленьких человечках брауни (Brownie) – ростом около 90 сантиметров, с коричневыми нечёсаными волосами и ярко-голубыми глазами. Из-за коричневого цвета волос их и называют брауни, что значит «коричневенькие». Эти существа приходят ночью и доделывают то, что не успели слуги. Кокс здесь использовал британскую (шотландскую) мифологию про эльфов и домовых.

Но это была лишь проба перед реальным созданием тех образов, которые впоследствии завоюют публику. Так в 1881 году в журнале «Wide Awake» появились именно те самые брауни, которые начали триумфальное шествие по всему миру. Популярность комиксов Кокса была так велика, что брауни стали чуть ли не первыми коммерческими сказочными героями – их образы использовались в рекламе таких компаний, как Procter & Gamble и Kodak.

В феврале 1883 года Кокс начал публиковать в нью-йоркском детском издании «St. Nicholas» картинки с брауни, сопровождая их стихотворениями о приключениях героев. А через четыре года в свет вышла первая книжка «Брауни, Их Библия (The Brownies, Their Book)», где была собрана коллекция историй про брауни и которая разошлась тиражом в миллион экземпляров. Всего Палмер Кокс создал 15 оригинальных книг о брауни. Кстати, как таковых имен у брауни Кокса не было – они именовались характерными прозвищами, такими как Китаец, Моряк, Дэнди, Жокей, Русский, Индус, Король, Студент, Полицейский, Канадец и… Незнайка (Dude). Именно как Незнайку перевела на русский Хвольсон имя Dude, что несет смысл человека глупого, не знающего, дурачка. Но именно от лица Незнайки-Мурзилки и ведется рассказ про брауни – он главный герой.

Изначально Хвольсон перевела Незнайку Кокса как Мурзилка. Её Мурзилка до невозможности похож на известного нам носовского Незнайку. Он такой же хвастунишка, лентяй и бузотёр, из-за своего характера постоянно попадающий в разные переделки. Одевался Мурзилка как денди, т.е. как тогдашний модник. Носов также сделал из Незнайки стилягу – оранжевая рубашка, канареечные штаны, зеленый галстук. Типичный стиляга 1950-х.

Незнайка Кокса – персонаж особый. Сам Кокс говорил о нем так: «Он во всей этой компании ближе всех к образу девочки – он самый обожаемый, но и самый шкодливый персонаж». Как видим, Николай Носов всё скопировал подчистую. У него Незнайка также главный герой, также самый шкодливый, но и самый любимый образ. Так же, как и Кок,с Носов сделал из Незнайки модника, который «косит» под стилягу, коих активно высмеивает советская пресса 1950-х годов, включая и самого Носова, особенно в его «Незнайке в Солнечном городе».

Советский Незнайка начался с того, что в 1952 году Носов рассказал про Незнайку Кокса и коротышек брауни украинскому писателю Богдану Чалому, редактору журнала «Барвинок». Чалый тут же предложил опубликовать это в своём журнале, что и было сделано. Первая журнальная публикация состоялась в 1953 – 1954 годах на украинском языке. То есть канадский Незнайка в СССР предстал украинским персонажем в переводе Ф. Макивчука. Затем и на русском тоже под названием «Приключения Незнайки и его товарищей» (эдак по-советски – «товарищи»), с подзаголовком «сказка-повесть». Так образ Дурачка-Незнайки Кокса в СССР полностью отделился от Мурзилки. Но в отличие от Толстого и Волкова Носов уже не дал никаких маломальских ссылок на зарубежное заимствование (а проще – плагиат) своего Незнайки, хотя авторские права Кокса все еще действовали, по меньшей мере, 50 лет после его смерти. Кокс умер 24 июля 1924 года в Канаде, в своем доме, который назвал «замок Брауни». На надгробной плите Кокса нанесено изображение брауни и изречение: «Создав брауни, он оставил бесценное наследство детям». И Носову тоже, который в СССР стал миллионером на переизданиях своих книг.

ПРИМЕРЫ ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ

Итак, наши любимые Незнайка, Буратино и Элли с Гудвином и всеми её друзьями – вещи краденые. До революции 1917 года авторские права строго соблюдались в царской России. Так, с 1830 года обладателями авторского права той или иной иностранной книги считались сам сочинитель, переводчик и первый издатель. Никто более на книгу не имел никакого права. Но после 1917 года все это уже никто не соблюдал. Бери, что плохо лежит!

Авторские права Фрэнка Баума на его книгу истекли лишь в 1969 году по установленным законодательным правилам США от 1978 года (50 лет после смерти автора), а до 1978 года такие права могли продлеваться аж до 100 лет после смерти, т.е. они еще могут и действовать. Получается, что Александр Волков полностью подпадал под суд за нарушение авторского права. Аналогично и Николай Носов, и, надо полагать, Алексей Толстой тоже.

Читатель скажет – ну кто тогда об этом думал! Время было такое! Но вот вам другой пример: в 1939 году также пиратски в журнале «Мурзилка» были опубликованы в переводе Колтыниной и Голаниной сказки Алана Милна про Винни-Пуха. Имя автора не стояло, а значилось лишь «английская сказка». Ну, точно так же, как фирма «Мелодия» в первой половине 1970-х годов выпускала пластинки-миньоны с песнями «Битлз» и других рок-групп, не указывая на наклейке названия группы, а печатая лишь – «вокально-инструментальный ансамбль, на английском языке»… Граждане СССР тогда по наивности думали, что для советских начальников «Битлз» слово неприличное, а оказалось все банальней: это были пиратские диски, не лицензионные.

Но позже писатель-переводчик Борис Заходер в 1965 году издал детскую книжку перевода с английского языка Винни-Пуха (тогда пока что как Мишка-Плюх), и надо заметить – со значительными изменениями, но уже с указанием автора (!). Правда, на обложке этой первой книги была ошибка – вместо Алан Милн написали Артур Милн. Впоследствии эту ошибку исправили, но всегда имя английского писателя стояло первым, а уже потом – «в переводе Бориса Заходера». Даже когда Заходер очень фривольно пересказал «Алису в Стране чудес», куда как фривольней, чем Волков перевел «Удивительного Волшебника Оз», все равно на обложке значилась фамилия Льюиса Кэрролла, а уже потом Заходера.

Значит, оставаться в правовом поле в советское время все же можно было! И можно, и нужно. И кое-кто это делал. Кстати, а фирма «Мелодия», заплатив в 1975 году кампании «Роллинг Стоунз Ко» огромный штраф за пиратские пластинки «Роллинг Стоунз», перешла-таки на лицензирование своих зарубежных публикаций. В 1976 году СССР наконец-то подписал и международный документ по соблюдению авторских прав. Воровать стало больше не с руки… Дорого.

http://www.secret-r.net/arkhiv-publikatsij/34-2015/ukradennye-skazki

АНГЛИЙСКИЙ АЙБОЛИТ

Корней Чуковский начинал писать детские стихи еще до революции 1917 года и задолго до формирования советской литературы был уже известный в России детский писатель и поэт. А какие его самые известные работы?
Самая первая популярная сказка Чуковского – шуточный «Крокодил»: «Жил да был Крокодил; Он по улицам ходил; Папиросы курил; По-турецки говорил…» Однако сам Чуковский популярность книжки воспринимал с долей сожаления:
«Я написал двенадцать книг, и никто на них не обратил никакого внимания. Но стоило мне однажды написать, шутя, «Крокодила», и я сделался знаменитым писателем. Боюсь, что «Крокодила» знает наизусть вся Россия. Боюсь, что на моем памятнике, когда я умру, будет начертано «Автор «Крокодила»…»
Но почему же так опечалился Чуковский вместо того, чтобы возгордиться? А опечалился он так потому, что «Крокодил» не просто был достаточно несерьезной стихотворной сказкой, так еще и не его идеей! Где-то с 1915 года в народе ходила, как и «Цыпленок-жареный», блатная песенка «По улице ходила большая крокодила». Даже автор музыки этой песенки был известен – Лев Исаакович Чернецкий. Стихи считались народными, известными аж с XVIII века.
Доктор Айболит? Википедия пишет, что прототипом доктора Айболита, возможно, послужил «известный еврейский врач и общественный деятель Цемах Шабад, проживавший в городе Вильне. Корней Чуковский дважды останавливался в его доме во время приездов в Вильню в 1905 и 1912 годах».
Википедия, как всегда, отжигает, ибо на другой страничке пишет уже по-иному: «Доктор Айболит» – прозаическая повесть Корнея Чуковского, опубликованная в 1936 году. Это пересказ и переработка произведения английского писателя Хью Лофтинга «История доктора Дулиттла», в котором действует аналогичный персонаж – доктор Дулиттл».
Не хочется разочаровывать поклонников Чуковского, но Айболит – это почти точный пересказ истории английского писателя Хью Лофтинга про доктора Джона Дулиттла. Схожесть появившегося в 1920 году Дулиттла с «рожденным» в 1936 году Айболитом поразительная: Джон Дулиттл живёт со своей сестрой Сарой (у Чуковского Варварой), пуританской старой девой, в маленьком английском селе Падлби-на-Болоте. Он очень любит животных, знает их язык… Затем Дулиттл предпринимает экспедицию в Африку, чтобы вылечить обезьян.
Единственное, от чего избавился Чуковский, так это от африканского короля Джолингинки и пирата Бен-Али, которых объединил под Бармалеем, образ которого придумал друг Чуковского художник Мстислав Добужинский.
В 1922 году вышла уже вторая книга Лофтинга про доктора Дулиттла. В 1923 году доктора Дулиттла заметили и в Советской России. В СССР заказали аж два перевода сказки. Первый перевод выполнила Е. Хавкина. Впоследствии эта публикация была забыта и больше в СССР не переиздавалась. Зато второй вариант, носивший заголовок «Гью Лофтинг. Доктор Айболит. Для маленьких детей пересказал К. Чуковский», красноречиво доказывает, что никакой доктор Шабад тут не при чем. Ясно написано, что Чуковский пересказывает сказку Хью Лофтинга, переименовывая его английского доктора в русского Айболита.
В первом полном издании «Айболита» в 1936 году всякие упоминания о пересказе Лофтинга уже неожиданно исчезают. В издании появилось загадочное редакционное послесловие:
«Несколько лет назад произошла очень странная вещь: два писателя на двух концах света сочинили одну и ту же сказку об одном и том же человеке. Один писатель жил за океаном, в Америке, а другой – у нас в СССР, в Ленинграде. Одного звали Гью Лофтинг, а другого – Корней Чуковский. Друг друга они никогда не видели и даже не слыхали друг о друге. Один писал по-русски, а другой по-английски, один стихами, а другой – прозой. Но сказки получились у них очень похожие, потому что в обеих сказках один и тот же герой: добрый доктор, который лечит зверей...»
Вот как лихо выкрутились советские литературные воры! Этот детский лепет про чудесное совпадение (вероятно, и не Чуковским лично придуманный) можно было бы выдать за какую-никакую правду, если не знать, что первый пересказ Лофтинга, сделанный Чуковским, вышел еще в 1924 году со ссылкой именно на этого английского автора! В 1924 году Лофтинг и Чуковский были знакомы, а через 12 лет, бац, и вдруг – незнакомы!
Конечно, в новых изданиях «пересказ» постоянно перерабатывался: не только Дулиттл превратился в Айболита, но собака Джип стала Аввой, поросенок Джаб-Джаб стал Хрю-Хрю, занудная ханжа-пуританка и сестра доктора Сара переименовалась в злобную Варвару, а двуглавая антилопа Тяни-Толкай так и осталась… Совпадения!? Да, доктор Айболит получился у Чуковского славным, но вот осадок – остался. Ведь любой доктор скажет, что воровать, а потом еще и обманывать – нехорошо. А тем более детскому знаменитому писателю.

НЕМЕЦКИЙ МОЙДОДЫР

«Мойдодыр» также не является оригинальной идеей Чуковского. История Мойдодыра началась в Германии, когда немецкий автор Генрих Доннер (1809-1894) пишет стихотворные юмористические произведения, пародирующие назидательные рассказы. Книга была издана в Германии в 1845 году под названием Der Struwwel Peter – «Растрепанный Петер». Стихи Доннера отличает от обычных назидательных стихов непременная ирония в каждом сюжете. До него в молодой детской литературе юмора не было. В каждом стихотворении присутствует небольшая деталь, обращающая серьезный назидательный сюжет в забавную пародию. Например, «Престрашная история о спичках», где девочка балуется с огнем, несмотря на запрет, и в итоге сгорает:
«Сгорела бедная она,
Зола осталася одна,
Да башмачки еще стоят,
Печально на золу глядят!»
Книга мгновенно разошлась огромными тиражами, была переведена на многие языки и в некоторых странах переиздается до сих пор. В России «Растрепанный Петер» появился благодаря неизвестному автору под именем «Степки-Растрепки» и также имел несомненный успех у юных читателей, вскоре став именем нарицательным. Растрепанный Петер, он же Степка-Растрепка, не стригся, не расчесывался, не мылся и не стриг ногти.
Начал издание «Степки-Растрепки» книгопродавец Вольф, и позже появилось большое количество подражаний этой книге других авторов и других изданий. Например, грязнуля Сашка-замарашка в изложении К. Льдова
После революции 1917 года, отвергнувшей прежние детские книги, Степка-Растрепка перекочевал в произведение «Мойдодыр» Чуковского. Тут, конечно, не было такого же плагиата, как и в случае с доктором Дулиттлом, но все же чумазого мальчишку, на которого рассердился умывальник, Чуковский во многом списал с Растрепанного Петера.

УКРАИНСКАЯ МУХА-ЦОКОТУХА

Всем Чуковский рассказывал, что Муху-Цокотуху он написал за один день в угаре какого-то веселья и неожиданного вдохновения. Чуковский прибежал домой и стал записывать карандашом стихи на какой-то бумажке. Не найдя больше в доме бумаги, он оторвал кусок обоев и продолжал писать на них…
«Муха-Цокотуха» впервые увидела свет в издательстве «Радуга» в 1924 году. В 1929 году ее печатает Госиздат. Однако к этому времени кампания по борьбе с «чуковщиной» набирает силу. Статьи, выразительно озаглавленные «Попутчики в детской литературе», «Слабый участок идеологического фронта», делают свое дело, и 7 марта 1929 года родители ребятишек, посещающих Кремлевский детский сад, принимают резолюцию, в которой «Муха-Цокотуха» объявляется книгой, «восхваляющей мещанство и кулацкое настроение». «Литературная газета» усмотрела в описании свадьбы мухи и комара «тенденцию к протаскиванию в литературу идеализации мещанства».
Не удивительно, что после 1936 года центральные издательства отказываются от «Мухи-Цокотухи», подобно гостям именинницы при появлении паука. Сказка еще выходит по недосмотру в 1937 году в Калинине и в Пятигорске, а затем в течение почти двух десятилетий не переиздается ни разу.
Но если к концу 1950-х годов маразм по поводу «идеализации мещанства» как будто спал, то другое обвинение – о «слабости естественнонаучной базы» – началось. В 1960 году некто Колпаков из Сталинабада потребовал сжечь «Муху-Цокотуху» как книгу, которая вводит ребенка в заблуждение: «Это противоестественно, чтобы комар мог жениться на мухе».
И вот тут-то не выдержал-таки Чуковский и… прокололся. Нет, чтобы не обращать внимания на весь этот совковый бред, так он выразил недоумение, почему бдительный Колпаков до сих пор не сжег «бессмертной украинской баллады о мухе-чепурухе, на которой женился тот же комар»… Так вот они где корни Мухи-Цокотухи оказались-то!
Писатель имел в виду шуточную украинскую песенку, родившуюся еще в XVIII веке. У песенки этой, впрочем, было несколько вариантов, как украинских, так и русских. Внимание Чуковского привлек тот вариант, где есть мотив свадьбы комара и мухи:
Ой що ж то за шум сочинився?
То комарь на мусi оженився…
В своей «Цокотухе» Чуковский использует и прием перечисления антропоморфизированных зверей и насекомых, характерный для таких песенок. В варианте из Самарской губернии, например, поется:
Утки в дудки,
Сверчки в дьячки,
Тараканы в барабаны,
Коза в синем сарафане,
Козел в сапогах.
Комар пищит,
В баню дров тащит.
Сразу вспоминаются строки Чуковского про тараканов с барабанами… В варианте из Галиции описывается приход гостей к комару, пострадавшему при падении с дуба:
Пчоли з поля прилiтали,
Плястри з меду прикладали….
А это уже: «Приходила к Мухе бабушка-пчела, Мухе-Цокотухе меду принесла». Наконец, само имя Муха-Цокотуха пошло от украинского «цокотати» – стрекотать, тараторить.
И теперь как-то уже нет веры автору, что он-де прибежал домой в некой творческой эйфории. Прибежал, но не в эйфории, а с некой вечеринки «под мухой» и записал, пока не забыл, сию народную песню, услышанную на вечеринке. Чуковский так нигде в Цокотухе и не указал – «по мотивам украинской народной песни», как это делают многие авторы. Аналогично сочинялись и «Тараканище», и прочие его стихи.
Талантливым пародистом-импровизатором был Корней Чуковский – своих идей не имел, но перерабатывал чужие. Вот такие вот сказки: с одной стороны, шедевры детской литературы, на которых выросло уже далеко не одно поколение, а с другой – либо плагиат, либо в лучшем случае пародия. И ведь на примере Бориса Заходера мы видим, что поступать честно, оставить о себе полностью доброе имя даже в СССР все же можно было. Как бы ни перерабатывал Заходер английские сказки, он все равно указывал на обложках своих книг себя именно как переводчика или пересказчика, оставляя право авторства за оригинальными авторами. Ни Носов, ни Волков, ни Толстой, ни Чуковский, увы, этого не делали.

http://www.secret-r.net/arkhiv-publikatsij/34-2015/ukradennye-skazki-2