28 декабря 2001 г, "Творческий вечер", КЗ Политехнический, Москва

1.Я ехал к Вам

- об ответственности, и о творческих вечерах вообще
- о творчестве Валерия Агафонова
- о ближайших выступлениях в Москве и Подмосковье

2. Россия  

- об отношении к оперному искусству
- об участии в фестивале
- о программах «Песнопения иеромонаха Романа» и «Песни Александра Вертинского»
- о цикле «Песни Великой войны»

3. Туман (сл. и муз. иеромон. Романа (Матюшина)

- «...Ваши концерты дают нам силы жить, не падать духом...»
- авторы музыки и слов песни «На сопках Маньчжурии»

4. На сопках Маньчжурии

- об отношение к аплодисментам
- радиостанция «Маяк» и о поздравлении с днем рождения
- о театре и драматических актерах
- об отношении к певцам различных жанров
- «Какие цветы Вы любите?..»

5. Speak softly, love...(англ)

- вопросы к Юрию Молотилову
- вопросы к Алексею Баеву
- о встрече с музыкантами, выступающими с Олегом Погудиным
- об исполнении романсов в залах без микрофона
- об своей учебе, работе в театре и о начале исполнения романсов
- о частых приездах в Москву
 
6. Нищая

- о выступлениях в детском хоре и записях этих песен
- о национальной культуре и национальной идее
- «Почему в Московском театре Эстрады Вы больше не хотите выступать?..»
- «Есть ли у Вас брат или сестра?»
- «...Не кажется ли Вам, что к 40 годам у Вас будет баритон?»
- еще раз о музыкантах, и о зарубежных гастролях
- «Вы даете пресс-конференцию, как президент...»

7. Париж (франц)  

- о фильме Валерия Босенко «Реквием» и звучащей там песне
- о планах концерта из русских народных песен

8. Не твои ли это слезы  

- о программе Татарского «Встреча с песней»
- об исполнении песни «Скажите, девушки» на русском языке
- еще раз о музыкантах

- танго из фильма «Правдивая ложь»

9. Скажите, девушки, подружке вашей (неап)

- о встрече 300-летия Санкт-Петербурга
- как удается петь на разных языках с прекрасным произношением
- «...Обращались ли к Вам с предложением сотрудничать современные композиторы или поэты?»
- записки, которые огорчают...
- «Часто ли бывают на Ваших концертах родители?»
- «Знаете ли Вы свою родословную, свои корни?»
- о возможности исполнения в небольшом зале романсов Свиридова на стихи Пушкина и Лермонтова
- о программках концертов, авторах исполняемых произведений и о романсе «Жаворонок»
- «...Что означает этот вечер для Вас? В какой степени он нужен и важен Вам самому?»
- о владении музыкальными инструментами, учебе в музыкальной школе и о сочинении музыки

10. Среди миров, в мерцании светил...

- «...Влюбчивы ли Вы? Чем Вас завоевать? Не увиливайте!»
- «...Волнуетесь ли Вы перед каждым новым выходом на сцену?»
- «...Только два-три выступления достойны оваций стоя...»
- «Ваши профессиональные интересы: когда удается, что слушаете?»
- «С кем хотелось бы спеть в дуэте (Барбара Стрейзанд, Камбурова)?»
- о конкуренции

11. Кавалергарды

- о романсе «Отойди, не гляди»
- о гастролях по Подмосковью
- Лемешев пел песню «Скажите, девушки» на русском...
- о Дмитрии Сергеевиче Лихачеве
- о любимых местах, о знакомстве с песнями Б.Окуджавы
- «...Вы используете рояль только для цветов?»
- «Планируете ли Вы подобный вечер в Петербурге?»
- об отсутствии рекламы выступлений в Москве
- о фильмах с участием Олега Погудина
- благодарность и ожидание новых встреч...

12. Музыкант играл на скрипке..

- объявление о концертах Михаила Радюкевича и Алексея Баева
- о дуэте с Евгением Дятловым
- о содружестве Окуджава — Шварц
- предложение о строительстве резиденции в Москве...

13. Любовь и разлука

- «...Жизненный и творческий путь — искание живого Бога... Ответственность за каждое слово...»

14. Надежда

- «...Счастье оттого, что ты можешь петь, оттого, что ты не можешь не петь...»

15. Падам (франц)

- заключительные слова: о песнях, посвященных любви...

16. Тбилисо (груз)

1. Я ехал к Вам

Олег Погудин: Я, признаться, не очень серьезно думал над тем, как сегодняшний вечер будет проходить. Но... с трепетом ожидал его начала, потому что думаешь, как же начинать просто разговор с пусть дорогими, любимыми, я уверен, любящими тебя людьми, но все-таки в зале, а не просто где-то у себя там, в гостиной или где-нибудь в кафе, или где-нибудь еще. Когда ты, так или иначе, облечен очень серьезной мерой ответственности за все то, что ты говоришь на сцене, под сценическим светом. И, в принципе, ... ситуация достаточно тяжелая. (Смеется) Вот. Слова, они порой находятся, порой — не очень находятся. Отвечать за них все равно приходится очень серьезно. Но вечер начался, слава Богу, так, как я этого желал — он начался с большого количества записок, и я поэтому очень просто попытаюсь сейчас ответить на вопросы, которые в них, уверен, есть.

Еще одна небольшая прелюдия. Я — не большой сторонник творческих вечеров, особенно молодых артистов, (смеется) вот даже тех, кому есть, что сказать и есть, что сказать на большую аудиторию. Бывает срок, время определенное, когда можно начинать это делать. Я все-таки сегодня пошел на то, чтобы провести такой вечер, и пошел, потому что вопросов, действительно, очень много. И когда во время концерта начинаешь отвечать на записки, даже самому становится как-то не по себе, потому что концерт замирает, потому что ритм его меняется, потому что, наверняка, не все в зале хотят слушать, что ты говоришь, а большинство хочет все-таки слушать то, что ты поешь. Но сегодня вечер другой, поэтому я начну просто так, с того, что мне попадает в руки.

Олег Погудин: Вот, кстати, вопрос специально, как для эпиграфа:

Уважаемый Олег! В Вашем репертуаре есть песня Вашего земляка Валерия Агафонова («Думы»), к сожалению, слишком рано от нас ушедшего. Как Вы относитесь к его творчеству, близок ли он Вам по духу? Ведь Ваш и его репертуары отчасти пересекаются.

Я продолжу дальше, потому что вопрос сам по себе очень законченный, очень емкий.

Надо сказать, что не случайно возрождение исполнительского искусства романса так связано с Петербургом в конце двадцатого века. Я не хочу вдаваться в подробности, какие-то делать здесь поспешные, может быть, заключения, но Валерий Агафонов — это, наверное, великое имя среди исполнителей, особенно среди исполнителей романса. И, к счастью или к несчастью, я имею в виду, конечно, его творческую судьбу, а не личную, он почти не был известен, во всяком случае, хорошо известен, при жизни. Ушел он из жизни достаточно рано, ему было едва-едва за сорок лет. Но... сразу, сразу после его ухода он стал вдруг как-то знаменит, во всяком случае, в Петербурге. Вышли его пластинки. Сначала — одна-единственная, которую ему удалось записать на фирме «Мелодия», а потом пластинки, которые были реставрированы из записей, сделанных порой очень случайно, на каких-то дружеских вечеринках.

Надо сказать, что пел он очень много, и, если можно так выразиться, неофициально. Пел он, почти не прекращая, особенно в последний год его жизни, и я знаю много людей, которые с ним были связаны, я знаю много людей, которые называют или считают себя его друзьями, я знаю, наконец, и его родных. Или знал, потому что некоторые ушли из жизни в последние годы. Личность очень обаятельная, интересная, глубокая и очень несчастная. Вот когда мы вспоминаем конец периода советского в нашей истории, мы, в силу наших трудностей сейчас, склонны его, может быть, излишне оптимизировать. Хотя жить, наверное, было легче в каком-то смысле, но все-таки были страшные преграды, через которые было не переступить. Так и о Валерии Агафонове. Репертуар, с которым он выступал, а это был русский городской романс (аккомпанировал он себе сам, под гитару), ... в общем, не приветствовался в концертных организациях. Почти никогда он не мог добиться выхода на большую сцену. Ему приходилось работать в драматическом театре, хотя делал он это с удовольствием. Ему приходилось заниматься, вообще, непонятно каким делом, с точки зрения трудовой книжки. А концерты его происходили, по большей части, в красных уголках, где-нибудь в ЖЭКах, на каких-нибудь предприятиях. Тем не менее, любовь зрительскую, слушательскую он заслужил, и этот вопрос — тому свидетельство.

Теперь более конкретно. Я отношусь к творчеству Валерия Агафонова с глубокой нежностью. Я его очень-очень люблю, хотя никогда с ним не встречался, я не был с ним знаком. О нем самом узнал только после его смерти, а уж, тем более, о его творчестве всерьез — несколько лет спустя. Хотя, знаете, в 16 лет... когда мне было 16 лет и когда мне впервые попала его пластинка в руки («Песни сердца» называлась она), я был ею очарован. Я, наверное, очень много оттуда почерпнул. Но... спустя уже несколько лет, а тем более, в последние 5-6 лет активной творческой работы... (улыбается) сценической активной работы я все больше и больше ухожу от манеры исполнения... не манеры исполнения, а, вернее, от видения репертуара Валерием Агафоновым.

И вот... Я, может быть, забегаю вперед, а может быть, предвосхищаю какой-то вопрос, который, вероятно, будет. Во всяком случае, в Интернете и в переписке в частной он уже звучал. О соотношении начала творческого, исключительно творческого, и начала актерского, которое требует выражения, которое требует популярности в творчестве артиста. Тем более, артиста камерного жанра, тем более, артиста такого жанра, как лирическая песня или романс, который требует особой доверительности и искренности. Валерию Агафонову не удалось стать знаменитым при жизни и выступать на огромных площадках, при больших аудиториях. Но, может быть, это в какой-то степени спасло очень настоящее, очень искреннее исполнение бытового романса. Оно оставило его исполнителем бытового романса — блистательным, великолепным, своего рода гениальным. Услышав этот звук, услышав эту интонацию, я был поражен, покорен, влюблен в это все. Но я это пережил в своей жизни. И не отрицая, а, наоборот, настаивая, что самое главное в искусстве исполнения романса, на мой взгляд, — это искренность, все-таки должен сказать, что во время наших выступлений на сцене еще происходит явление... как сказать правильно?... сознательного искусства. Мы все-таки, все-таки, в какой-то степени, являемся артистами, а не просто исполнителями.

Вопросы о наших ближайших выступлениях в Москве, ... наверное, тоже буду на них отвечать,... все-таки, наверное, уместно на сегодняшнем вечере.

Есть ли в Вашем гастрольном графике концерт в городе Зеленограде?

Надеюсь, в конце января он будет. Вообще, в конце января нам предложили (и мы очень рады этому предложению) турне по Московской области, по Подмосковью. С Подмосковьем я не знаком вообще. Если с Москвой я все же познакомился за последние четыре года более или менее, то Подмосковье — это совсем неизведанный для меня мир. И, возможно, в конце января будет концерт и в Зеленограде.

Я сейчас прервусь. Я очень долго говорил о моем отношении к Валерию Агафонову. Наверное, лучше всего сейчас спеть. Спеть песню, которая вошла и в мою жизнь, благодаря Валерию Агафонову. Хотя написана она не им, но написана она для него. И мне кажется, что в этой песне его душа жива до сих пор. Она была для него очень дорогой. Стала очень дорогой и для меня.

2. Россия

Олег Погудин: Ребята не случайно сидят здесь на площадке, я их обязал... (смех в зале) Они тоже будут принимать участие в нашем диалоге... И в принципе... никакой программы заранее не было составлено, никакой цензуры не предусмотрено... Поэтому, я думаю, что можно задавать им вопросы... Они, при желании, могут на них ответить... (улыбается)

Вот этот вопрос требует очень долгой беседы (улыбается).

Олег, скажите, пожалуйста, о Вашем отношении к оперному искусству, о Вашей возможности или желании исполнять некоторые оперные арии, например, «Романс Неморино», арии Вертера, Ленского и т.д.

О моем отношении к оперному искусству сказать легче всего: я его бесконечно люблю. Вообще фонотека моя — она не сильно богатая, но все, что касается классической музыки — это, наверное, процентов на 80-90 именно либо просто записи оперных спектаклей, либо записи оперных исполнителей. Самых разных.

Мало того. Я об этом неоднократно говорил и в своих интервью, и вот даже также на концертах иногда, что, ... если говорить о каких-то учителях или, по крайней мере, об отношении к песенному искусству, то я всегда равняюсь все-таки на исполнение оперное. Мало того, я думаю, нет ни одного певца, — но певца, конечно, в настоящем смысле этого слова, а не исполнителя (а певцами сегодня называют себя многие), но если говорить о певцах, — то нет ни одного певца, мне кажется, который имел бы какое-то иное отношение к оперному искусству. Нет, наверное, ни одного певца, который не ставил бы оперное искусство эталоном пения. Я в этом смысле — не исключение, хотя пою я в манере не академической, но и по образованию отчасти, и по своим стремлениям, идеалам я отношусь все-таки к академическим исполнителям. Мне так кажется. (Улыбается)

Вот теперь, что сказать конкретнее по поводу второй части вопроса. У нас были опыты... сначала с Мишей, ... а, в общем, с Мишей только... исполнения некоторых оперных арий. Но исполнение это оправдывалось, в первую очередь их названием... (Улыбается) Я несколько конкретизирую: «Романс Неморино» и «Романс Надира». Строго говоря, это, конечно, оперные арии, но, тем не менее, можно было спрятаться за то, что и там, и там это — романс. Можно было спрятаться еще и за то, что реально и можно в концерте исполнить эти оперные арии просто под гитару, и не особенно оглядываясь на то, что изменена тональность звучания, не особенно оглядываясь на то, что нет, строго говоря, канонического оперного звучания.

Тем не менее, каждому все-таки — свое. Был период в жизни, когда я пытался серьезно заниматься оперой. Наше такое вот прямое общение с оперой не состоялось. Сейчас, вероятно, это уже и поздно, и ни к чему. Вот... но... Знаете, сейчас... но... мало того, (улыбается) я очень долго переживал, я очень долго стремился найти свое место и в оперном пении. Но это не случилось. Я расстраивался, я скорбел как-то даже об этом. Сейчас, я думаю, что все это очень правильно, все это даже необходимо, потому что эстрадное исполнительство в наше время, к сожалению, очень под большой угрозой. И если люди, у которых есть достаточное образование, у которых есть достаточная мера ответственности по отношению к музыкальному материалу, работают на эстраде, то это здорово. Вот, во всяком случае, мне кажется, что место свое я нашел — мне здесь радостно, удобно. А тоска по опере приходит все равно иногда. И может быть, кстати, в каких-нибудь праздничных концертах иногда «Романс Неморино» и «Романс Надира» будут звучать.

Олег, будете ли Вы участвовать в фестивале православной музыки в мае?

А вот я даже об этом фестивале ничего не знаю. Поэтому если бы был вопрос поподробнее, я бы на него, может, и ответил. Приглашения я не получал. И... если вообще говорить о фестивалях, я думаю, что наши постоянные слушатели и друзья помнят о том, что я даже пытался сам проводить фестиваль как-то. В том числе, вот здесь, на сцене Политехнического музея. Но все-таки... Хотя, наверное, неправильно было бы так говорить. Есть и всему свое место, и всему свое время. Наверное, все хорошо. Даже то, что касается фестивалей.

Я вот лично... если есть такой вопрос, не знаю, ... но, во всяком случае, на него отвечу, даже если его нет сегодня. У меня есть какое-то внутреннее сильно негативное отношение к конкурсам. Я не имею в виду конкурс профессиональных исполнителей, если говорить об академической музыке и даже об оперных певцах. Но если говорить о конкурсе песни, о конкурсе исполнителей романсов и т.д., и т.д., т.е. жанров, в которых очень многое зависит от содержания человеческой души, а не от техники только, не от манеры и умения владения голосом, — вот в этих областях трудно проводить и конкурсы, и, наверное, фестивали. В общем-то, и в нашем случае получилось так, что это больше претендует на собрание знаменитостей или хотя бы популярных людей в своем роде, а не какое-то серьезное событие в культурной жизни. Это я говорю сейчас о жанре романса и лирической песни. Жанр настолько индивидуальный, настолько ревнивый, что, по-видимому, фестивали и, тем более, конкурсы в этом жанре проводить сложно. И все же, если будет какое-то конкретное предложение принять участие в фестивале просто как артисту, — наверное, я от него не откажусь.

Я зачитаю вопрос.

В программу одного из концертов Вы включили «Пел соловей» из песнопений иеромонаха Романа. Не хотите ли Вы добавить к этой песне «Туман» и не могли бы исполнить одну из этих песен сегодня или завтра? Очень люблю Ваши кассеты с записями песен Александра Вертинского, не собираетесь ли Вы выступить с этой программой в Москве?

Вот сразу ответ на оба вопроса. По-видимому, мы не так давно знакомы творчески с автором записки этой, потому что «Песни иеромонаха Романа», все те, которые есть на кассетах в записях, исполнялись в отдельной программе в Москве, и, я надеюсь, будут исполняться. Программа песен Александра Вертинского тоже была неоднократно представлена в Москве. Надеюсь, мы будем исполнять и еще.

Мне кажется, цикл «Песни Великой войны» может быть дополнен песней «Дороги», потому что она очень в Ваших мелодике и настроении.

Спасибо, я согласен с тем, что эта песня очень близка мне по мелодике и настроению. В программе, посвященной Великой Отечественной войне, эта песня звучит, и звучала всегда. Но вот на записи пока... Но, я надеюсь, что мы запишем ее.

Скажите, пожалуйста, когда планируются Ваши следующие концерты в Москве?

Следующий концерт в Москве завтра, если будем живы и здоровы. А потом 20 января в концертном зале им. Чайковского.

3. Туман

Олег Погудин: Я вот на концертах обычно не читаю уже сейчас эти записки, потому что они, в общем, очень личного содержания. Мало того... Но, в общем, сейчас прочту, отвечу...

Дорогой Олег, Ваши концерты дают нам силы жить, не падать духом. После них хочется быть чище, лучше. Храни вас Бог! Самые лучшие Вам пожелания от нас, москвичей. Приезжайте к нам почаще!

Бывает очень часто, когда я просто благодарю. Вот прочту записку и говорю: «Спасибо!» Поверьте, это очень искренне, это даже не просто искренне, это, я повторяюсь, но тут можно повторяться, это дает силы не только работать, это дает силы жить. Потому что для всякого человека вообще, тем более, для всякого артиста, быть любимым, необходимым и желанным — это самое главное, что есть в жизни. И это позволяет преодолевать и всякого рода трудности и позволяет по-настоящему радоваться жизни. Спасибо вам огромное. И того же желаю, что мне желаете в этой записке: храни всех Господь! Спасибо!

Очень благодарен вот за эту записку, которую держу в руках. Наверное, ребятам тоже будет интересно. Записка такая:

Наверное, Вам будет интересно посмотреть на автора музыки и слов «На сопках Маньчжурии», и на следующем листе — слова автора, слова, которые Вы поете, и слова народные.

Вот, я думаю, чтобы ребята тоже не просто сидели здесь... (передает записку музыкантам)

4. На сопках Маньчжурии

Уважаемый Олег! Я задам Вам несколько вопросов. Пожалуйста, ответьте на те, которые сочтете возможным. Как Вы относитесь к аплодисментам, звучащим во время исполнения песни, романса. В консерватории это недопустимо, на эстраде приветствуется, а Вам не мешает?

Вы знаете, бывает, мешает, бывает, не мешает. Я понимаю, что... вернее, как... это понятно, даже в каком-то смысле совершенно естественно, что во время исполнения классического музыкального произведения любой посторонний шум может фатально разрушить звучащее. Это безусловно. Вот, например, вчера был звук, который мне резко испортил настроение. Был концерт в концертном зале «Москвич». Вот, был мобильный телефон, причем дважды. (Смеется) Надо сказать, что это... это... Эти звуки очень долго не дают потом прийти в себя. Мешают страшно.

Если аплодисменты возникли по-настоящему от сердца, если вдруг в зале произошло какое-то движение, означающее полное соединение мыслей, чувств, переживаний зрительских с теми, кто работает на сцене, наверное, это даже может помочь. Но! Таких ситуаций немного, они редки. Бывают ситуации, когда аплодисменты серьезно нарушают то, что звучит на сцене. Особенно это касается, кстати, (улыбается) ритмичных песен, когда вроде иногда руки и сами просятся помочь артисту, а на самом деле, не помогают, а наоборот, задерживают (смеется). Зал, как правило, никогда не успевает за ритмом, который идет на сцене. Вот и получается... Либо подчиниться звучащим в зале аплодисментам... А когда концерт в большом зале, например, в Петербурге, в концертном зале «Октябрьский», где 4 тысячи человек, то очень трудно побороть ритм зала. Но есть на то свои тоже приемы, и сценические.

Я не могу однозначно ответить на этот вопрос. Бывает, когда аплодисменты в зале, звучащие во время песни, доставляют настоящую радость. Бывает, когда они мешают. Но, понимаете, как... Я тоже, может быть, отвечая на какой-то вопрос общий (в интервью мне приходится очень часто это говорить)... Я не выхожу на сцену исполнять музыкальное произведение. Я выхожу на сцену, если хотите, беседовать с людьми, которые пришли меня услышать. Другое дело, что беседа эта происходит — за редким исключением, вот как сегодня, — беседа это происходит обычно с помощью музыки. И, наверное, самое искреннее общение, самое точное выражение человеческих эмоций и чувств может быть именно при помощи музыки, при помощи спетого слова, а не слова сказанного. Поэтому, если мы беседуем, если мы общаемся, если произошел счастливый момент настоящего общения, любви между публикой и исполнителем и тем, что звучит, то тогда как-то гармонично и естественно вплетаются любые зрительские проявления. Не имею в виду свист или топанье ног. Вот это для нас, наверное, совсем... Но хотя бывают и такие вещи... Но это (смеется) странно. Меня это тоже, как бы не смущает, не заставляет как-то зажиматься на сцене, но — странно. Вот аплодисменты, если они... Уж третий раз говорю, но чтобы закончить отвечать... Если они естественно родились, от желания выразить свою радость, если они естественно сочетаются с тем, что звучит на сцене — не мешают.

Слушаете ли Вы «Маяк»? Когда, в какой день года Вас можно поздравить с днем рождения?

(смеется) Я не слушаю специально никакое радио. На это просто нет времени. Поэтому, если меня спрашивают о моих симпатиях, причем в любом плане, касается ли это телевидения, радио или театра, я вынужден отвечать самыми общими фразами, потому что времени, на то, чтобы всерьез отдать... Вот... времени, чтобы отдать время, простите, но иначе не сказать сейчас... Чтобы отдать часть своего времени чему-то определенному, нет. Кроме работы, кроме репетиций, концертов, переездов. Но «Маяк» иногда слушаю. А поздравить с днем рождения меня можно было шесть дней назад (смеется).

Вот вопрос, который просто в театральных институтах является частью монолога, который едва ли не все студенты читают:

Любите ли вы театр? Кого из драматических актеров любите, считаете талантливыми?

На вторую часть вопроса я не смогу ответить тоже более или менее серьезно — перечислять актеров, которые мне нравятся, можно очень долго, и выделить из них кого-то одного я не могу. Что касается театра вообще, я его люблю в своем роде (улыбается). Вот... Я, будучи актером по образованию драматическим, и проработав три года в блистательном театре, я должен сказать, что я театр, конечно... Я его люблю, но я от него дистанцируюсь, причем опять-таки, чем дальше, тем больше. Но это уже касается не театра, как вида искусства, а театра, как... способа жизни.

Искусство вообще — очень непростой способ жизни, я бы даже сказал, тяжелый. Но театр, наверное, самый тяжелый вид искусства и самый неблагодарный по отношению к конкретному человеку. Опять-таки вынужден говорить вещи банальные. Об этом говорят едва ли не все, об этом написано уже очень много, но когда что-то проходишь на своем собственном опыте, это потрясает. Вот потрясает безжалостное отношение театра к его служителям. Даже, порой, очень жестокое. Или почти всегда — жестокое. Поэтому, не знаю, ответил ли я на вопрос или нет... Я и люблю театр, и сторонюсь его. Вот как...

Кого из певцов различных жанров сегодня Вы могли бы отметить? А вчера?

Вот вопрос не очень мне понятный.
Певцов много, много певцов талантливых, даже много певцов состоявшихся. Если говорить об именах, мне дорогих, наиболее дорогих, я об этом говорю тоже нередко, и скажу и сейчас: в первую очередь — Сергей Лемешев, Надежда Обухова. Если говорить о певцах эстрадных, то, на самом деле, очень много имен в песенном искусстве двадцатого века: вы знаете, от Анастасии Вяльцевой до Анны Герман, здесь палитра достаточно широкая. Но, правда, если я говорю о Лемешеве или об Обуховой, я говорю вообще, т.е. принимается все, что касается песенного творчества. Если я говорю об эстрадных певцах, то это отчасти.

(Смеется) Какие цветы Вы любите? Все, чтобы никого не обидеть? А любимый цвет роз?

Вы знаете, я, действительно, люблю все цветы. В каком смысле... Все цветы, которые дарятся на концерте, они, в общем, сразу становятся родственниками (смеется). Поэтому я не выделяю цветы, которые я получаю на концерте. Я с любовью и с нежностью отношусь к каждому цветку, полученному мной. Иногда, кстати, по цветам можно читать настроение человека, понять его характер, понять, что человек пожелал бы тебе сегодня и что бы он хотел тебе подарить. Но если бы я сам ходил и выбирал цветы (только я прошу не принимать это как руководство к действию), то, наверное, все-таки розы. Но о цвете роз я уже говорить не буду.

Расскажите о себе — где учились, как рано начали петь, когда поняли, что романс — Ваше призвание.

Вы знаете, наверное, будет немного скучно сейчас...

5. Speak softly, love...(англ)

Юрий Молотилов и Алексей Баев

Юрий Молотилов:

- Меня тут спрашивают: Почему Вы выбрали баян.

На самом деле, за меня выбрал другой человек — мой папа. Все.

Олег Погудин: На самом деле, не все. Следующий вопрос вот как раз тоже попался под руку сразу.

Вопрос для Ваших коллег, уважаемый Олег — Алексея и Юрия. Мы слышали их музыку, но никогда не слышали их голосов...

Кстати, я протестую — Лёшин голос все-таки звучит со сцены (смеется).

А, конкретно, если это возможно, пусть немного расскажут о себе.

Дальше идет такая анкета: образование, работа до встречи с Олегом...

Юрий Молотилов и Алексей Баев

Алексей Баев (настраивает микрофон): Просим извинения за маленькие технические неувязки. Что касается образования, то образование вполне академическое у нас обоих — у меня за плечами консерватория, у Юрия — институт культуры. Образование — высшее, специальное. Меня очень многое связывает в плане творчества и с Олегом, и с Юрием, и с Михаилом. Мы очень рады этому сотрудничеству. Спасибо большое! Увлечений у меня много, в том числе, и увлечение джазом, я его очень люблю и уважаю, пытаюсь сам иногда играть. О работе до встречи я не буду говорить.

Олег Погудин: На самом деле, там нет ничего страшного. Я думаю, что этот вопрос будет так или иначе, пока я с ним не встретился. Ребята сказали о себе несколько слов, скажу и я.
Вот с Мишей у нас история особенная, конечно. Кстати, через три дня у нас будет десятилетний юбилей первой совместной творческой победы. Это — пластинка «Звезда любви», которая вышла ровно десять лет назад в 91-м году, кстати, 31 декабря. Вот поэтому это особая история. А что касается нашей встречи с Лёшей и с Юрой, то она вполне романтическая. Если романтическая с Юрой и в плане встречи, а вот с Лёшей — в плане первого выступления. С Лёшей нас познакомил Миша. У них уже были какие-то совместные работы, проекты, касались они, в основном, насколько я помню, классической музыки.

И, забегая вперед, могу сказать, что в конце марта будет концерт... ах, это уже известно или все-таки проанонсировать? Так, но... Совместный первый выход на сцену у нас случился все-таки и с Лёшей, и с Юрой в один день. Мало того... вернее, ни много, ни мало, а в Большом концертном зале «Октябрьский» в Петербурге, где, как я уже говорил, 4 тысячи слушателей. И в тот вечер было 4 тысячи человек. Все мы, мягко говоря, серьезно волновались, но этот экзамен был пройден, и пройден милостью Божьей очень хорошо. Он обещал и задел на будущее хороший.

А почему романтическая история с Юрой... Как-то летом, я, идя по городу, услышал песню «Под небом Парижа» Эдит Пиаф. Она лилась по Московскому проспекту. О качестве исполнения сейчас не буду говорить, потому что, хотя мне лично нравится певица, которая исполняла это, я бы делал это немножко иначе. Но вот на секунду задержавшись глазами, — это было летнее кафе открытое — вот я невольно обратил внимание на всех там присутствовавших, в том числе, и на баяниста. Через два-три дня мне сказали, что есть вот... (я искал тогда... пытался расширить состав музыкантов)... Через три дня мне один человек сказал: «Давай сходим послушаем, вроде есть хороший парень — баянист». Каково было мое удивление, когда в зале я увидел того же баяниста, что встретил на улице. Так что история действительно, романтическая. А вот сейчас все, слава Богу, идет как-то очень хорошо, отлажено. Весь романтизм мы пытаемся вынести на площадку.

Уважаемый Олег, если это возможно, пожалуйста, нельзя ли один романс по Вашему выбору без микрофона — звук несколько искажен.

Вы знаете, звук в микрофоне всегда искажен, никуда от этого не денешься. И сейчас отвечу на вторую записку:

Уважаемый Олег, когда и где будет Ваш следующий концерт в Петербурге?

Есть несколько залов, в которых мы работаем без микрофона. Или даже если там включается микрофон, то нет никаких технических ухищрений, и звучит естественный звук, чуть-чуть просто усиленный микрофоном. В Петербурге это Академическая капелла или Малый зал филармонии. Так вот, 2 февраля этого года, если все будет хорошо, у нас будет концерт в Малом зале филармонии в Петербурге, где можно будет услышать романсы без усиления, без искажения звука, надеюсь. В зале, вот в котором мы сегодня, допустим, находимся, это, к сожалению, невозможно, либо очень трудно. Вообще, в Москве вот пытаюсь найти зал, в котором можно было бы работать без микрофона. Пока особенно не получается. Сегодня, к сожалению, тоже без микрофона петь, наверное, воздержусь (улыбается).

Несколько вопросов:

Расскажите о себе — где учились и т.д., и т. д.

Скажу быстро для тех, кто еще не успел услышать, я говорил об этом много-много раз (смеется). Я закончил театральный институт в Петербурге, сейчас он называется Театральной Академией. Закончил достаточно давно, в 1990г. После этого три года работал в Большом драматическом театре имени Горького. Обучение в институте включало в себя, в том числе, и обучение музыкальное. Занимался я, кстати, по классу артиста музыкально-речевого жанра эстрады сначала, потом перевелся на актерское отделение. Но все равно, по моему желанию, и по желанию педагогов оставили достаточно много часов на занятия музыкой и вокалом. Поэтому музыкальное образование — тоже в некотором роде высшее.

Это, что касается моего образования. Что касается того, когда я начал исполнять романсы — я уже говорил об этом. В 16 лет примерно я начал романс исполнять осознанно, хотя я любил романсы и до того, и даже пытался петь какие-то романсы. Вот, если, допустим, говорить о романсе «Гори, гори, моя звезда», то он в моей жизни уже, наверное с 14-ти или 13-летнего возраста. А вот всерьез, когда я стал думать о том, что... что там — думать... когда мне хотелось петь исключительно романсы, это, действительно, поклон Валерию Агафонову, это, примерно где-то 85-й год.

Я не буду зачитывать всю записку... Вот просьба:

Пожалуйста, приезжайте чаще.

На самом деле, в Москве мы очень часто, мы гораздо чаще, чем в Петербурге. И гневные по этому поводу... вот даже гневные уже заявления я слышу нередко (смеется). А все-таки, должен сказать, что прием в Москве особый, наиболее яркий. Вот я люблю и свой город, и своих соотечественников (я говорю впрямую: соотечественников, имею в виду петербуржцев) еще и за то, что они в очень сдержанной внешней манере заключают очень мощную глубину чувств, переживаний. Вот, но если бы я был лишен сейчас приема московского, то, наверное, очень страдал, потому что я к нему уже привык.

(Читает записку, улыбается) Ой, спасибо, спасибо, спасибо!!!

Вот это, наверное, хорошо:

Олег! Вы так давно не исполняли романс «Ямщик, не гони лошадей». Почему? Очень хотелось бы услышать его, а еще — романс «Нищая», если он есть в вашем репертуаре.

6. Нищая

Уважаемый Олег, существуют ли записи песен в Вашем исполнении, которые Вы пели в детском хоре? Если существуют, то где их можно приобрести?

(улыбается) Они существуют, но приобрести их трудно, поскольку они не изданы никаким тиражом и находятся они в архиве Петербургского комитета по телевидению и радиовещанию. Да, до сих пор иногда звучат по радио. Там где-то, наверное, девять песен, которые я солировал, когда мне было от 9 до 11 лет. Кстати, (смеется) интересная подробность. Я иногда позволяю себе, когда мне говорят вот о молодости или там о (смеется)... или говорят о моем положении на эстраде... очень часто...Это в последнее время меня стало угнетать, не столько раздражать, сколько угнетать, когда говорят: вот, начинающий певец и пр. Я... Если это сказано, тем более, в таком как бы духе заносчивом очень, я иногда говорю: «Вы знаете, у меня уже двадцать лет творческого стажа».

Немножко поясню. Если говорить об истории становления меня, как певца, я должен начинать ее оттуда. Мне было почти 9 лет, когда я стал солистом детского хора Ленинградского радио и телевидения. И концерты этого коллектива проходили... вообще, обучение в этом коллективе происходило в очень достойном месте — в Ленинградском комитете по телевидению и радиовещанию, — Комитете... вернее не Комитете, а радиотелекомпании с самыми давними традициями в России. И когда несколько лет назад Петербургское радио и телевидение было разгромлено, — вынужден это сказать, по обстоятельствам и по прямому, в общем-то, указу сверху, — я переживал это как личную трагедию. Вот тогда же люди, которых просто выбросили на улицу, они с недоумением говорили: «Поразительно, ведь едва ли не все нынешние телеведущие (но это было все-таки еще несколько лет назад, когда телеведущие были старой школы), управляющие телевидением и радиовещанием — едва ли не все, так или иначе, прошли школу Ленинградского телевидения».

Вот... Вообще, это, к сожалению, очень страшный и тяжелый симптом нашего времени. Никуда не деться, как бы мы ни хотели откреститься от нашего прошлого, пусть во многом безобразного, все-таки убивать свои собственные традиции, и разрушать то, что дало нам право на существование не только в жизни, но и в профессии, это — страшно. Это, наверное, страшнее, чем обнищание и чем угроза какого-то внешнего, пусть даже военного воздействия. Никто не сможет нас ни уничтожить, ни разрушить, если мы не сделаем это сами. А делаем мы это с завидным постоянством на протяжении всего двадцатого столетия.

Так вот, возвращаясь все-таки впрямую к вопросу. Концерты проходили тогда и на сцене большого зала Филармонии, и в Академической Капелле в Ленинграде. И были тогда уже гастроли — и по стране, и за рубежом. И я даже, когда мне было, по-моему, 10 лет, получил свой первый гонорар за пение (улыбается). Вот, так что... Это были очень серьезные и очень радостные люди, которые меня тогда поставили на ноги и дали мне первое, очень серьезное отношение к сценическому исполнению песенному. Некоторые уже ушли из жизни, некоторые сейчас живут очень непросто. Я не имею в виду финансовое положение или здоровье, я имею в виду положение с работой, потому что удар все-таки был нанесен смертельный. Им я очень благодарен и вспоминаю о них всегда с радостью, с любовью, с нежностью. И имя, которое мне сегодня хотелось бы произнести, — это Юрий Михайлович Славницкий — руководитель долгое время детского хора Ленинградского радио и телевидения — прекрасный музыкант, чудный человек, которому несколько поколений музыкантов обязаны своей сценической жизнью. Год назад он ушел из жизни, светлая ему память!

А я счастлив, что меня связывают настоящие, живые, большие имена...связывают впрямую с культурой российской начала двадцатого столетия. И мои педагоги в театральном институте. От них можно протянуть прямую линию до Станиславского, потому что Галина Андреевна Барышева, которая была мастером моим, моего курса, она закончила школу-студию МХАТ. Преподавал у нее Топорков и Мария Осиповна Кнебель... А вот, если говорить о Юрии Михайловиче Славницком, то это — старинная школа Петербургской консерватории, еще дореволюционной, ... его педагоги. То есть, видимо, благодаря этим людям... я должен сказать, благодаря этим людям, мое отношение к русской культуре — как к святыне. И что бы я ни делал на площадке, какой бы ни был репертуар, на русском ли языке или на другом языке, какого бы времени песни я ни исполнял, вот я — всегда служитель. Я — служитель культуры, и сколько даст мне Бог сил и возможности, я буду продолжать ей служить.

Я не специально записку эту вытащил:

В нашей стране сначала все старательно разрушили, а потом стали носиться в поисках национальной идеи. Огромные деньги вкладываются в притянутые за уши проекты. Но в национальной культуре всегда присутствовала национальная идея. Вы — один из немногих настоящих носителей национальной культуры, а, значит, и национальной идеи.

(Улыбается) Ладно, дальше... уже... Спасибо за то, что дальше написано. Я не считаю это возможным как бы... читать, это было бы нескромно. Вот. Но, знаете, все-таки мы, видимо, мыслим созвучно. Я думаю, что я — носитель национальной культуры только в той степени, в которой этой культуре соответствую, как и каждый, в общем-то, кто серьезно к этому относится. Я все-таки не настолько пессимистично смотрю на происходящие события в нашей стране. По счастью, не все разрушили, да это и не под силу, кто бы на себя эту задачу ни брал.

Все-таки есть, цитируя Лермонтова, и Божий суд. Т.е., мне кажется, что единственно, что нельзя терять — самого дорогого, самого святого. Как бы кто из нас ни относился к национальной идее, к русской идее, она все-таки, все-таки, — я говорю это очень спокойно, говорю это уверенно и говорю это радостно, — она все-таки связана с русской верой. И никуда от этого не денешься. А вера наша, она, помимо всего прочего, подразумевает очень строгое отношение к себе. Потому что ответственность, которую мы несем, по нашей вере опять-таки, она — ответственность, выше которой нет. Она перед Богом. Причем, Богом личным, Богом, Который сошел один раз на землю, чтобы нас спасти, и Который вот, наверное, единственное, чего Он требует от нас — это жить по закону любви. И в этом смысле, если мы закону этому будем следовать, ни мы сами, никто не сможет нас разрушить. Я, во всяком случае, вам желаю, по возможности, по этому закону жить (улыбается).

Извините за вопрос. Если он вызовет неприятные воспоминания, то можно не отвечать. Почему в Московском Театре Эстрады Вы больше не хотите выступать?

Ну, почему не хочу? Я никогда не говорил, что я не хочу там выступать. Мало того, неприятных воспоминаний у меня этот вопрос не вызывает. В общем-то, я — счастливый исполнитель. Вернее, можно сказать про нас, про всех: мы — счастливые исполнители. Мы достаточно автономны от площадки. Большое счастье, большая радость, когда вот происходит совпадение наших желаний, наших убеждений с руководством площадки, вот как, допустим, происходит здесь, в Политехническом музее или в каких-то еще залах. Но если мы не находим общего языка с руководством площадки, или если руководству площадки все равно, кто работает на этой площадке, то мы достаточно автономны. Мы можем вообще не пересекаться с площадкой эмоционально, вот просто мы, значит, выходим и здесь, в конкретном месте работаем. Слава Богу, мы ни в чем не зависим от площадки, как, допустим, зависит, театр или другое коллективное творчество. В этом смысле солист — счастливый человек, он может как бы быть в достаточной степени независимым.

А как раз неприятных воспоминаний от выступления в Театре Эстрады у меня нет. И если будут предложения оттуда, я, наверное, не буду от них отказываться только потому, что это — Театр эстрады. Просто сложный очень гастрольный график и, честно говоря, предложений из Театра эстрады больше не поступало.

Есть ли у Вас брат или сестра?

Записка написана детским почерком, поэтому я отвечу. Брат у меня есть, брат уже достаточно большой, и сам уже — папа. Поэтому, как бы вот... в смысле младшего братика, о котором надо заботиться, эти времена уже прошли. И, слава Богу, что брат есть, и в любой семье я пожелал бы не одного ребенка, а больше.

Я не знаю, я дочитаю.

Юрию Молотилову: Юра, скажите два слова о себе — откуда родом, где учились, как встретились с Олегом.

Все это было уже рассказано, разве что, кроме «откуда родом». Можешь ответить (улыбается).

Юрий Молотилов: Я — из города Рыбинска.

Олег Погудин: Вот вопрос веселый, я даже не знаю, как на него отвечать, я его просто зачитаю.

Мой дорогой, не кажется ли Вам, что к 40 годам у Вас будет баритон?

Комментировать не буду. Если Бог даст дожить до 40 лет, и будет здоровье, и силы, и вообще творческая работа, то посмотрим (улыбается).

Были ли зарубежные гастроли? Представьте, пожалуйста, Ваших музыкантов.

Для тех, кто моих музыкантов не знает еще, с удовольствием представляю: Михаил Радюкевич, Алексей Баев и Юрий Молотилов (на снимке — справа налево).

Зарубежные гастроли были и происходят, более или менее, регулярно, хотя (я это часто говорю) я не стремлюсь к зарубежным гастролям ради зарубежных гастролей. При всем при том, что я очень люблю путешествовать, я люблю новые места, я очень люблю Европу и путешествую туда с радостью, тем не менее, слушатель желанен больше всего такой, для которого русский язык — родной. И объяснять это очень долго, я не хочу. По-видимому, и так понятно.

А гастроли были. Я бегло, быстро перечислю: это Швеция, Германия, Италия... я о серьезных гастролях, больших проектах говорю... Польша. Предложения есть, и, видимо, если будет здоровье, если Богу будет угодно, то будут и дальше продолжаться.

Ответ на реплику из зала «Вы даете пресс-конференцию, как президент»:

Вы знаете, пресс-конференции там, или просто конференции, или даже встречи — они для всех одинаковы, будь это президент или другой человек. Правда, возможность отвечать большому количеству людей сразу — не у многих, и ответственность за это особая. И, слава Богу, когда человек эту ответственность несет. Не поймите это в плане политических рекламных симпатий, но я рад, что, на моей памяти, по крайней мере, руководит страной впервые человек, который берет на себя смелость и ответственность отвечать на любые вопросы и разговаривает на хорошем русском языке.

Ответы на вопросы, хотя интонация наших отношений всегда очень доброжелательная, это нечастое положение вещей на эстраде современной. Мало того, это — источник счастья (улыбается). Но все-таки, когда отвечаешь на вопросы, а волнуют нас сейчас проблемы серьезные, и... безмятежно существовать поводов особых нет, вот... поэтому мне хочется, чтобы в песне сейчас прозвучала некоторая энергичность, хотя и не на русском языке.

7. Париж (франц)

В фильме Валерия Босенко «Реквием» Вы поете прекрасную русскую песню. Как она называется, и включаете ли Вы ее когда-нибудь в свой концертный репертуар? Нельзя ли организовать просмотр фильмов Босенко, где Вы поете за кадром, хотя бы на такой же встрече, как сегодня? Спасибо.

Спасибо за вопрос. Вообще-то мне сейчас немного сложно говорить конкретно, потому что я боюсь или забыть, или неправильно рассказать об этом проекте, но он очень трогательный, очень интересный, и за это я Валерию Ивановичу очень признателен. За саму идею.

В двух словах. Это либо какие-то старинные фильмы — иногда совсем старинные, иногда не очень старые, либо своего рода соединение этих фильмов на мотив одной конкретной песни или романса. Вот это, понимаете, это — очень грубое изложение формы того, что происходит на самом деле. Фильмы эти, действительно, хорошо бы посмотреть. Тем, кому это очень интересно, я могу просто назвать конкретный адрес: «Госфильмофонд» в Белых Столбах. Вот туда надо и запрос определенный делать по этому поводу. А если, если... эта идея вот конкретно так найдет свое воплощение, ... то есть вот на встрече, подобной сегодняшней, или как-то... я буду, наверное, рад. Вообще, спасибо за идею! Можно об этом подумать.

Теперь о песне. Кроме того... Здесь было несколько вопросов... Вот, кстати я, отложил записку для того, чтобы не читать ее отдельно, а чтобы все-таки было несколько...

Дорогой Олег! Мы любим все, что Вы поете, но мы очень соскучились по русским народным песням в Вашем исполнении. Не планируете ли Вы порадовать нас таким концертом? Мы уверены, что этот вопрос волнует всех в этом зале.

Спасибо!

Программу эту мы, надеюсь, доделаем, потому что все-таки народные песни звучали нередко в наших концертах сборных, а отдельно такую программу я пока боялся выносить на большой зал. А все-таки (это тоже ответ на один из вопросов) в последние два года мы завоевывали большие залы. И в Москве, и в Петербурге, и в других городах. Я считаю это очень нужным делом, хотя, может быть, мы немножко сосредоточились именно вот как бы на одном роде деятельности. Программа русских народных песен может, конечно, прозвучать в большом зале, но я пока не нашел в себе силы вынести ее на большой зал отдельно.

Все-таки русская народная песня, которую я люблю, она — не впрямую мое дело. Даже те народные песни, кстати, которые я исполняю, это все-таки не народные песни, строго говоря. Это — авторские песни, авторы которых либо забыты совсем, либо как-то по традиции не упоминаются в концертах, и считаются народными песнями. Все-таки это, как правило, городские баллады или романсы. Тем не менее, народные песни и вот такие песни, о которых я сейчас говорю, мы, надеюсь, вынесем отдельно в программе, тут как раз моим соавтором выступает Юра Молотилов. И он является, помимо всего прочего, еще и руководителем квартета народных инструментов, с которым мы, кстати, тоже выступали. Так что, надеюсь, отдельная программа будет.

А песню, о которой меня спрашивали, я сейчас ее постараюсь спеть. Это тоже городская баллада. Услышал я ее один-единственный раз в исполнении очень дорогого для меня артиста. И, в общем-то, в той или иной степени, я вынужден петь ее в редакции Жанны Бичевской. Где она ее услышала, где она ее нашла, я не знаю. Но песня эта стала и моей, я ее очень люблю, хотя, конечно, она, в общем-то, даже скорбная. Называется она «Не твои ли это слезы».

8. Не твои ли это слезы

Вот вы слушали сейчас песню. Сколько она продолжается, столько продолжается и этот фильм. Фильм этот посвящен памяти Булата Шалвовича Окуджавы. И фильм, на мой взгляд, да и сама эта песня, поразительно совпадающая с творчеством Булата Шалвовича в степени трагизма, того светлого и иногда счастливого, но все-таки трагизма, которым для меня, по крайней мере, наполнено творчество самого Окуджавы.

Быстро читаю вопрос:

В программе Татарского «Встреча с песней» чаще, чем в других программах, звучат романсы в Вашем исполнении. В этот раз он в эфире поздравил Вас с днем рождения. Знакомы ли Вы с ним лично?

С ним лично не знаком. За поздравление очень ему признателен. А вообще, он для меня в отечественном эфире сейчас — очень дорогая фигура. Так что, пользуясь вот сейчас возможностью, я благодарю его публично.

(Смеется) Следующую записку просили прочесть вслух, но... читать не буду. Я думаю, что просто узнают записку, я благодарен, спасибо!

(Читает следующую записку) Спасибо!

Просьба исполнить песню «Скажите, девушки, подружке вашей». Поете ли Вы этот романс на русском языке?

На русском языке не пою, и вот по какой причине. Вы знаете, неаполитанская песня... Есть еще одно имя (такую проведу параллель по возможности), с которым... которое мне очень дорого. Я постоянно пытаюсь исполнять песни этого человека и в своих концертах. Но... Потрясающее, какое-то трагическое несовпадение мелодии... уровня мелодии и текста. Это я говорю сейчас о Петре Константиновиче Лещенко, которого бесконечно люблю. Но в девяноста процентах, наверное, его произведений язык не поворачивается выговаривать то, что им написано.

В неаполитанских песнях, по счастью, спасает иностранный текст (улыбается). Поэтому, на самом деле... на самом деле, здесь нет никакого снобизма. Есть просто... Я очень ценю все-таки уровень, который задает русский романс. Уровень в слове. И спускаться с этого уровня мучительно. Хотя, как певцу, мучительно не исполнять мелодии, которые очень нравятся. Вот, наверное, по возможности, исчерпывающий ответ. Что касается неаполитанских песен, то в русских переводах тексты выглядят просто убогими. А для того, чтобы написать какой-то хороший поэтический перевод, не знаю, стоит ли тратить энергию, потому что, в принципе, и так все понятно. Главное, наверное, все-таки музыка и искренность... искренность любовного счастливого какого-то чувства, которое присуще неаполитанской песне, и оно в переводе не нуждается.

Я все-таки... Вы знаете, я думаю, что временем мы не очень сильно ограничены все-таки (смеется). Мне хотелось сегодня вообще-то... Смысл сегодняшней нашей с вами встречи все-таки в том, чтобы мы поговорили. Вопросов сегодня, слава Богу, все-таки очень много, а в концерте мне отдавать время подробным ответам на вопросы не очень хочется. Поэтому сегодня будут звучать песни, я думаю, их будет достаточно. Вот, а поговорить вот так серьезно у нас, наверное, времени не будет еще долго (улыбается).

Очень много вопросов, посвященных русской народной песне. Я думаю, что это уже, действительно, имеет смысл и нам принять к сведению и постараться восстановить программу.

Вот снова:

Расскажите, пожалуйста, о Ваших прекрасных музыкантах — где, как Вы их находите, какие профессиональные и человеческие качества являются для Вас определяющими. Хотя бы несколько слов о каждом.

Если бы их сейчас не было здесь рядом, я бы, наверное, позволил себе разговаривать совершенно искренне. Но, знаете, все-таки самые прекрасные люди портятся, когда их очень хвалишь (улыбается).

Я, конечно, шучу сейчас, но свидетельством того, что вроде бы встреча состоялась, и состоялось самое главное, что есть в искусстве и в актерском искусстве и в музыкальном, если это — не один человек на сцене... состоялся ансамбль. Состоялось единомыслие. Я не могу сказать, что все очень безоблачно и просто: все-таки встретились мы, когда каждый уже был сформировавшимся артистом. Поэтому до сих пор нам приходится, как бы нередко... как это сказать правильно?... соблюдать некоторый компромисс в наших частных устремлениях. Но все-таки это — не главное. А главное то, что спустя два года нашей общей вот такой работы... два года будут 3 марта... всего два года, а ощущение, что прошло уже лет десять, по крайней мере. Это тоже, кстати, очень хорошее ощущение... У меня есть уверенность, что я в любой ситуации могу на ребят на сцене положиться. Это здорово.

О музыкальных качествах я не буду распространяться долго, потому что тем, кто слышал хоть раз нашу совместную работу или сольные выступления ребят, тут ничего не надо объяснять. Все и так слышно. О человеческих качествах я тоже не буду распространяться долго. Мы, слава Богу, подружились. А как я нахожу музыкантов? Вы знаете, случайно... Это, действительно, случайные встречи. Но поскольку случайного ничего в жизни не бывает — желается чего-то очень, оно и складывается...

Музыканты исполняют танго из фильма «Правдивая ложь».

9. Скажите, девушки, подружке вашей... (неап)

Я посмотрел на часы... Придется... (смеется)... мне придется побыстрее все-таки...

Дорогой Олег, как Вы и Ваш коллектив собираетесь отметить 300-летие Санкт-Петербурга?

Вообще, дай Бог, до этого еще дожить, будем думать об этом немножко все-таки ближе к самой дате.

Дорогой Олег, спасибо Вам за долгожданный вечер. Вы поете на разных языках. Специалисты говорят, что произношение у Вас прекрасное. Как Вам это удается?

Благодарю специалистов, которые так говорят. То, что удается, а иногда удается действительно, я могу относить только к тому, что я люблю мелодию. Люблю ее в песне, люблю ее в языке. Если язык меня покоряет, мне легко говорить на нем, даже если я не владею языком в той степени, в которой необходимо, чтобы на нем, действительно, разговаривать. Петь, по счастью, можно, не владея языком свободно. Если же язык меня не восхищает, мне трудно... с ним... (смеется) с ним сладить. Во всяком случае, пою на тех языках, которые я люблю.

Вот опять-таки: расскажите о Ваших замечательных музыкантах. Читаю, потому что такое отношение к нашему ансамблю.

Мы знаем, что Вы любите девятнадцатый век. А обращались ли к Вам с предложением сотрудничать современные композиторы или поэты?

Кроме Исаака Иосифовича Шварца, вот так не обращался никто. Да, строго говоря, и у меня как-то и... Нет, вообще были обращения, были, но.... Но вот очень трудно найти совпадение... совпадение в той степени, которое, кстати, возникло, допустим, с песнями Шварца.

Из зала: спойте!

А мы начали сегодня с него. Это был, кстати, первый романс на стихи Пушкина, а музыка все-таки Шварца.

Получаете ли Вы записки, которые Вас огорчают?

Редко — получаю.

Часто ли бывают на Ваших концертах (смеется) Ваши родители?

Ну... бывают. Я не могу сказать, чтобы очень часто. У них есть и другие дела помимо этого.

Знаете ли Вы свою родословную, свои корни?

К несчастью, знаю очень мало. Но дело в том, что люди, которые относятся к крестьянскому происхождению, не могут всерьез знать свою родословную, поскольку «благодаря» революции и двум войнам почти все архивы, приходские книги церковные и прочее потеряно безвозвратно. Поэтому, к сожалению, хоть я этим пытался заняться, всерьез восстановить как-то свою родословную не могу.

Не планируете ли Вы... Вот опять вопрос об ариях из опер

(вздыхает). Я, по-моему, на него ответил достаточно полно.

Как Вы относитесь к возможности исполнения в небольшом зале романсов Свиридова на стихи Пушкина и Лермонтова?

Я их бесконечно люблю. Может быть, Бог даст, когда-нибудь и удастся исполнить. При нынешнем гастрольном графике... Это очень серьезная работа. Пока у меня нет на нее достаточного, хотя бы необходимого даже, времени. Хотя мы об этом очень часто говорим с Игорем Урьяшем, о котором тоже упоминают в этой записке. Может быть, когда-то это и получится.

(Читает записку) Спасибо! Здесь некоторые рекомендации, которые, действительно, ценные, и я за них признателен. Рекомендации к репертуару.

Дорогой Олег! Мне двенадцать лет. Я очень часто бываю на Ваших концертах. Мне очень нравятся русские романсы в Вашем исполнении, особенно «Жаворонок». Но, к сожалению, я не всегда знаю авторов произведений, которые Вы исполняете. Нельзя ли выпускать программки Ваших выступлений или объявлять на концертах авторов песен и романсов? От всей души поздравляю с днем рождения и наступающим Новым годом.

Спасибо за вопрос! Что касается программок. Почти все залы — кто со слезами, кто с угрозой — просят или требуют от меня выпуска программок. Но! Вот романс все-таки — такой жанр, в котором хочется, прежде всего, сохранить искренность, чистоту атмосферы. А она очень зависит от настроения. Поэтому, если я заявляю программу русского романса, я исполняю русский романс, но все-таки сами конкретные романсы мы отбираем иногда прямо перед выступлением, иногда даже в процессе выступления что-то меняем. Если бы были программки, то было бы невозможно такое свободное существование. А для городского романса, по-моему, такое существование необходимо на сцене. Что касается авторов произведений, наверное, было бы... как это сказать? ... правилом... признаком хорошего тона объявлять авторов. Но все-таки, когда я объявляю после только что отзвучавшей следующую песню, опять-таки эта атмосфера страдает.

Вот что касается романса «Жаворонок», то автору этой записки я отвечу с удовольствием: музыка Глинки, слова Кукольника. Романс, который стоит у истоков русского романса, как жанра. И романс, бесконечно любимый... Мало того, первый свой лазерный диск я назвал «Жаворонок» и в этом выразил свою любовь и к Михаилу Ивановичу Глинке именно, и к русскому романсу.

(Читает записку, смеется)

Олег, для нас Ваш творческий вечер — еще одна радостная встреча с любимым артистом, надежда услышать ответы на интересующие вопросы. А что означает этот вечер для Вас? В какой степени он нужен и важен Вам самому?

Почти до сих пор, до самой этой минуты он означает тяжелое достаточно испытание. Насколько нужен? Наверное, нужен. Потому что, я уже говорил об этом, когда я выхожу на сцену, я выхожу беседовать с аудиторией, я не выхожу исполнять произведение. Я думаю, что у нас очень много общих, созвучных вопросов, которые нас волнуют. И я думаю, что человек, который может выйти на большую аудиторию и разговаривать с аудиторией, а всякий артист имеет на это право, он должен подарить счастливую возможность высказаться и тем, кто является его единомышленниками в зале. Поэтому это — важное событие, хотя оценивать его ни сейчас, ни в самое ближайшие минуты я пока еще не буду.

Какими еще музыкальными инструментами, кроме гитары, Вы владеете? На чем Вы играли в музыкальной школе? Сочинять музыку Вы пробовали?

Значит, отвечаю быстро. Пробовал сочинять музыку, у меня это не получается так хорошо, как петь, поэтому я оставил это занятие. — На чем Вы играли в музыкальной школе? — На баяне. — Какими еще музыкальными инструментами, кроме гитары, Вы владеете? — Строго говоря, не владею ни одним музыкальным инструментом в той степени, чтобы вот выйти и играть на этом музыкальном инструменте. Но, как я уже говорил, я отчасти умею играть на баяне — совсем чуть-чуть, совсем чуть-чуть — на фортепьяно и совсем чуть-чуть — на гитаре.

Нет ли в Вашем репертуаре романса на стихи Анненского «Среди миров»? — Есть. — Если есть, не могли бы Вы его сегодня исполнить?

Я думаю, что уже настало время, простите (смеется)... музыкальной паузы...

10. Среди миров, в мерцании светил...

Это приятно читать, хотя все-таки, это очень... как бы сказать?... индивидуальная записка. Поэтому, я за записку не отвечаю, а ответить отчасти постараюсь.

Для большинства женщин Вы олицетворяете романтический идеал, и каждая стремится к более близкому знакомству с Вами. Я — не исключение. Влюбчивы ли Вы? Чем Вас завоевать? Не увиливайте!

Понимаете, как... когда начинаешь говорить на серьезные темы, надо говорить серьезно. То есть решать это за счет юмора или какого-то быстрого ответа, который сбивает с толку, можно во время концерта. Если мы сейчас всерьез начнем говорить на эту тему, я боюсь, мы очень долго отсюда не сможем еще уйти, и, в конце концов, нас отсюда выгонят.

Но! Если все-таки серьезно и коротко. Как и всякий артист, я — человек влюбчивый. Но, как не всякий артист, я очень серьезно отвечаю за свои влюбленности. И поэтому, если когда-то в общении я кажусь излишне суровым или отстраненным, то, поверьте, это прежде всего потому, что я знаю и силу настоящей любви, и цену, которую человек платит за настоящую любовь. А жизнь — вещь трудная. Вот я думаю, что это как бы... (улыбается) понятно всем.

Завоевывать же меня, как артиста — зачем? Артист все-таки ... Сценический образ не совпадает с реальным человеком на сто процентов. Мало того, идеалов не бывает ни в жизни, ни даже на сцене, хотя сцена пытается достичь идеала и только в этом смысле оправдывает свое существование. Я же и автору записки, и всем, находящимся в зале, и себе самому, а, прежде всего, кстати, женщинам, находящимся в зале, желаю любви настоящей и искренней — не выдуманной, не запрашивающей каких-то сценических идеалов. Настоящей. В этом, на мой взгляд, и, по моему опыту, кстати, настоящее человеческое счастье.

Дорогой Олег, у Вас очень большой опыт работы на сцене. Волнуетесь ли Вы перед каждым новым выходом на сцену?

Волнуюсь.

Ну, вот, я прочту, конечно:

Олег, не хочу обидеть, но, по большому счету, только два-три выступления достойны оваций стоя. Это — последняя в зале Чайковского «Ноченька», ... дальше, простите, просто процитирую... просто улет, и ровно год назад здесь, когда вдохновение — прямо из каждой Вашей поры. Потрясающий был концерт!  Ну, дальше я процитирую, только не целиком: Мастерство хорошо, но высший пилотаж — импровизация. Ваши собственные ощущения от концертов? Адекватны ли они залу? И последнее: Вы аскет?

Кстати, я вопрос студентки консерватории сейчас зачитываю, поэтому, видимо, отвечать придется серьезно. Адекватны ли мои ощущения ощущениям зала, мне сказать трудно. Кстати, как студентке консерватории, если приходилось концертировать... Могу сказать совершенно профессионально: все-таки существует, так или иначе, четвертая стена. Если есть рампа, то я не могу соединиться с залом настолько, чтобы отвечать за то, что происходит в зале, абсолютно. Безусловно, наши отношения адекватны, иначе не было бы вообще зрительского ответа, а это, кстати, можно замечать на концертах или спектаклях, когда зал живет одной жизнью, а то, что происходит на сцене, существует в своей жизни. Вот...

Что же касается... я должен был зачитать записку целиком, конечно... Мне кажется, что она — крайне субъективна. Ведь... Вообще, что означает «достойны оваций стоя»? Овации, особенно, когда зритель встает в едином каком-то порыве вместе с артистом, это очень здорово. Но это вовсе не является стопроцентной гарантией настоящего успеха. И успех, и зрительская симпатия могут быть выражены и очень камерно, и от этого не потеряется их ценность. Что касается опять-таки импровизации, то, смею вас уверить, все, что происходит на сцене в каждом нашем концерте, это сплошная импровизация. И вот за это, кстати, нас (смеется) во многом ругают залы — потому что мы никогда не предоставляем программок.

Что еще сказать? Эта ситуация характерна для каждого артиста. Бывают концерты, когда ты свободней, бывают, наконец, концерты, когда ты просто в силах, бывают концерты, когда ты обессилен, когда ты нездоров и прочее, прочее, прочее. Говорить об этом не очень хочется, но это жизнь любого артиста. Поэтому... Но есть еще одна сторона. Очень часто, вот ребята не дадут мне соврать, на одном и том же концерте подходят люди и говорят: «Какой прекрасный концерт! Вы выложились полностью, никогда не было такого вдохновения, такого счастья». А подходит после этого человек и говорит примерно то, что было написано в этой записке: «Вы знаете, сегодня как-то неудовлетворительно, сплошное мастерство, нет полета и вдохновения». Поэтому я не склонен сейчас извиняться за то, что не было достигнуто какого-то уровня, какого хотелось бы автору записки. Не буду говорить и о том, что у нас, наверное, какие-то другие ощущения, как и у каждого артиста. Меня, кстати, в театральном институте учили одному из критериев: если тебе кажется, что ты работаешь хорошо, то, как правило, это — гарантия того, что ты не очень хорошо работаешь. Но если тебе кажется, что все из рук вон плохо, но ты все равно тянешь свое дело, — то, как правило, это хорошо. И, кстати, убеждаюсь в этом на своем опыте. Спасибо за вопрос, тем не менее, он не такой редкий.

(Читает записки) Спасибо за вопросы.

Ваши профессиональные интересы: когда удается, что слушаете?

Я об этом уже сказал. В основном, оперное пение или пение, действительно, хороших, очень достойных певцов самых разных жанров.

С кем из женщин Вам хотелось бы спеть в дуэте — Барбара Стрейзанд, Камбурова?

Вы знаете, я очень люблю манеру пения и исполнение Барбары Стрейзанд. И уж просто по-человечески очень люблю Камбурову. Кстати, пользуясь случаем тоже здесь, выражаю ей признательность публичную за пусть не прямую, но все же поддержку. Несколько лет назад она в одном из центральных радиоканалов... не то что несколько, а лет почти десять назад... когда еще, как бы гастролей и серьезных выступлений по стране не было, она упомянула обо мне, о том, что слышала, что для нее это была большая творческая радость. Для меня же творчество Камбуровой — это постоянная радость, я ей желаю и здоровья, и долголетия творческого, и всяческих-всяческих успехов еще долго.

Но! Вы знаете, по моему опыту нескольких лет работы, мне бы не очень хотелось петь в дуэте с кем-то другим. Тем более, лирическая песня — жанр настолько индивидуальный, что трудно сохранить его предельность в пении дуэтом. Все-таки это, так или иначе, разные люди.

Конкуренты по цеху — на Ваш взгляд, кого бы Вы порекомендовали слушать в Ваше долгое отсутствие? (смеется)
Здесь еще написано: шучу.

Вы знаете, здесь долгий, долгий вопрос, но суть сводится к этому: я не ищу конкурентов, и, по счастью, пока они не возникают. Не сочтите опять-таки за какую-то позу или за какую-то чрезмерную гордость. Не возникают вот почему. Певцов, очень хороших певцов, которые поют лучше меня, наверняка немало, и я знаю таких и мог бы назвать таких много, не очень сейчас это нужно. Но! Певцов, которые так бы относились к жанру, в котором мы работаем, очень немного. А из мужчин почти сейчас никого не могу назвать. Поэтому о конкуренции я не думаю. Конкуренция творчеству, кстати, не всегда помогает, чаще мешает.

(Читает записку) Спасибо!


11. Кавалергарды

Олег, в Вашей команде ощущается единство, причем в каждом из музыкантов мы ощущаем индивидуальность. Думаю, в этом большая Ваша заслуга. Спасибо за вечер!

Спасибо за записку, а ребятам — спасибо отдельное!

Олег, около полутора лет назад тоже тут Вы исполняли романс «Отойди, не гляди». Расскажите, пожалуйста, об этой песне и, если это возможно, исполните ее, пожалуйста.

Наверное, все-таки это мы отнесем на завтра. Это — действительно романс, городской романс...Авторы, кстати... меня просят их назвать...я, по-моему, сейчас их и не вспомню... Цыганов, автор музыки, кажется, а вот автора слов я сейчас не вспомню просто.

По каким городам Подмосковья планируете гастроли? Как пригласить Вас в город Жуковский? У нас удивительная публика.

Охотно верю, что публика — удивительная, но вот именно в Жуковском, по-моему, гастролей не будет. А вот где они будут, сейчас попробую вспомнить: это Королев, Мытищи, Раменское, Химки и, кажется, Зеленоград. В Сергиевом Посаде, если будет концерт, а просят, на самом деле, там выступить, то, наверное, где-то во время праздника Благовещения около 7 апреля.

Пишут, что Лемешев пел песню «Скажите, девушки» на русском.

Уже признавшись в любви к Лемешеву, тем не менее, могу иметь с ним несогласие.

Ровно месяц назад исполнилось 95 лет со дня рождения Дмитрия Сергеевича Лихачева. Были ли Вы с ним знакомы? Расскажите, пожалуйста, что-нибудь, если Вы знали Дмитрия Сергеевича.

Я с ним познакомился буквально за несколько месяцев до его смерти. И расскажу только одну вещь, Миша меня здесь поддержит. Мы были в гостях у Дмитрия Сергеевича, он поил нас чаем, мы для него исполнили несколько романсов. Мы очень коротко, но... и... как-то вроде ни о чем, поговорили. Но вот какая вещь. Дмитрию Сергеевичу было тогда 92 года, уже по своему возрасту, он еле двигался, хотя мысль, разговор были куда как свободнее и богаче, чем у вашего покорного слуги, здесь на сцене разговаривающего. Так вот, поворачивался он уже всем корпусом. Но когда мы вышли и стали одеваться, он снял плащ и начал помогать Мише одеваться. Это — то, что у меня останется навсегда в памяти о Дмитрии Сергеевиче.

У каждого человека есть свои любимые места в своем городе. Ваши любимые места в Петербурге и Москве...

Вот по поводу этой записки я, наверное... Я не был знаком с Окуджавой. Здесь вопрос, был ли я с ним знаком. Хотя заочное знакомство с его песнями состоялось, еще когда мне было лет 8-9, и уже с того времени, кстати, я могу отсчитывать свою любовь к песням Окуджавы.

(Смеется) Олег, Вы используете рояль только для цветов?

Сегодня... сегодня это вынужденное служение рояля — именно нести цветы. Кстати, красивое служение.

Планируете ли Вы подобный вечер в Петербурге?

Вы знаете, судя по тому времени, которое мы затратили на этот вечер, судя по тем знакам, которые я получаю из-за кулис, я думаю, надо продумывать его серьезнее. Если он вообще когда-нибудь состоится.

Почему отсутствует реклама Ваших выступлений в Москве?

Это проблема. Проблема... Очень просто отвечается на этот вопрос. И, простите, пусть он прозвучит достаточно спокойно. Я, ни в коем случае, не жалуюсь. Зрительская любовь обеспечивает и безбедное существование. Спасибо вам, кстати, за это отдельное, моя искренняя признательность и низкий поклон. Вот. Реклама же стоит таких денег, которые мы не в состоянии просто заплатить. Кстати, опять-таки жаловаться не на что — залы всегда полные, и спасибо вам за это огромное!

Скажите, пожалуйста, какие были фильмы с Вашим участием и увидим ли мы их когда-нибудь?

Вы знаете, к сожалению, после опять-таки разгрома Петербургского телевидения я даже не представляю, к кому отошли права на эти фильмы, и где они находятся. Изредка частично они попадают на канал «Культура». Вопросом этим занимаюсь, мне помогают люди, по крайней мере, понять, где эти фильмы находятся. А вот увидим ли мы их когда-нибудь и я, в том числе, вместе с вами, я не знаю. Хотя... Хотя это — большая часть моей жизни, и работа, которая мне дорога, и мне бы не хотелось, чтобы она пропала.

Огромное спасибо Вам и Вашим друзьям за Ваше искусство, за то, что дарите нам удивительные вечера любви и чистоты. Ваши музыка, голос звучат еще долго в наших душах. Это рождает еще большее желание жить, верить, любить. Поэтому мы всегда ждем встречи с Вами. С Новым годом и приближающимся Рождеством всех вас. Пусть этот год будет добрее, теплее, принесет Вам много творческих удач, удовлетворения и счастья. И наши встречи, дорогие наши!

Все то же самое можно сказать и вам!

12. Музыкант играл на скрипке

Михаил Радюкевич: Я хочу объявить о наших сольных концертах, которые состоятся пока не очень скоро. Первый концерт состоится 22 марта. И произойдет он в музее Нащокина. Это возле метро «Кропоткинская». Адрес — Гагаринский пер., д.4. Наверное, москвичам знаком этот дом. Там старинный сохранился особняк друга Пушкина — Нащокина. И замечательный камерный, очень хороший, теплый зал. 22-го состоится мой сольный концерт, и будут звучать произведения для классической гитары. А 23-го марта, на следующий день, мы с Алексеем Баевым исполним музыку для дуэта скрипки и гитары.

Олег Погудин: Вопрос, на который мне хочется ответить сейчас. Потому что он — не единственный, их было несколько.

Дорогой Олег, я — о дуэтах. Прекрасный дуэт был у Вас с Евгением Дятловым. За что Вы его бросили? Мне кажется, он не нарушал красоты Ваших концертов, даже как-то бережно относился ко всему, что Вы делали. Это было трогательно или это было актерство?

Вопрос из разряда вопросов о творческой судьбе тех или иных проектов, тех или иных артистов. Конечно, это не было актерство. Отношения наши с Женей очень давние, и, поверьте, очень близкие. Нашей дружбе можно насчитать уже, наверное, больше 10 лет... Сейчас скажу точно: уже 14 лет. Но решение это было не мое. Это было решение самого Жени. Он захотел, спустя некоторое время наших таких опытов, по-моему, тоже удачных иногда... он захотел связать свою судьбу исключительно с театром. Вот... Что сейчас, как бы... и делает. Так что вопрос этот, строго говоря, не ко мне (улыбается).

Какие романсы, кроме тех, которые Вы уже исполнили, написаны содружеством Окуджава — Шварц. И вообще, как Вы открыли для себя Булата Окуджаву?

Я открыл его, будучи еще маленьким ребенком. Открыл не сам, открыли его родители, которые очень любили его песни. Его пластинки были у нас в доме с еще моего раннего очень возраста. Рассказывать обо всем, что написали в содружестве Окуджава и Шварц я сейчас не буду...

(Читает записку, смеется) Вот это хорошо! Вот это хорошо! Сейчас...

Олег, как истинному народному любимцу, предлагаю Вам открыть счет на строительство резиденции в Москве и объявить об этом своим поклонникам (смеется).

Знаете, вот когда совпадают время, желание, воля и какая-то высшая необходимость, вот, так сказать, Божественная правда, то все происходит. Если начинаешь специально что-то делать, мучаешься и делаешь, прёшь напролом, а ничего не происходит. Если это будет нужно, я думаю, так или иначе, естественно, мы будем видеться в достаточной степени часто. Вот, пока это нормальная ситуация, как я уже сказал, я сейчас в Москве выступаю чаще, чем в Петербурге.

Спасибо, кстати, вот такая записка, такая открытка, она свидетельствует об искренних чувствах, очень добрых и веселых. И я принимаю такие правила общения и очень их люблю. Тем не менее, что бы ни происходило в моей жизни, я думаю, я говорю не только о себе, но о себе, во всяком случае, очень ответственно, я останусь и сыном Петербурга, и его жителем, где бы мне ни пришлось жить. Вот хочется сказать сейчас об этом здесь, в Москве. И хочется сказать, что без моего родного города, я думаю, не было бы ни меня в таком качестве, в котором я существую, ни нашей с вами любви. И за это поклон Петербургу сейчас и от меня, и, надеюсь, от большинства тех, я думаю, кто сейчас в этом зале находится.

А сейчас я исполняю просьбу одной из записок, и исполняем песню, которая для меня во многом является одним из творческих гимнов. Вот, допустим, один творческий гимн, и не только творческий, а и жизненный, это романс «Гори, гори, моя звезда!» А сейчас — еще один, которым я, наверное... наверное, мог бы назвать всю программу, посвященную песне двадцатого столетия.

13. Любовь и разлука


Наверное, надо заканчивать, хотя я способен говорить еще долго (смеется), и мне очень удобно и счастливо находиться сейчас здесь. Вот. Я скажу несколько слов, которые, наверное, надо сказать и которые... У меня с собой были вопросы... я принес их... которые получил по Интернету, еще какие-то вопросы, которые были раньше, и на которые... мне казалось, важно сегодня на них ответить. Но я не думал, что будет столько вопросов сейчас, в режиме (смеется), что называется, живого звучания. И поэтому многое придется мне сейчас оставить за скобками, в частности.
А, в общем, я...Мне очень хотелось бы сказать, и, дай Бог, чтобы удалось сказать честно и искренне. И в жизни, и в артистическом пути я, как и очень многие люди, я думаю, как почти все люди... ищу одного. Вы знаете, вот путь — и жизненный, и творческий — это желание живого Бога... Вот я сейчас сказал очень высокие слова. Они, вроде были сказаны быстро, все равно замерли в пространстве, потому что такие слова говорить опасно. Опасно по их ответственности, по их значимости для каждого человека. Но... если... вы знаете, вот бывает у человека поиск смысла жизни. Я уверен, что это все равно поиск, так или иначе, — религиозный поиск... во всяком случае, в религиозном смысле он совершается. Мне Господь даровал счастье... найти Его, увидеть. И теперь жизнь наполнена тем, чтобы остаться с Ним. Не пропасть, не выпасть из этого, счастливого очень, союза.

И поэтому, возвращаясь немножко... к тому, что было спрошено... сказано раньше о существовании на сцене, о конкурентах, о людях, которые работают в том же жанре или, по крайней мере, так же пытаются работать в той же сфере, что и мы, я хотел бы каждому певцу пожелать — и себе тоже, естественно, в первую очередь, — не забывать такие слова: «От избытка сердца глаголют уста...» Такие слова, что «За каждое слово, сказанное нами, нам придется отвечать, и от слов своих оправдаемся или осудимся». К каждому слову надо подходить очень серьезно, очень ответственно, потому что все, что мы сказали в этой жизни, слышится и помнится. Иногда помнится очень конкретно, конкретными людьми, и потом они тебе напоминают, и ты вдруг замираешь в невозможной горести или страдаешь, сжимаешься от стыда. Или, наоборот, испытываешь невероятное счастье от того, что что-то когда-то было сказано. Вот, наверное... Знаете, это моя вера, это моя творческая вера. Все, что происходит на сцене, все, что, вернее, сказано нами, это очень серьезно. И ко всему к этому мы относимся очень серьезно. И очень серьезно мы относимся к каждому, пришедшему нас услышать. Мне важнее всего — кроме, может быть, вашей любви... — в работе мне важнее всего, чтобы мы могли услышать друг друга. И чтобы мы могли сказать то, что необходимо сказать, те слова, от которых мы, может быть, когда-нибудь оправдаемся. Но это... может быть, это звучит очень серьезно, тем не менее, но это правда... (улыбается). Я, во всяком случае, хочу, чтобы это было правдой.

14. Надежда

Я вынужден завершать сегодняшний концерт. И все-таки мы споем еще одну песню, которая тоже требует определенного объяснения. Песня, которая заставила меня влюбиться и в себя, и в исполнительницу, еще когда мне было очень мало лет, когда я не только не понимал слов, но даже не мог себе представить, о чем эта песня. Я воспринимал ее счастливой, какой-то очень наполненной жизнью, радостной. Прошло время. Я отважился спеть эту песню. Я узнал ее содержание. И содержание потрясло меня... безысходным трагизмом. И я очень много понял через эту песню. В детстве предчувствовал, а сейчас понял, что означает судьба артиста вообще, что означает судьба певца. Это постоянное счастье. Счастье от того, что ты можешь петь, от того, что ты не можешь не петь. И это постоянная боль, потому что за каждое слово, как я уже говорил, тебе надо отвечать. И как все это кончится, ты не знаешь. Ты мечтаешь о счастье, как и всякий человек. Но каково будет твое последнее слово, ты не можешь знать. Поэтому я хочу ... я хочу еще раз и себе, и всем, кто выходит на сцену, всем, кто поет, всем, кто слушает — всякому человеку пожелать еще и счастливого финала. Пусть это не звучит грустно. Я надеюсь, что финал отстоит от нас от всех еще достаточно далеко, и дай Бог, чтобы он был тогда, когда он нужен! И дай Бог, чтобы он был счастливым!

15. Падам (франц)

Какие бы ни были сложные сейчас отношения — и внутри у нас в обществе, и вне его пределов, есть все-таки историческая правда. И историческая — в смысле бытия народов, бытия поколений, которую не разрушат никакие современные ошибки, глупости или злонамеренности. Вот... И иногда эта правда сохраняется только благодаря личным отношениям людей. Вернее, не иногда, а достаточно часто. Правда, которая необходима уже не столько для нас, а для тех, которые будут жить позже... Правда, которая называется опять-таки любовью, и которая только как любовь реализуется. В том числе, и в песнях. Мы постараемся, чтобы эта песня прозвучала не впрямую тому, чему она посвящена, а чтобы она была посвящена любви. Эта песня завоевала любовь в наших сердцах, как и люди, ее создавшие, как и люди, о которых в ней поется, как и люди вообще. И вот хочется пожелать не разучаться любить, несмотря ни на какие обстоятельства.

16.  Тбилисо (груз)

https://silver-voice.forum2x2.ru/t3265-topic#18278