Зиновий Гердт

21 сентября 2016 г. исполнилось 100 лет со дня рождения Зиновия Гердта



У него был удивительный тембр, сводивший с ума поклонниц, умелые руки (в доме он многое делал сам) и несбывшаяся мечта - купить за границей дрель фирмы Bosch.

Александр Ширвиндт как-то сказал о Гердте: «Украшение нашей жизни». Сам актер отмечал: «Самое большое из всего, чего я добился, это то, что зрители называют меня Зямой». Это было проявление высшей степени доверия. Об уникальном артисте, ушедшем из жизни 20 лет назад, вспоминают его вдова Татьяна Правдина и друзья.

Четыре года в госпиталях

Гердт не написал мемуаров и не вел дневника. Первое свидетельство он оставил о себе в листке автобиографии, при поступлении в Театр кукол Сергея Образцова:

«Я, Гердт З. А., родился в 1916 году в гор. Себеж, в семье служащего. Окончив в 1932 году среднюю школу, переехал в Москву, где поступил в школу Ф.З.У. Электрозавода. Работал 1 год на строительстве Московского Метрополитена - электромонтажником. В 1932 году без отрыва от производства поступил в Театр рабочей молодежи (ТРАМ) ЦК Союза Электростанций, где, проработав три года, был переведен в профессиональный состав театра в качестве актера. В 1938 году был вовлечен в организацию Московской Государственной Театральной Студии под руководством Арбузова и Плучека, где проработал до июня 1941 года».

Гердт вспоминал, что, если бы не начавшаяся Великая Отечественная, их театральная студия могла бы стать полноценным театром. Но планы рухнули.

- Арбузовская театральная студия, в которой работал Зиновий, стала фронтовой, артисты получили бронь, но Гердт ушел на фронт добровольцем, - рассказала «КП» вдова артиста Татьяна Александровна Правдина. - В 1943 году Зиновий Ефимович получил ранение, перенес 11 операций. У него одна нога стала короче другой - остался хромым на всю жизнь. Тогда он переживал, что это поставит крест на его актерской карьере. Но в госпиталь приехала группа из Театра кукол Образцова, давала представление для раненых. Зиновий вспоминал, что смотрел не на кукол, а на занавесочку, за которой были артисты. И его осенило, что он может так же! В Москве он показался Образцову и был принят в его труппу.

- А когда Зиновий Ефимович взял себе другую фамилию (настоящее имя артиста - Залман Афроимович Храпинович. - Ред.)?

- До войны. Ему посоветовали взять более звучный псевдоним. Одна из его родственниц была Герд. Он добавил в конце «т» для звучности.

Сблизил перевод с арабского

В 1944-м Гердт вернулся в Москву к жене, актрисе Марии Новиковой. В марте 1945-го родился сын Всеволод, но к тому времени супруги уже расстались. Актер честно объявил: «Влюбился. Ухожу».

Мария Новикова растила сына, у нее были поклонники, но замуж она так и не вышла: «Таких, как Зяма, больше нет». Гердт, устроившись на работу в Театр кукол Образцова, написал в бухгалтерии заявление: «Прошу пересылать 100% моей зарплаты на имя сына - Новикова Всеволода Зиновьевича».

- Татьяна Александровна, писали, что якобы родной сын не хотел общаться с Зиновием Ефимовичем, у них были плохие отношения.

- Неправда. Прекрасные были отношения. Но, поскольку сын никогда с ним не жил, у них не сложилось душевной близости. И Сева, очевидно, был ближе к своей маме. А у той была обида на бывшего мужа.

- Гердт не воспитывал сына, зато воспитывал вашу дочку?

- Да, мы начали жить вместе, когда Кате было два года. Он считал ее родной. И она только его считала папой и взяла его фамилию (Екатерина Гердт стала женой режиссера Дениса Евстигнеева. - Ред.).

- Говорят, у него была привычка жениться?

- Можно и так сказать. Но я его отучила от этой привычки. Я его третья официальная и пятая неофициальная жена. Когда мы встретились, оба были еще женаты. А стали общаться на гастролях, где я работала переводчицей с арабского (см. «Шпионский роман»).

Театр кукол Образцова много гастролировал за рубежом. Уже к 1975 году спектакль «Необыкновенный концерт» объехал 23 страны, был показан в 110 городах в СССР и в 109 - за границей. «В зарубежных поездках роль конферансье я всегда играю на языке народа той страны, в которой мы выступаем», - вспоминал Гердт.

Из кукольников - в короли эпизода

- Порой он был вспыльчивым и эмоциональным, - вспоминает вдова актера. - Однажды после скандала я вышла из себя: «Все. Ухожу». Скинула халат, открыла шкаф и задумалась. «Ну что я надеваю?» - тут же прокомментировал паузу Гердт, лежа в кровати. Я расхохоталась.

- Многие запомнили Гердта по роли Паниковского в фильме Швейцера «Золотой теленок». Но ведь сначала был утвержден Ролан Быков?

- Ролан улетел, и режиссер попросил подыграть Зяму на пробах в образе Паниковского. И Зиновий так это великолепно сделал, что потом его и Швейцер, и сам Ролан Быков уговорили играть Паниковского. Но он поставил условие, что не будет таким, какой Паниковский у Ильфа и Петрова, - противным, ничтожным. Он сыграл своего Паниковского - жалкого, но трогательного до слез.

- Зиновий Ефимович сыграл более чем в 70 картинах, но чаще всего в эпизодах. Ему не было обидно, что не приглашают на главные роли?

- Он был артистом, и что ему выпало судьбой, то и сыграл. В его жизни было не только кино, но и сцена.

Было и телевидение: с 1962 по 1966 год Зиновий Гердт вел передачу «Кинопанорама», от которой отказался из-за сложностей с графиком.

Шпионский роман

Из книги вдовы Зиновия Гердта Татьяны Правдиной*:

«В начале 1960 года меня рекомендовали администрации Театра имени Образцова в качестве переводчика для поездки на гастроли в арабские страны. Мне позвонил главный администратор театра Наум Левинсон - и первое, что он меня спросил, удивив до крайности, было:

- Какого вы роста?

- Сто шестьдесят, - сказала я. - При чем тут это?

- Дело в том, что, помимо спектаклей, вам придется переводить творческие выступления Сергея Владимировича (Образцова. - Ред.) и стоять рядом с ним на сцене. Он не любит, чтобы переводчица (переводчиков он не признает) была выше него ростом.

- Думаю, не выше.

Когда я, волнуясь ужасно, вошла в кабинет Левинсона, он встретил меня дивной развязной фразой:

- Подходит! В женщинах я разбираюсь лучше, чем в профсоюзном движении. Идемте!

И повел меня к Образцову. Образцов взглянул на меня благосклонно, по-видимому, убедившись, что я точно ниже ростом. Мы вышли в фойе немыслимо уютного и обожаемого мною театра, где сидела вся группа, которая и ехала на гастроли. Образцов:

- Познакомьтесь, это Зиновий Ефимович Гердт, с которым у вас основная работа.

Пожимаем руки. Глядя прямо в глаза, Гердт произносит первые слова:

- Дети есть?

- Да.

- Кто?

- Дочка.

- Сколько лет?

- Два года.

И опять:

- Подходит!

Первое ощущение - развязность, артисты! Как Зяма потом говорил сначала мне, а потом и публично, что в ту минуту, когда он меня увидел, внутри него был голос, который сказал: эта женщина будет моей женой».

«Работа над переводом началась еще в Москве. В «Необыкновенном концерте» единственный постоянно говорящий персонаж - это конферансье. Именно эту роль и предназначалось играть Гердту на арабском. Поэтому почти каждый вечер, когда Гердт не был занят в театре, я приходила к ним домой, и мы работали. Говорю «к ним», потому что Зиновий Ефимович уже восемь лет как был женат на очень красивой женщине Кате Семерджиевой. Они снимали комнату в коммунальной квартире в Столешниковом переулке, ожидая окончания строительства своей однокомнатной кооперативной. Гердт диктовал текст, я переводила, произносила вслух, а он повторял его и записывал русскими (естественно!) буквами, делая пометки для произношения.

Ничто не предвещало революции. Гердт был серьезен и внимателен, провожал до машины, на которой за мной приезжал муж. <…> Во время нашего полуплатонического «гастрольного» романа мы ни разу не говорили о дальнейшей жизни, не обсуждали семейные дела каждого: Зяма знал, что я с мужем рассталась, но живем мы вместе. По возвращении никаких обещаний мы с Гердтом друг другу не давали, только лишь назначили свидание неподалеку от моей работы. Он подъехал на машине, распахнул дверцу, и я сказала: «Ну, это просто какое-то шпионское кино». «Абсолютно не шпионское, - сказал Гердт и добавил: - Я свободный человек». Оказалось, приехав с аэродрома, Зяма сказал жене: «Я полюбил другую женщину». «Таню?» - спросила она. «Да». Он понимал, что всаживает нож. Но, на его счастье, нож не вошел: «А квартира?» - спросила жена. «Она твоя».

Мы поехали на холостяцкую квартиру приятеля Зямы, который дал ему на неделю ключи, и с тех пор тридцать шесть лет не расставались (после этого свидания они окончательно ушли от «бывших» и стали жить вместе в съемном жилье - он, она, ее дочка Катя и няня. - Ред.).

На следующий день, придя в редакцию на работу, я сделала «личное сообщение»: «Ушла от мужа». Еще через два дня опять сделала «личное сообщение»: «Соединяю свою жизнь с Гердтом». Естественно, все хохотали, но снялись какие-либо пути к сплетням и пересудам.

Зяма к этому времени был уже достаточно широко известным артистом. А ничто так быстро не становится сладостно обсуждаемым, как события личной жизни любимцев публики. Поэтому у моей мамы раздался звонок писателя-сатирика Бориса Ласкина, с которым я была знакома, и он сказал: «Я очень хорошо отношусь к вашей дочке и поэтому считаю своим долгом сказать: Гердт очень любит жениться, а ведь у Тани ребенок...» Ставя себя на место мамы, восхищаюсь ею: она только сказала, что «конечно, волнуюсь, уж очень все скоропалительно». Выслушав эти ее слова, я вышла к Зяме, который ждал меня у ворот.

- Что?

- Да вот мама...

Взяв меня за руку, Зяма тут же велел вести его к родителям. Удивленная Шуня (мама. - Ред.) открыла дверь. Сняв кепку, с порога Зяма сказал:

- Я обещаю вам, я буду жалеть вашу дочь.

Пауза.

- От такого сложного монолога я устал. Можно чаю?

И мы сели пить чай. И удивительно, было ощущение, что это совсем не в первый раз! Когда спустя полчаса мы с ним уходили, я спросила у мамы: «Ну что, теперь тебе спокойнее?» «Абсолютно», - сказала она.

...Мы вовремя встретились: ему сорок четыре, мне тридцать два. Уже некоторый опыт, не молоденькие, но еще молодые».

В ТЕМУ

«Доковыляю на свидание»

Но львиную долю - 36 лет - актер отдал Театру кукол, из которого ушел в 1982 году.

- Он признавался, что ему пришлось уйти: два лидера, «два орла» - он и Образцов - не могли быть в одном гнезде, - рассказывает приятельница Гердта Виктория Лазич, общественный деятель, в прошлом актриса.

Гердт вспоминал: «Образцов был ужасно ревнивый, до смешного. Если мне много аплодировали, он не мог этого вынести и выбегал на сцену, чтобы я недолго стоял перед аплодисментами».

После ухода Гердт работал в Театре Ермоловой, снимался в кино, выступал в концертах и на творческих встречах. То, из-за чего он так долго страдал - хромота, сделалось частью имиджа артиста. Как отмечали многие, без нее «Гердт уже вроде бы и не Гердт».

- При его такой своеобразной внешности негероя-любовника Гердта просто обожали женщины. У него была уйма поклонниц, которые осаждали его, - продолжает Виктория Лазич. - Помню, за кулисы прорвалась дамочка: я вас так люблю! Он тут же прищурился: «Ну, может, и доковыляю к тебе на свидание!».

Иронизировал постоянно: «Когда мне говорят: «Вы мой кумир. Я вас обожаю», - отвечаю: «У вас очень хороший вкус. А те, у кого вкус похуже, те просто в восторге».

Он всегда был в приподнятом настроении, хотя далеко не всегда чувствовал себя хорошо. Порой у него ныла нога, давали о себе знать болячки, но он не показывал вида. Нередко игра на сцене стоила ему сильных физических мук.

В последние годы он тяжело болел (актер умер от рака 18 ноября 1996 года. - Ред.). В моей памяти он остался веселым, искрометным, просто сгустком энергии...

5 лучших фильмов мэтра

● «Золотой теленок» (1968)

● «Соломенная шляпка» (1974)

● «Хождение по мукам» (1974)

● «Розыгрыш» (1976)

● «Место встречи изменить нельзя» (1979)

История Зиновия Ефимовича Гердта
в изложении Шендеровича

«На дворе стоял тридцать второй год. Шестнадцатилетний Зяма пришел в полуподвальчик в Столешниковом переулке в скупку ношеных вещей, чтобы продать пальтишко (денег не было совсем). И познакомился там с женщиной, в которую немедленно влюбился. Продавать пальтишко женщина ему нежно запретила («простынете, молодой человек, только начало марта»). Из разговора о погоде случайно выяснилось, что собеседница Гердта сегодня с раннего утра пыталась добыть билеты к Мейерхольду на юбилейный «Лес», но не смогла. Что сказал на это шестнадцатилетний Зяма?
Он сказал: «Я вас приглашаю!»
– Это невозможно, – улыбнулась милая женщина. – Билетов давно нет…
– Я вас приглашаю! – настаивал Зяма.
– Хорошо, – ответила женщина. – Я приду.

Нахальство юного Зямы объяснялось дружбой с сыном Мейерхольда. Прямо из полуподвальчика он побежал к Всеволоду Эмильевичу, моля небо, чтобы тот был дома. Небо услышало эти молитвы. Зяма изложил суть дела – он уже пригласил женщину на сегодняшний спектакль, и Зямина честь в руках Мастера!
Мейерхольд взял со стола блокнот, написал в нем волшебные слова «подателю сего выдать два места в партере», не без шика расписался и, выдрав листок, вручил его юноше.
И Зяма полетел в театр, к администратору.

От содержания записки администратор пришел в ужас. Никакого партера, пущу постоять на галерку… Но обнаглевший от счастья Зяма требовал выполнения условий! Наконец компромисс был найден: подойди перед спектаклем, сказал администратор, может, кто-нибудь не придет… Ожидался съезд важных гостей.
Рассказывая эту историю спустя шестьдесят с лишним лет, Зиновий Ефимович помнил имя своего невольного благодетеля: не пришел поэт Джек Алтаузен! И вместе с женщиной своей мечты шестнадцатилетний Зяма оказался в партере мейерхольдовского «Леса» на юбилейном спектакле.

И тут же проклял все на свете. Вокруг сидел советский бомонд: тут Бухарин, там Качалов… А рядом сидела женщина в вечернем платье, невозможной красоты. На нее засматривались все гости – и обнаруживали возле красавицы щуплого подростка в сборном гардеробе: пиджак от одного брата, ботинки от другого… По всем параметрам, именно этот подросток и был лишним здесь, возле этой женщины, в этом зале…
Гердт, одаренный самоиронией от природы, понял это первым. Его милая спутница, хотя вела себя безукоризненно, тоже явно тяготилась ситуацией.
Наступил антракт; в фойе зрителей ждал фуршет. В ярком свете диссонанс между Зямой и его спутницей стал невыносимым. Он молил бога о скорейшем окончании позора, когда в фойе появился Мейерхольд.
Принимая поздравления, Всеволод Эмильевич прошелся по бомонду, поговорил с самыми ценными гостями… И тут беглый взгляд режиссера зацепился за несчастную пару. Мейерхольд мгновенно оценил мизансцену – и вошел в нее с безошибочностью гения.
– Зиновий! – вдруг громко воскликнул он. – Зиновий, вы?
Все обернулись.

Мейерхольд с простертыми руками шел через фойе к шестнадцатилетнему подростку.
– Зиновий, куда вы пропали? Я вам звонил, но вы не берете трубку…
(«Затруднительно мне было брать трубку, – комментировал это Гердт полвека спустя, – у меня не было телефона». Но в тот вечер юному Зяме хватило сообразительности не опровергать классика.)
– Совсем забыли старика, – сетовал Мейерхольд. – Не звоните, не заходите… А мне о стольком надо с вами поговорить!
И еще долго, склонившись со своего гренадерского роста к скромным Зяминым размерам, чуть ли не заискивая, он жал руку подростку и на глазах у ошеломленной красавицы брал с него слово, что завтра же, с утра, увидит его у себя… Им надо о стольком поговорить!

«После антракта, – выждав паузу, продолжал эту историю Зиновий Ефимович, – я позволял себе смеяться невпопад…»
О да! Если короля играют придворные, что ж говорить о человеке, «придворным» у которого поработал Всеволод Мейерхольд? Наутро шестнадцатилетний «король» первым делом побежал в дом к благодетелю. Им надо было о стольком поговорить! Длинного разговора, однако, не получилось. Размеры вчерашнего благодеяния были известны корифею, и выпрямившись во весь свой прекрасный рост, он – во всех смыслах свысока – сказал только одно слово:
– Ну?
Воспроизводя полвека спустя это царственное «Ну», Зиновий Ефимович Гердт становился вдруг на локоть выше и оказывался невероятно похожим на Мейерхольда…»

http://pokolenie-x.com/?p=30780

Памятник Зиновию Гердту в Себеже работы архитектора Олега Ершова.