Ариадна Эфрон

Ариадна Сергеевна Эфрон. Судьба горше чем у матери



Были мы - помни об этом
будущем, верно, лихом!
Я - твоим первым поэтом,
ты - моим лучшим стихом!
(М.Цветаева - Але)

"Я прожила не свою жизнь..."
Ариадна Эфрон о себе

Дети поэтов.
Лев Гумилёв. Ариадна Эфрон.
Лишь за то, что были детьми людей, не вписавшимися в рамки требований сталинской шизоистической морали, они были сурово наказаны застенками лагерей, созданных в пору жестоких репрессий. Это была воспитательная мера, в худшем - расстрел. Такую меру наказания получили их отцы - Николай Степанович Гумилев и Сергей Яковлевич Эфрон.

Ариадна Сергеевна Эфрон была осуждена по статье 58ПШ(подозрение в шпионаже) и отсидела 8 лет от звонка до звонка: 27 августа 1939 года была арестована и 27 августа 1947 года вышла на свободу.

Казалось бы, - вот она свобода!
Но были ограничения. В Москве ей жить не разрешалось и ещё в тридцати девяти городах.
Местом жительства её становится Рязань, где она преподаёт графику на четырёх курсах. Её органический талант и знания, полученные в школе при Лувре, способствуют успешному ведению предмета.Она не только ведёт свой предмет мальчишкам и девчонкам из-за школьной скамьи и вчерашним фронтовикам, не успевшим в своё время доучиться, но и приобщает их к культуре, прививает им любовь к книге, расширяет их столь узкий кругозор и щедро делится с ними своим душевным и интеллектуальным богатством.
Но не долго ей пришлось ощущать сладость свободы.
В 1949 году тех, кто был ранее репрессирован и отбыл свой срок, снова сажали и приговаривали либо к тюремному заключению, либо к ссылке.
22 февраля Ариадна Сергеевна была вновь арестована и отправлена на вечное поселение в Туруханск. Её подопечные, которым она стала и наставникам, и товарищем и, которые делились с ней своими бедами, неурядицами, переживаниями, ища у неё порой защиты, не побоятся прийти к ней в тюрьму, а потом из своих скудных стипендий соберут её в дальний путь, в Туруханский край.
И вновь продолжились суровые испытания...
Имея жёсткую трудовую закалку с детства, когда приходилось заниматься непосильным, недетским трудом, чтобы спасти семью(!) от голодной жизни, когда приходилось помимо домашних обязанностей по уборке дома, собирать хворост, пасти гусей, вязать шапочки на продажу, Ариадна Сергеевна умела приспосабливаться к любым обстоятельствам и стойко переносить удары судьбы, никогда не перекладывая тяжесть своей ноши на других. И всегда старалась ободрить рядом идущего, вселить в него надежду и веру в лучшие дни.
И лишь немой вопрос - "За что?" - преследовал её все годы. Кому всё это было нужно?
За какие содеянные грехи она должна жить в этом суровом краю, вдали от цивилизации, занимаясь непосильным, изнуряющим трудом, доводящим иногда до отчаяния, и каждые десять дней отмечаться в местном отделении МВД и ждать, что в любое время могут прийти с обыском и даже засадить (опять) за решётку.
Но она не озлобилась.
В своих письмах, которые были живой связью с цивилизацией, она напишет: *работая по лошадиному никак не можешь заработать себе ни на стойло, ни на пойло..
Вначале она работала уборщицей в школе, мыла полы, воду носила из Енисея, белила стены, ездила косить траву. *Из всех моих качеств самое явное - это верблюжья выносливость и человеческое терпение, - и они ей порой изменяли. Она очень тосковала и очень тяжело переносила климат - обжигающие морозы в пятьдесят градусов, и ветры, дующие с Ледовитого океана, и так томительно долго длящаеся - круглыми сутками - ночь. Всё это подрывало и без того ослабленное здоровье. Но даже в таких условиях, она умела находить маленькие радости в жизни. Помогала устраивать в школе праздник встречи нового года, ставила и наряжала ёлку, по ночам клеила игрушки из бумаги, раскрашивая их школьной акварелью или карандашом. И она видела радость и блеск в глазах детей и взрослых, доселе не видавших таких увеселений. И это радовало её и вдохновляло.
Если для нее Туруханск был местом ссылки, она для Туруханска стала миссионером культуры и просвещения, светлым лучом, который светит и поныне...
Вскоре её перевели работать художником в клуб, в районный Дом культуры. Не ограничиваясь сугубо оформительскими работами, она практически развернула широкую просветительскую работу. Была собкором, поэтом, художником, редактором. Устраивала литературные вечера, ставила самодеятельные спектакли, писала к ним декорации, мастерила из ничего костюмы. Одним словом, пыталась вовлечь к активной общественной жизни инертных и так мало интересующихся местных жителей.
Самой большой тоской у неё оставалась - тоска по интеллектуальному общению и по творчеству. Рожденная для творчества и с самого раннего детства следовавшая по этому пути, ей не хватало друзей, тех друзей, с которыми она находила бы точки соприкосновения в беседах, в общении. Рисовать - такого удовольствия она тоже лишена, - нет бумаги, красок, холста. Всё это стоит денег, а их не хватает на элементарные житейские нужды, а скудную зарплату и ту не давали во время. *Творить же не дано по чисто внешним причинам, дай бог, чтобы они отпали прежде, чем отпаду сама - запишет она в дневниках. Утешением были для неё письма и главные её адресаты - тётка, Елизавета Яковлевна Эфрон и Борис Леонидович Пастернак - *единственная семья души моей.
С детства привыкшая к стихам Бориса Леонидовича, к стихам матери к нему, к разговорам о нём, она тянется к нему как к другу и он отвечает ей тем же. Дружба и их душевная близость возникает в письмах, как это случилось когда-то с её мамой, разницей лишь в обстоятельствах в коих они пишутся. Он становится душевной опорой и материальным оплотом самых гибельных лет,помогает остаться тем, чем она была от рождения, помогает снести её беспросветное одиночество там, где *тоска лезет из тайги, воет ветрами по Енисею, где морозы, морозы, морозы.

***
Не знаю, - где ты и где я.
Те же песни и те же заботы.
Такие с тобой друзья!
Такие с тобой сироты!

И так хорошо нам вдвоём -
Бездомным, бессонным и сирым...
Две птицы: чуть встанем - поём,
Две странницы: кормимся миром...

*Строки, посвященные М.Цветаевой дочери - Ариадне.

Не умея ещё читать и писать, она наизусть знала стихи Шиллера, Жуковского. К четырём годам Марина Ивановна научила дочь читать, к пяти - писать.
В шесть лет Аля уже вела дневник. В семь лет она пишет уже стихи.
В 1923 году в сборник "Психея", который вышел в Берлине, Марина Цветаева включила двадцать стихотворений Али, озаглавив их "Стихи моей дочери" и упомянув, что ей семь лет.

Спите, Марина,
Спите, Морская Богиня.
Ваше лицо будет скрыто в небесных морях.
Юноши будут давать Вам обеты в церквах.
Звери со всех сторон мира
Будут реветь под цыганской звездою любви...

Серёже (Отцу)
Это сердце скрывает всю грусть
Треугольные брови тоскливы.
Тонкий палец прижатый к губам
Сторожит, - не придёт ли она
С героической розой в губах.
Эта роза растёт в страсти моря,
Глубина этой розы любовь.

Мне (О себе)
Я устала быть госпожой.
Мне приятно быть рабой.
Чтобы руки владели косой
А глазища - слезой.
Я устала быть госпожой,
Мне приятнее быть рабой.
Чтобы привычной рукою прясть
Перед смертию лён.

***
Корни сплелись
Ветви сплелись -
Лес Любви.

***
Чей конь далеко ржёт?
Войны.
Чей голос жалобный вдали?
То голос матери, вдовы, -
Невесты, дочки, мы.

***

Не стыдись, страна Россия -
Ангелы всегда босые.
Сапоги - сам черт унес!
Нынче страшен - кто не бос

***

Она писала в детстве стихи, которые Бальмонт сравнивал с лучшими японскими хайку.
И была поразительно одарена.

А вот уже зрелые строки, написанные в ссылке в Туруханске:

Ночная молитва

Из дому выйдешь — тьма по глазам
Будто ножом.
Сразу ослепнешь — как из дому выйдешь.

Из дому выйдешь — вся тишина
В уши тебе —
Сразу оглохнешь, как из дому выйдешь.
Нету тебя.

Нет ни тебя, ни огня, ни земли, ни воды,
Из дому выйдешь.
Нету ни неба, ни звука, ни вздоха в груди —
Из дому выйдешь.

О, поскорей разберись в темноте,
Господи Боже!
Вновь, засучив рукава, твердь от земли оторви,
Господи Боже —
И первозданным кремнем первый высеки свет.

Глину покруче меси,
Крепче нащупай ребро,
Господи Боже!

В глиняный лоб мне вставь золотые глаза,
Чуткие уши из розовых раковин сделай.
Только души мне не надо. Возьми мою душу себе.
Будет твоя. Сам поживи с ней, попробуй!

*

Писала она и прозу...
Невозможно переоценить труд этого ребёнка, донёсшего до нас живые образы давно уже канувших в Лету, дорогих нашей памяти людей!

Ариадна Эфрон - Анне Ахматовой

Москва, 17 русского марта 1921 г.
Дорогая Анна Андреевна!
Читаю Ваши стихи "Четки" и "Белую Стаю". Моя любимая вещь, тот длинный стих о царевиче. Это так же прекрасно, как Андерсеновская русалочка, так же запоминается и ранит - навек.
И этот крик: Белая птица - больно! Помните, как маленькая русалочка танцевала на ножах? Есть что-то, хотя и другое.
Эта белая птица - во всех Ваших стихах, над всеми Вашими стихами. И я знаю, какие у нее глаза. Ваши стихи такие короткие, а из каждого могла бы выйти целая огромная книга. Ваши книги - сверху - совсем черные, у нас всю зиму копоть и дым. Над моей кроватью большой белый купол: Марина вытирала стену, пока руки хватило, и нечаянно получился купол. В куполе два календаря и четыре иконы. На одном календаре - Старый и Новый год встретились на секунду, уже разлучаются. У Старого тощее и благородное тело, на котором жалобно болтается такой же тощий и благородный халат. Новый - невинен и глуп, воюет с нянькой, сам в маске. За окном новогоднее мракобесие. На календаре - все православные и царские праздники. Одна иконочка у меня старинная, глаза у Богородицы похожи на Ваши.
Мы с Мариной живем в трущобе. Потолочное окно, камин, над которым висит ободранная лиса, и по всем углам трубы (куски). - Все, кто приходит, ужасаются, а нам весело. Принц не может прийти в хорошую квартиру в новом доме, а в трущобу - может.
Но Ваши книги черные только сверху, когда-нибудь переплетем. И никогда не расстанемся. "Белую Стаю" Марина в одном доме украла и целые три дня ходила счастливая. Марина все время пишет, я тоже пишу, но меньше. Пишу дневник и стихи. К нам почти-то никто не приходит.
Из Марининых стихов к Вам знаю, что у Вас есть сын Лев. Люблю это имя за доброту и торжественность. Я знаю, что он рыжий. Сколько ему лет? Мне теперь восемь. Я нигде не учусь, потому что везде чесотка.
Вознесение
И встал и вознесся,
И ангелы пели,
И нищие пели.
А голуби вслед за тобою летели.
А старая матерь,
Раскрывши ладони:
- Давно ли свой первый
Шажочек ступнул!
Это один из моих последних стихов. Пришлите нам письмо, лицо и стихи. Кланяюсь Вам и Льву.
Ваша Аля.
Деревянная иконка от меня, а маленькая, веселая - от Марины.

Приписка к письму дочери Мариной Ивановной:
Аля каждый вечер молится: - "Пошли, Господи, царствия небесного Андерсену и Пушкину, - и царствия земного - Анне Ахматовой".

*

Они встретятся и познакомятся воочию через 36 лет, - в январе 1957 года, - вначале в Переделкино на даче У Бориса Леонидовича Пастернака, а затем на квартире, в которой останавливалась Анна Андреевна, когда приезжала в Москву из Ленинграда.
У каждой за плечами годы тревог и бессоных ночей, пережитое горе от потерь самых близких и родных, годы репрессий, - для Анны Андреевны её сына, а Ариадна Сергеевна хлебнёт эту чашу сполна...
Анна Андреевна подарит Ариадне свою книгу "Стихотворения" с надписью: "Ариадне Сергеевне Эфрон не без смущения эти обломки. Ахматова"
И прочтёт свой стих, посвящённый Марине:

Невидимка, двойник, пересмешник,
Что ты прячешься в чёрных кустах,
То забьёшься в дырявый скворечник,
То мелкнешь на погибших крестах,
То кричишь из Маринкиной башни:
"Я сегодня вернулась домой.
Полюбуйтесь, родимые пашни
Что за это случилось со мной.
Поглотила любимых пучина,
И разрушен родительский дом."
Мы с тобой сегодня Марина,
По столице полночной идём
А за нами таких миллионы,
И безмолвнее шествия нет,
А вокруг погребальные звоны,
Да московские дикие стоны
Вьюги, наш заметающей след.
март 1940 год

Вспомнит Ахматова и свою последнюю встречу с Мариной Ивановной, которая состоится вскоре после возвращения Цветаевой в Россию, перед началом войны. Это была необыкновенно тёплая встреча двух поэтов, но более, пожалуй, двух женщин у которых одно общее горе, охватившее всю страну...
Анна Андреевна скажет Але, что её мать *"... убило то время, нас оно убило, как оно убивало многих, как оно убивало и меня. Здоровы были мы - безумием было окружающее - аресты, расстрелы, подозрительность, недоверие всех ко всем и ко вся..."
(*Из Книги воспоминаний Ариадны Эфрон)

*

Меня маленькую тревожило чувство,
что времени – нет: до полуночи – вечер,
а с полуночи – утро, а где же ночь?
А сейчас до полудня – детство,
а с полудня – старость. Где же жизнь?
Из письма А.С.Эфрон Б.Пастернаку
от 26 августа 1948 г.

Ариадна была первенцем в семье. Как и подобает, это было событием для родителей, - совсем юных, - Марине ешё не исполнилось двадцати, Серёже - девятнадцати. Имя для дочери выбрала Марина - по имени любимой героини греческой мифологии.
*Я назвала ее Ариадной, - вопреки Сереже, который любит русские имена, папе, который любит имена простые ("Ну, Катя, ну, Маша, - это я понимаю! А зачем Ариадна?"), друзьям, которые находят, что это "салонно".
Семи лет от роду я написала драму, где героиню звали Антриллией.
- От Антриллии до Ариадны. -
Назвала от романтизма и высокомерия, которые руководят всей моей жизнью.
- Ариадна. - Ведь это ответственно!
Именно потому.
(*Из дневника Марины Цветаевой)

По фоносемантике слово Ариадна производит впечатление чего-то хорошего, простого, величественного, мужественного, громкого, храброго, могучего, большого, активного, яркого, радостного.
Имя Ариадна - греческого происхождения. И в переводе с греческого - «та, что вызывает большое почтение», «правящая», «верная жена», «любимая». Святая покровительница - мученица Ариадна. Ариадна была рабыней Тертина, правителя города Примнисы (Фригия). Она не хотела приносить жертвы в языческих храмах, и за это была заключена в темницу, где ее морили голодом. Ариадне удалось вырваться из заточения. Ее преследовали язычники, но она скрылась благодаря тому, что по ее молитве камень расступался: так она избежала поругания.

Легенды в свою очередь рассказывают:
Минос, царь Кносса, Крита и всех эллинских морей, послал своего сына, по имени Андрогей, в Афины принять участие в играх. Более сильный, чем его соперники греки, Андрогей одержал над ними победу, но был из зависти убит Эгеем, царем Афин. Разгневанный Минос послал в Афины свой флот, завладел городом и наложил на него ужасную контрибуцию: через каждые девять лет афиняне должны были посылать ему семь юношей и семь девушек - цвет своей молодежи - в качестве жертв Минотавру. Когда подошел третий срок, Тесей, сын Эгея, возвратившийся к тому времени домой из длительного, полного героических деяний похода, вызвался поехать на Крит, чтобы убить чудовище.
И вот, через Критское море помчался корабль...
Вез он Тесея, и семь девушек, и семь юношей.
Черные паруса развевались на мачтах корабля; под белыми парусами должен был Тесей вернуться домой, если замысел его удастся. Ариадна, дочь Миноса, увидев идущего на смерть героя, потеряла покой и сердце. Она вручила Тесею меч и клубок нитей, чтобы он не запутался в лабиринте; конец нити она держала в руках, когда отправился он к Минотавру. В ужасной схватке Тесей одолел чудовище, благодаря нити нашел обратную дорогу и вместе с Ариадной и друзьями поспешил домой. Но так взволнован был он неожиданным спасением, что позабыл сменить паруса. Эгей, отец его, увидев черные паруса, принял их за символ смерти и, решив, что сын его погиб, бросился с высокой скалы в море.
Тесей женился на Ариадне, но недолог был этот брак, ибо он покинул её вскоре.
Во многих произведениях искусства изображён момент отчаяния Ариадны, покинутой Тесеем...

По мнению астрологов женщина, носящая это имя очень терпелива, уступчива, скромна, бескорыстна и делает добро. Никогда не торопится с выводами, и не спешит осуждать людей, даже если общественное мнение против них. Никогда не будет жаловаться и рассказывать о своих трудностях.

Как же всё это похоже на судьбу Ариадны Сергеевны. Как будто кто начертал...

В своих письмах из туруханской ссылки Ариадна Сергеевна задаётся вопросом, - что было бы, зовись она не Ариадна, а, скажем, Александра... Может быть, и судьба была бы другая, помилостивее? Вот тогда и возникает в мыслях тема Рока, висящего над семьей и неотвратимо настигающего ее членов. Но от ненасытной пасти плотоядного Минотавра Ариадну спасло сознание того, что она должна выжить, чтобы сохранить, разобрать и откомментировать материнские рукописи, которым - она не сомневалась - суждена долгая жизнь.
*Я решила жить во что бы то ни стало. Моя жизнь настолько связана с ее жизнью, что я обязана жить для того, чтобы не умерло, не пропало бесповоротно то ее, то о ней, что я ношу в себе...

В три с половиной месяца Ариадну крестили. Крёстными родителями были: дед - Иван Владимирович Цветаев и Елена Оттобальдовна Волошина (Пра), мать Максимилиана Волошина.
Марина записала в своём дневнике: "Пра по случаю крестин оделась по женски,т.е. заменила шаровары юбкой. Но, шитый золотом белый кафтан остался, осталась и великолепная, напоминающая Гёте, орлиная голова. Мой отец был явно смущён. Пра, как всегда, сияла решимостью, а я, как всегда, безумно боялась предстоящего торжества и благославляла небо за то, что матери на крестинах не присутствуют. Священник говорил потом Вере: - мать по лестницам бегает, волоса короткие, а крёстная мать - вовсе мужчина"
Иван Владимирович, почтенный директор Музея Изящных Искусств, профессор, пришёл на крестины первой своей внучки в полном парадном (генеральском) мундире. Он проявил немалую выдержку и такт, чтобы разрядить обстановку недоразумения и холода между чудаковатой крестной и строгим священнослужителем.

https://www.facebook.com/photo.php?fbid=620975771375088&set=gm.978045295585485&type=1