8 июня 2013 г, Песни Булата Окуджавы, Запись р.р., ДК На Яузе, Москва

Ведущие Святослав Белза и Мария Максакова

С.Б.: Наверняка вы уже знаете об этом, но на всякий случай наш долг сказать о том, что, буквально в последние минуты, позавчера, Сергей Захаров заболел. Но я уверен - вы ни на секунду не пожалеете, ибо нас великодушно выручил друг нашей передачи и любимец публики Олег Погудин. Певец находился ещё позавчера в Хабаровске с концертами и откликнулся на призыв нашей передачи, телеканала «Культура» - так что, честь ему и слава. Вы представляете, сколько он летел, но это нисколько, практически, не отразится на качестве исполнения. Так что, через несколько минут мы начнём и программа будет посвящена Булату Окуджаве.

Начинается запись

С.Б.: Добрый вечер, друзья!

М.М.: Здравствуйте, дорогие зрители и телезрители.

С.Б.: Обещаем вам, что наша сегодняшняя встреча будет тихой, камерной, очень романтичной. Но разойдёмся мы все потрясённые и умиротворённые, ибо никому, как этому человеку, удавалось в недавнее время затронуть самые сокровенные струны души…

М.М.: Мы часто по самым разным случаям цитируем строки из его стихов и песен: «Надежды маленький оркестрик под управлением любви…».

С.Б.: «Не обещайте деве юной любови вечной на земле….»

М.М.: «Возьмёмся за руки друзья, чтоб не пропасть поодиночке…».

С.Б.: «Наша жизнь- это зал ожидания…».

М.М.: Вы конечно поняли, что сегодня в нашем зале будут царить поэзия и музыка Булата Шалвовича Окуджавы.

С.Б.: Его, казалось бы, незатейливые тихие песни, на самом деле, удаются очень немногим исполнителям. У Булата Окуджавы был настолько тонкий слух к слову и … звуку, что он, казалось, мог услышать и передать дыхание.

М.М.: И певцу, который сейчас выйдет на эту сцену, мы полностью доверяем. Талант чувствовать дыхание зала - это тот талант, которым его наградила природа в полной мере. Встречайте - Заслуженный артист России Олег Погудин.

Выходит Олег

С.Б.: Приветствуем Вас, Олег, вновь на этой сцене.
Я знаю, как Вам близки песни Булата Окуджавы, но, думаю, что не ошибусь, если скажу, что песни Булата Окуджавы это, в общем - целая Вселенная. Но, вместе с тем, они очень интимные, личные и у каждого из нас наверное есть свой Окуджава и своя любимая песня у него.
Вот, осмелюсь спросить - у Вас какая самая Ваша песня Окуджавы?

Олег: Вы задаёте сложный вопрос, п.ч. я влюблён именно в песенное творчество Булата Шалвовича. Я, наверное, видел бы для себя в первую очередь песню «Любовь и разлука», хотя музыку к этой песне написал Исаак Шварц. Но вот, по мелодическому такому взаимопроникновению, взаимосочетанию, наверное, можно было как-то помечтать, представить, что такую же мелодию мог бы создать и сам Булат Шалвович.

Вот с точки зрения песни - это для меня, вообще - песня номер один в конце двадцатого столетия среди всех отечественных песен. Если же говорить строго об окуджавских песнях…
Вы знаете, я, может быть, сейчас вспомнил бы песню, а ее не часто исполняют… Даже я её не часто исполняю: «Я вновь повстречался с Надеждой». И, кстати, о надежде Булат Шалвович говорит настолько часто в своих песнях, что, наверное для него, это было одним из самых важных чувств, помогающих в этой жизни. И я бы, и нам всем тоже желал, чтобы мы никогда не расставались с надеждой.

М.М.: Ну, хорошо, Олег, а мою любимую споёте «Музыкант играл на скрипке»?

Олег: Конечно. Конечно, Маша, спою. И для того, чтобы эта песня прозвучала, я приглашаю на сцену человека, который сегодня будет со мной в этой программе. Гитарист Михаил Радюкевич.

1. Музыкант играл на скрипке

М.М.: Олег, я знаю, что многие исполнители боялись вот прикасаться к творчеству Окуджавы. Ну, так над ними довлеет его авторское прочтение и исполнение. Вам это когда-нибудь мешало?

Олег: Нет. Единственное, что при жизни Булата Шалвовича я не выносил его песни на площадку. Просто-напросто… ну, во-первых, я тогда был сильно моложе, хотя знаком я с этими песнями с самого раннего детства. Это спасибо родителям, которые учились здесь в Москве в МВТУ имени Баумана. И, собственно говоря, называю это учебное заведение именно, п.ч. там в шестидесятые годы люди как раз были влюблены, больны, пьяны и вот, как раз, этими песнями, этими стихами и для них это была среда, в которой они формировались.

Я слышал эти песни уже с самого маленького возраста у себя дома и я их знаю, на самом деле… Знаю, в смысле, и пою, больше… не знаю, больше тридцати пяти, может, сорок лет, но на сцену вынес, когда Булата Шалвовича не стало.

Мне показалось, что эти песни должны звучать обязательно. Они должны звучать в исполнении живых артистов, хотя! Вы правы, Маша, многие боятся прикасаться к этим песням, но немало людей исполняют. Исполняют блистательно и мы можем назвать разных артистов: может быть, сейчас это не совсем обязательно. Но я, вот… единственное, что я бы отметил, что я делаю – я подчёркиваю прекрасные, а иногда, Вы знаете, до гениальности прекрасные мелодии Окуджавы. Всё-таки, Булат Шалвович был поющим поэтом и в его исполнении… хотя, мне было достаточно, и до сих пор мне достаточно его исполнения абсолютно, но, тем не менее, вот эту прекрасную музыкальную составляющую - певческую, если хотите, составляющую - мне всегда хочется подчеркнуть, п.ч. песни эти бесконечно красивы и их можно спеть красиво.

С.Б.: У Булата Шалвовича всегда были остросовременные мысли в стихах. Они остаются таковыми и сейчас даже. Но всё-таки, он мне нередко представлялся каким-то человеком из другой, прежней эпохи: если хотите, может быть, даже Дон Кихотом. Вот у него есть «Баллада о Дон Кихотах», где он говорит, что современный Дон Кихот может быть «… не в доспехах и не при шпаге, а в рабочем своем пиджачке…».

И это правда. И он, как мы знаем, умел сражаться и словом, и с оружием в руках, потому что, прошёл всю войну, а кроме того, он вполне мог быть и гусаром – в нём было что-то гусарское: и бравада, и готовность к подвигу, возвышенное отношение к женщине – всё это у него было, ведь правда?

Олег: В полной мере. И вполне вероятно… Знаете, вот это абсолютно искреннее, по-настоящему - с настоящей душой, с настоящей кровью, может быть, п.ч. он прекрасно знал, что такое бой, на самом деле, и, что такое любить человека и понимать, что вот ты можешь с любимой никогда не увидеться.
Тем счастливее, тем драгоценнее каждая мысль о ней, тем драгоценнее каждая встреча

М.М.: Ну, раз уж вы вспомнили о гусарской теме, давайте в неё полностью окунёмся.

Олег: С удовольствием.

2. Солнышко сияет
3. Песенка о молодом гусаре

Олег: Не надо ли переписать? Скажите, там у нас несовпадение было одно. Не заметили?

Режиссер: Ничего не нужно переписывать. Мы все в восторге.

С.Б.: Меня всегда поражало умение Булата Окуджавы без надрыва, как-то спокойно и мудро говорить о самом трагическом и вот мне еще с тех пор врезалась в память его четверостишье, где он вспоминает о войне:

Вот уже который месяц
и уже который год
прилетает черный "мессер" -
спать спокойно не дает.

Всё просто, но так впечатляет и Вы знаете, он как-то не теряя равновесие, шёл по этой тончайшей грани между жизнью и смертью и, может быть,  именно поэтому, он так ощущал связь времён и тяготел к жанру исторического романа. Вам интересна его проза?

Олег: Вы так точно сейчас описали и мои, на самом деле, мысли, ощущения, когда я встречаюсь с… нельзя так сказать – «историческими размышлениями, экскурсами» - нет. С - да, размышлениями, наверное, вернее,  с размышлениями Булата Шалвовича о жизни и смерти в условиях не характерных для человека его склада - человека интеллигентного, человека, который другого человека ценит и уважает, и, возможно, понимает так же, как самого себя. И в трагической ситуации, когда необходимо защищая себя, своих любимых, своё Отечество, когда необходимо использовать оружие для того, чтобы человека, который напротив тебя, не стало. Это вещи, на самом деле, страшные и страшные для воплощения художественного.

Тем не менее, Окуджаве удавалось действительно не только сохранить эту грань, но всегда подчеркнуть надежду на то, что человек будет лучше - и любовь к человеку. Это для меня драгоценно в его поэзии, это для меня интересно и в его прозе, хотя, сознаюсь - кроме «Путешествий дилетантов» я, собственно говоря, не читал его произведений больше прозаических. Для меня Окуджава - всё-таки, больше поэт. Может быть, п.ч., собственно говоря, я - исполнитель романсов.

Я показываю на стул, имея в виду себя. Вот, исполнитель романсов - это, как раз, в каком-то смысле… ну, мне так хочется верить, я так хочу существовать на сцене - это тоже поэт. Пусть он произносит не свои стихи, но, тем не менее, он тоже поэт.
А про историческую прозу Окуджавы, опять-таки, наверное, лучше всего сказать его собственными поэтическими словами.

С.Б.: Это правда. Но, прежде чем Вы скажете, я хочу... ну, конечно, о Булате Шалвовиче хочется говорить восторженно всегда, но...

Вы знаете, я хотел бы рассказать одну любопытную историю, которую мне поведал сам Булат Шалвович. Это было в те времена, когда он был полузапретным поэтом - стихов практически не печатали. И... вот у него вышел первый исторический роман «Похождения Шипова, или Старинный водевиль».

И Булат Шалвович получил первые десять экземпляров авторских в издательстве. Ехал, значит, на своей машине, счастливый, с этой пачкой, и, задумавшись о высоком, проехал на красный свет.
И он итак сутулился, а тут от сознания собственной вины, значит, он идёт к гаишнику и всячески извиняется. И тот, увидев этого интеллигента, и даже, не зная, Окуджава это или не Окуджава, он проявил великодушие и простил его.

Что самое дорогое автору? Только что вышедшая книга. Окуджава возвращается к машине, достаёт, разрывает эту пачку – первый экземпляр священный, идёт к гаишнику и говорит:

«Вот товарищ лейтенант, знаете, вы так со мной поступили по-доброму. Я писатель. У меня только что книжка вышла. Хотите, я вам подарю?»

Тот спокойно берёт у него книжку... так полистал, а там Лев Толстой, стукач, всё это... и он сказал:

«Да нет, спасибо, езжайте с Богом».

Не у всех хватательный рефлекс.

Олег: А... вот Вы про какой период рассказываете? Я про хватательный рефлекс.

С.Б.: Ну, это было в доброе старое время.

Олег: Не хочу говорить каких-то ненужных сегодня слов, но, тем не менее, если бы, наверное, песни Булата Окуджавы звучали чаще, то вот эти рефлексы как-то отмирали бы.

С.Б.: Да, они как-то душу омывают от скверны, это правда.

М.М.: Друзья мои, вот вы затронули такую интересную тему о прозе Булата Шалвовича, а ведь у него ещё есть и песня на эту тему, которая называется «Я пишу исторический роман». И там он, между прочим, сам очень хорошо сказал, что именно он вкладывает в свои размышления. Там есть такие строки:

"Каждый пишет, как он слышит,
Каждый слышит, как он дышит…."

И я бы хотела очень попросить Вас, Олег, исполнить эту песню.

Олег: С удовольствием.

С.Б.: А желание дамы – закон?

4. Я пишу исторический роман
5. Песенка о Моцарте

Олег: Спасибо... Но придется переписать песню.

Дубль 2. Песенка О Моцарте
6. Лесной вальс

С.Б.: На Арбате стоит памятник Булату Окуджаве – бронзовый Булат Шалвович прогуливается. Он сам называл себя дворянином арбатского двора. Он бл нежным и преданным певцом той старой Москвы, которая живет в сердце каждого москвича. А вот Вы. Олег, исконный петербуржец, насколько мы знаем, но включаете песни в свой репертуар, поете из с таким чувством и проникновением, как будто родились тоже где-то в арбатском переулке. Скажите, а есть у Вас какие-то любимые места в нашей первопрестльной?

Олег: Святослав Игоревич, Вы знаете, на самом деле… Святослав Игоревич, вы знаете, конечно, это… я говорю вещи простые, может быть, даже банальные, но, тем не менее, обращение к гению стирает противоречия и противоречия между двумя столицами., которые, в общем-то, исторически существуют, понятное дело. Вот, когда обращаешься к песням Окуджавы, когда обращаешься к поэзии Пушкина, Лермонтова… до тех пор я могу еще называть десятки великих имен и сотни менее великих имен, которые в русской словесности связаны с обоими городами – и с Москвой, и с Петербургом. И невозможно ни влюбиться в Москву, если ты открыл - услышал и открыл этот код любви, который заложен в песнях Окуджавы.

Я с Москвой связан уже довольно крепко и много лет, если говорить о моей жизни - то большую часть моей жизни. Тем не менее, я встретился и слюбился с тем городом, который, вероятно, Булату Шалвовичу уже был не очень знакомым, а, может быть, даже чуждым.

Вот точно очень Вы сказали определение города сердца, города, которому твое сердце принадлежит, города, который твое сердце сформировал. Это тот город, который я в свой жизни не застал.

Но всегда, когда я пою песни Окуджавы, я могу себе представить ту Москву. Я влюбляюсь в ту Москву, понимая, что тот язык, на котором я сейчас говорю, и тот язык, на котором я имею счастье говорить с Вами, он, как раз, язык той Москвы. Он – то богатство, которое, может быть, во многом, мы утратили внешне, но сохранили, как раз, благодаря воинам и великим воинам русской словесности, к которым безоговорочно причисляю Окуджаву.

И мне не хотелось бы уходить сейчас. Спускаться, вернее. До топографии, тем не менее, я люблю ту Москву, по которой ходил. Это очень небольшие пространства. Но все-таки… вот тут проявляется характер петербуржца – мне необходимо в городе найти место, где сохранился какой-то его архитектурный облик. А это, как раз, вот то, о чем писал Окуджава в одном из своих стихотворений. Это стихотворение не про Москву. Но, тем не менее, это чудо

«Там за поворотом Малой Бронной, где распахнуто окно на юг,
за ее испуганные брови десять пар непуганных дают…»

Он писал о любимой женщине. Но, в целом, можно это отнести к тем раонам и к переулкам около Патриарших, к Малой Бронной, к тем каким-то ансамблям, которые сохранились вокруг Тверской чудом. Безусловно, к Арбатским переулкам, которые чудом сохранились, и, не знаю, удастся ли сохранить это как-то.
Город живет своей жизнью. Город великий, город мощный, город управляющий. Как будет складываться его судьба дальше – непонятно. Но для каждого человека, думаю, не только из других городов, но и для каждого москвича, можно всегда вернуться к той душе Москвы, которая зафиксирована в песнях Окуджавы. И за это ему отдельный поклон. Спасибо.

С.Б.: Правда, Вы знаете, по иронии судьбы Окуджава последние годы жил в переулке недалеко от Проспекта Мира, который в советское время назывался Безбожным.

Олег напевает

«Я выселен с арбата, арбатский эмигрант.
В Безбожном переулке хиреет мой талант…»

Это очень точно. Займем еще немножко времени. Может быть, публике, раз уж так случилось, что мы сегодня встречаемся, я высказываю вещи, для меня драгоценные. Ведь то, что мне, милостью Божией, удается делать, допустим, в романсовом жанре., каких-то других песнях, это, во многом, эстетически и стилистически сформировалось под влиянием Окуджавы. Послушайте эти слова

Олег читает

«… Без паспорта и визы, лишь с розою в руке
слоняюсь вдоль незримой границы на замке,
и в те, когда-то мною обжитые края,
всё всматриваюсь, всматриваюсь, всматриваюсь я.

Там те же тротуары, деревья и дворы,
но речи несердечны и холодны пиры.
Там так же полыхают густые краски зим,
но ходят оккупанты в мой зоомагазин.

Хозяйская походка, надменные уста...
Ах, флора там все та же, да фауна не та...
Я эмигрант с Арбата. Живу, свой крест неся...
Заледенела роза и облетела вся.»

Это бесконечно просто. Это бесконечно красиво. И это… вот, когда мы размышляем о судьбах отечества, когда мы хотим что-то высказать – свою сердечную позицию, свою общественную позицию, мне бы очень хотелось, чтобы слова были так же точны и красивы, чтобы они не убивали наших оппонентов, но, чтобы они возвращали тех, кто забыл о самом главном – о душе, о чистоте, о вечности, чтобы они возвращали к этим мыслям. У Окуджавы это получилось блистательно.

М.М.: Блестящий ответ .

Олег: Спасибо.

М.М.: И, если позволите, еще одна вечная мысль в творчестве Окуджавы. Он, безусловно, дворянин арбатского двора, но позвольте вспомнить об его отношении к женщине – коленопреклоненном и вдохновенном и, если можно, может быть, Вы разовьете эту тему?

Олег: После Окуджавы мои слова будут все, знаете, современные, нелепые и плоские. Я постараюсь не говорить какие-то, не знаю, такие вещи расхожие, избитые. Вот, если бы я обладал поэтическим даром, если бы я мог складывать слова в стихи, Маша, я бы Вам ответил, хоть как-то, адекватно тем текстам, которые мы сегодня произносим. Но я не уклоняюсь от ответа. Хотел бы, чтобы все-таки звучали слова Окуджавы.
Знаете.. вот как можно сказать лучше, чем:

«…Вы в глаза ее взгляните,
как в спасение свое,
вы сравните, вы сравните
С близким берегом ее…»

И в финале:


«… Просто нужно очень верить
этим синим маякам,
и тогда нежданный берег
из тумана выйдет к нам.»

Отношение к любви, к любимой женщине, как к спасению… ведь это… как так можно это лучше сказать?.. Мы можем говорить всякие разные вещи - о красоте, о физической красоте, о притягательности, о том, что нам в этом мире это, на самом деле, дороже всего, но сказать:

«… вы в глаза ее взгляните,
как в спасение свое..»

может только великий поэт и человек, который по-настоящему умел любить женщин.

7. Песенка о московском муравье
8. Прощание с новогодней елью
9. Кузнечик

М.М.: Вот Вы знаете, я долгое время думала, что последним романтиком был Александр Грин, теперь поняла, что Окуджава. Олег, скажите, а Вы романтик?

Олег: Ах, да, вообще, исполнитель романсов, наверное, знаете, так просто - по созвучию, по обязательству профессии - он обязан, хотя бы чуть-чуть быть романтиком. Но для меня романтическое - это, ни в коем случае не разговор о романтике.

Романтическое… романтическое … романтическое - это, наверное, прежде всего, всегдашняя готовность пожертвовать многим – почти всем, ради того… какого-то… не знаю… еле уловимого дуновения духовного, которое необходимо уловить, поймать. Тогда крылья твои откроются и ты можешь лететь над всеми заботами, над суетой, над миром и быть по-настоящему свободным.

У Окуджавы, кстати… я над этим размышляю вот прямо сейчас – этот образ очень частый – крылья. Отвечу словами той же песни, которую уже использовал:

«… просто мы на крыльях носим, То, что носят на руках…»

Вот формула, наверное, которая романтическая, и, главное… романтическое поведение, которое объясняет романтика.
А вот ещё о том же:

"... В назначенный час заиграет трубач,
Что есть нам удача средь всех неудач,
Что все мы еще молодые
И крылья у нас золотые..."

Вот романтика... романтика - это те крылья, хотя, романтика, наверное - результат. Если у тебя есть эти крылья, то ты сможешь встретиться с романтикой так же, как с надеждой, так же, как с любовью.

Важно… важно успеть услышать этот зов, важно откликнуться на этот зов и важно ради него оставить всё остальное.

М М.: Совершенно точно, что тогда вы встретитесь с «Романтикой Романса»…

С.Б.: Уже встретились. У нас уже не просто романтические встречи – давняя любовь.

Олег (смеется): Можно сказать - законный брак почти. Есть такой фильм, в котором песни Окуджавы звучат.

С.Б.: Ну, вот мы установили сейчас, собственно говоря, мы это знали и раньше, что Вы - романтик и всё-таки, я надеюсь, не последний…

Олег: Хотелось бы…

С.Б.: А романтика спрашивают о мечте, об идеале. О чём мечтаете… когда крылья расправляются?

Олег: Святослав Игоревич, когда мечта сливается с полётом, тогда ты существуешь в мечте и о ней тогда, наверное, уже не мечтается – она исполнена.

Я опять отвечу словами Окуджавы, п.ч., если бы я… повторюсь… если бы я был поэтом, я бы хотел бы и, наверное, так бы и разговаривал. Но, вот... вот послушайте:

"... Когда бы любовь и надежду связать воедино,
какая бы, трудно поверить, возникла картина!
Какие бы нас миновали напрасные муки,
и только прекрасные муки глядели б с чела..."

Я мечтаю, как бы пафосно это ни звучало, о том, чтобы мы всегда торопились любить и всегда не спешили ненавидеть.

С.Б.: Ну, что ж, давайте помечтаем ещё с Окуджавой и с Вами.

10. Песенка о дальней дороге
11. Грузинская песня
12. Надпись на камне
13. Пожелание друзьям

Олег: Спасибо. Спасибо.