Владимир Самсонов

Имя певца Владимира Самсонова всем нам хорошо знакомо по "Романтике романса".



https://youtu.be/ikxMT6Ifdes



https://youtu.be/YRKMDjuv8Ik



https://youtu.be/0N8SPEkn4KU



https://youtu.be/orB4Fhn17jA



https://youtu.be/AXxxe2BcGbQ



https://youtu.be/govDgDhFQVk



https://youtu.be/qrLF01P0oDc

Сегодня в ФБ наткнулась на историю, случившуюся в Кишиневе, рассказанную самим Владимиром.

Вот такая странная история случилась у меня сейчас в Кишинёве. Везут меня с интервью молдавскому ТВ на встречу с дирижёром и оркестром "Фольклор" в филармонию.Пробка!Опаздываем страшно!Я выскакиваю из машины за квартал и вдруг слышу перекрывающее шум машин,громогласное мяуканье!Смотрю под ноги,на деревья-никого.Рядом медленно ползут машины,А крик души не прекращается.В этот же момент авто около меня тормозит и оттуда выходит озадаченный водитель.Котячий крик при этом кажется исходит просто из воздуха. "Да где же он?"-спрашиваю я водилу."Да,кажись у меня"-растеряно отвечает он мне.И тут до нас доходит откуда идёт крик!Я ему кричу-"Быстро глуши движок и открывай капот!"Открываем капот-вопли усились многократно.Я стал вглядываться в хитросплетенье проводов и заворотов мотора ,и наконец в глубине увидел мохнатую попу.Парень просунул руку и достал кошачью масюсю-месяца два от роду,худую -один пух и косточки.Откуда только силы были так по-оперному орать ума не приложу.Парень смотрит на котенка и неуверенно говорит:" И что я с тобой буду делать?"И я понимаю,что у котёнка есть все шансы сейчас оказаться снова на тротуаре.В голове застучали телеграфом мысли,что меня уже давно ждёт дирижёр и целый оркестр,что я сейчас туда заявлюсь с грязным котенком,к людям ,которые меня видят в первый раз-блин,солист из Петербурга приехал!Но главное,а что дальше?Я в чужой стране,у меня впереди два концерта,кроме кучи других мероприятий и встреч,а потом ещё перелёт с пересадкой в Москве,граница,таможня,ветеринарный надзор,документы,билеты,прививки...все это пролетело в две секунды и...я выхватил котёнка и побежал в филармонию,благо до неё уже было пара десятков метров.Дирижёр уже ждал меня у входа и глаза его конечно округлились немного-Вы что, с котенком приехали?За третий десяток метров ,уже идя внутри филармонии, я ему в двух словах поведал историю о подкапотном певуне.В этот же момент навстречу нам вышла женщина ."Вот,отлично!"-дирижёр просиял-"Это наша председатель по охране животных!"Женщина врубилась в ситуацию молниеносно,как свет от рубильника-"Так,за завтра я вам сделаю паспорт,справку о прививках.Дайте сделаю фото на паспорт"-тут же щелкнув котёнка на свой телефон.Делово заглянув под хвост,она хмыкнула-"Красивая девочка"!Дирижёр меня уже увлёк по лестнице в репетиционный зал,а в спину мне неслось еще-"Купите переноску для попугая и берите её только в салон"!В мозг упала как камень в пруд мысль-За пять минут тебе с неба упали в руки и котёнок , и еще человек,который тебе решит все твои проблемы.Я глянул на мордочку чернобурки и тут же всплыло имя-Смуглянка-молдаванка!Смулечка!)Потом была еще помощь в аэропорту Кишинева от Настеньки,дочери моей одноклассницы,были улыбки персонала ,стюардесс и пограничников,терминалы аэропортов, и вот наконец мы дома,в Питере,на Моховой.Добро пожаловать в Питер,Смуглянка!
P.S.Друзья,садясь утром в машину,нажмите на клаксон или просто постучите ногой по колесам и похлопайте слегка по капоту-так вы спасете чью-то жизнь!

Селфи со Смуглянкой

Повезло Смуглянке, встретила Человека

Официальный сайт Владимира Самсонова
http://www.vladimirsamsonov.ru/

Как он биографию написал. Такая искренняя и живая

В общем, так мог написать только тот и такой, которого повезло встретить СмуглянкЕ

_________________________________________________________________________________________

Нет, начинать здесь свою биографию с рассказа о себе и  писать только о себе  любимом  означало бы полностью исключить из процесса моего появления и воспитания несколько поколений прекрасных и талантливых людей, которым я обязан абсолютно всем, что я сейчас умею и имею.

Итак, самое раннее , что мне известно о моих предках, это то, что мой прадед Нестор Самсонов был солдатом одного из петербургских полков и был ранен при Порт-Артуре.



После русско-японской войны он был награжден царскими наградами и пожалован большим наделом земли в Бессарабии, куда и переехал впоследствии навсегда. Здесь двухметровый русский гвардеец-великан женился на миниатюрной  Марии , дочери гречанки и болгарина Доброва, которая родила ему десятерых сыновей, третьим из которых был мой дед Григорий Несторович Самсонов. Мой отец, правда, помнит еще и моего прапрадеда, отца прадеда Нестора, молчаливого, убеленного сединами старикана, сурово и одиноко сидящего в своей комнате, но его детская память не сохранила более ничего об этом человеке.
Прадед же Нестор был сильным и работящим. Выйдя в отставку, он посадил на своих землях огромный яблоневый сад, виноградники, построил огромный дом. Несколько  работников помогали ему вести большое хозяйство ,в котором были  лошади,овцы, птица, а также огороды и винодельня с глубоким  винным погребом . До сих пор, переезжая по мосту через реку Днестр от города Бендеры в сторону Тирасполя, на левом берегу можно увидеть  пустошь, где когда–то белым цветом каждую весну  расцветал огромный яблоневый сад.
Потом пришла революция, и прадед, который тайно помогал большевикам перевозить оружие на другой берег Днестра,оказался в кишиневской тюрьме. Судьба подселила к нему в камеру самого Котовского, который  быстро оценил пудовые прадедовские кулаки и предложил ему совместный побег. Нестор отказался, и в ту же ночь Котовский бежал сам. Перепилив решетку на окне и обмотав  ноги одеялами , он выпрыгнул с высоты третьего этажа тюрьмы. Большевики же,придя к власти,причислили потом прадеда к кулакам, и забрали у прадеда все «несправедливо нажитое» -овец,лошадей,коров и...яблоневый сад. Прадед прошел потом долгий  жизненный путь, дожил до конца семидесятых и тихо умер, чуть не дожив до 90 лет.
Но истинным рулевым огромного семейства Самсоновых была маленькая прабабка Мария. Она дожила до 94 лет и до самой смерти была центром семьи и ее верховным руководителем. Все семеро ее сыновей беспрекословно слушали и очень любили свою «мамочку». Даже я еще застал огромные праздничные застолья в главном родительском доме в селе Парканы, где собирались все братья со своими женами, детьми и внуками. Домашнее молдавское вино лилось рекой, как и песни, под аккомпанемент трофейных аккордеонов.

После Гражданской войны и подписания Лениным Брестского мира часть Бессарабии, где жила моя родня, отошла к королевской Румынии. Мой дед, Григорий Несторович, тогда еще  совсем молоденький паренек, поехал в Бухарест учиться новомодной тогв то время  профессии фотографа-художника.



Там он встретил и впоследствии  женился на Степаниде Васильевне Вранчан, моей бабушке.



Предки бабули были румынскими дворянами . Ее отец, мой другой прадед Василий Вранчан, был сельским священником.
Он был высокообразованным и интеллигентным человеком. А  вот его жену украинку Евдокию, мою прабабку бабу Дусю, я помню уже сам и очень даже отчетливо. Впрочем, как и вышеупомянутых прадеда Нестора и прабабку Марию. Но именно со стороны Вранчан в нашей семье передавались по наследству оперные голоса. Так, тетка моего отца по материнской линии была оперной дивой сначала в Бухарестской опере, а потом и в Кишиневской. А дядя моей бабушки Степаниды был известным басом-солистом императорской Мариинки и пел там вместе с самим Шаляпиным. Он обладал феноменальным по силе голосом. Отец вспоминает, как во время застолий, гости упрашивали его дядю показать «фокус» и тот, после долгих уговоров, брал в руки керосиновую лампу, пропевал очень низкую ноту и тушил голосом пламя, даже не снимая стеклянного колпака. Потом, уже сам  проживая в Питере, я нашел в старинной телефонной книге 1913 года его имя и адрес- Дровяной переулок.

Вскоре мой дед Григорий открыл в Бухаресте свое фотоателье.  

Мой отец Виктор, который родился в Бухаресте  27 июня 1937, рассказывал мне о большом родительском доме, прислуге и большом чемодане с деньгами, хранившимся  под кроватью - модный фото-бизнес моего деда тогда вовсю процветал.
Идиллия закончилась в 1939-м, после подписания известного пакта Риббентропа-Молотова. Большие территории  Румынии теперь переходили к СССР, и там, в селе Лепканы, оставалась главная ценность всей семьи - родители. Дед, бросив все в любимом Бухаресте, переехал с семьей в Бендеры, чтобы быть рядом с ними. Все тогда уже знали не понаслышке, что такое «железный сталинский занавес» и понимали, что разлука может оказаться вечной. А мой отец  потом всю жизнь должен был скрывать от «неусыпного ока КГБ» факт своего рождения  в капиталистической стране. В Бендерах дед Григорий стал директором нового советского фотоателье №1, работая в нем как служащий,  уже за государственную зарплату. Снимал посетителей на документы, портреты передовиков труда на Доски почета, подрабатывал на свадьбах и похоронах. Кстати, до сих пор помню, как он, подарив мне на мои 13 лет первый мой фотик ФЭД-3, учил: «Самая ответственная съемка, внучек, - это похороны. Если запорешь пленку, то покойника уже никто выкапывать для пересъемки не будет»

И вот наступил 1941-й. Война. Деда вольнонаемным призвали в Красную армию, и как  одного из немногих грамотных назначили комвзводом стройбата и направили  с отрядом молдаван - селян, которые даже по- русски не говорили, строить укрепрайон под Севастополем.



Отец, оставшись со своей мамой, моей бабушкой Степанидой в Бендерах, вспоминает,  как в один день высоко в небе пролетели невиданные доселе самолеты, а советские солдаты в один день без боя ушли из города. На следующий день в город вошли немцы. Вся огромная семья Самсоновых спряталась в винном подвале, замаскированном под стогом сена. Немцы устроились в брошенном доме , даже не догадываясь, что тут же у них под носом во дворе скрывается целая семья.
Дед рассказывал мне, как в это же время немцы блокировали подступы к Севастополю с суши, и как в один день была прервана связь с его взводом и они остались в укрепрайоне одни, только с лопатами и кирками. Так как команды отходить с занимаемой позиции не было, он со своим взводом остался  на месте ждать дальнейших приказаний. К вечеру  подошел пехотный батальон с передовой и остался на ночлег. Комбат предложил присоединиться  к ним и отходить утром к Севастополю. Но, проснувшись утром, дед увидел, что батальон ушел, а про них просто забыли.



Далее события стали развиваться стремительно. На дороге рядом с колосящимся полем, где взвод рыл окопы, послышался рокот, и заклубилась пыль. С одного взгляда стало понятно, что это немецкая мотопехота. Дед отдал землякам-селянам свой последний приказ по-молдавски: «Рассеяться и отходить к своим, кто как может». Все, побросав лопаты, бросились в пролесок. Дед, что есть силы, побежал к соседнему селу. В первой же хате, куда вбежал дед, жили старик с дочерью. У них он быстро переоделся в «гражданку» . Едва они успели спрятать советскую командирскую форму, как в дом ворвались немцы. Сорвав с деда кепку, они кричали: «Русиш золдатен?» Как дед потом понял, они определяли русских солдат по бритым головам, а так как дед был командир, то имел  хоть и короткую, но все же  прическу. Немцы бросились в другие дома, а дед, дождавшись вечера и взяв немного харчей, ушел в лес. Дальше начинается невероятная история. Дед прошел пешком расстояние от Севастополя до Бендер. Более 2000 километров. Начал он путь летом, а пришел уже зимой. Причем шел только ночью, чтобы не попасться немцам. Без документов и питаясь в лесу ягодами и грибами, он дошел сначала до Сиваша. Там на берегу их, пробирающихся мимо блокпостов, сошлось несколько человек. Голодные, они в подвале пустого дома на берегу нашли картошку, но есть ее было нельзя. Те, кто не смог ее забрать с собою, облили картофель бензином. Дойдя поздней осенью до Днепра, дед был вынужден идти через мост, где его без документов  тут же задержали и препроводили в немецкую комендатуру. Там деда тоже спасла удача.

Русская женщина, которая выдавала документы, сделала ему «аусвайс» . Когда же дед добрался до заветного подвала в родных Бендерах, у него отнялись ноги. Ночевки в сырых лесах не прошли даром. Но дед впоследствии все-таки встал с инвалидной коляски .Я помню,как мы ездили на одесские лиманы -  лечить ноги деда грязью.

Через четыре года пришла Победа. Немцы были выбиты из Бендер,т ак и не узнав, что в подвале, в одном с ними дворе, жила целая семья, мужчины которой выходили тайком по ночам за водой и пропитанием.

Дальше был голод 1949 года, когда люди, по воспоминаниям отца, умирали прямо на улицах. Наша семья выжила только потому, что бабка Степанида, как будто предвидя этот кошмар, законсервировала много банок с курами.



Дед Григорий всегда был в душе истым коммерсантом и убежденным приверженцем капитализма и частной собственности. Он фанатично много и продуктивно работал. Уважением у него пользовались лишь те люди, кто мог толково что-либо делать  и хорошо при этом зарабатывать. В 50-е он уехал на заработки в Нарьян-Мар. После теплой Молдавии свирепые морозы и полугодичная ночь запомнились моему отцу на всю жизнь. В 1956-м моего отца Виктора призвали в Армию. Окончив в учебке школу водителей, он был приписан к танковому корпусу водителем грузовика с пушкой и ее расчетом. Почти сразу по прибытию в часть их погрузили на эшелон, и на следующее утро 19-летний парнишка оказался уже в горниле событий  мятежной Венгрии. Запомнился его рассказ о том, как русским вначале был отдан приказ не стрелять и не поддаваться  ни на какие провокации . В результате, уверенные в своей безнаказанности венгры обступили его машину и стали бить по ней палками и бросать камнями. Уговоры и  увещевания только раззадоривали праведный гнев толпы. На счастье отца, мимо проезжал патруль немцев - союзников  из ГДР. Выйдя из машины и сразу оценив ситуацию, немец палкой очертил вокруг машины отца круг, и, обращаясь к венграм, спокойно пообещал расстрелять любого, кто зайдет за черту. Видно, память о пунктуальности немцев во время  Второй мировой была еще настолько жива, что с этой минуты к машине отца более никто даже не приблизился.



Военная служба отца продолжалась более трех лет. Закончилась она уже в Казахстане, на освоении целинных земель. Отец возил зерно. Много повидал он в этих диких местах, где  тогда вместо советских законов действовал закон бандитов-беспредельщиков. Где сосланные после войны, как враги народа, чеченцы, жили в степях Казахстана абсолютно по своим законам, а кто в эти законы не хотел вписываться, сам долго уже не жил. Где не было никаких дорог, и люди, заблудившись в пурге в бескрайних просторах  целинных земель, сжигали свои машины, чтобы только не замерзнуть и выжить.

Вернувшись  домой в Бендеры, отец,  как и весь наш мужской род Самсоновых, не стал оставаться в родном городе, а поехал искать удачи в новых местах - в столице Молдавии, Кишиневе.
К тому времени он уже начал петь в бендерском городском хоре самодеятельности, и его руководитель прочил родителям отца большое артистическое будущее их сыну. Но надо было зарабатывать на самостоятельную жизнь, и отец устроился водителем скорой помощи в республиканскую больницу в Кишиневе. В это же время он поступил  в кишиневское музыкальное училище на вокал.
Вот тут история нашей семьи и приближается уже вплотную к моей персоне. Потому как в  той самой больнице № 4 , где отец развозил на своей «скорой» врачей по вызовам, работала и была активной участницей местной хоровой самодеятельности и драмкружка удивительной красоты девушка со жгучими пышными черными волосами и миндалевидными глазами "чайного цвета" .Это и была моя будущая мама Зоя.
Мою маму, вместе с ее старшей сестрой Татьяной , в одиночку растила и воспитывала в маленькой комнатушке на улице Стефана Великого моя бабушка Фрида, вдова пропавшего без вести в Великую Отечественную войну офицера Красной Армии. Оставшись одна в 1941 с двумя дочерями на руках, она потом всю жизнь гордилась тем, что вырастила обеих и дала им высшее образование.



Бабушка Фрида родилась в Латвии.Старшая дочка рижского сапожника, она росла в многодетной семье и с раннего детства знала, что такое самый тяжелый физический труд. Она в противовес успешной капиталистической семье моего отца, была воспитана в лучших традициях советской «антипаразитной коммунистической » идеологии. Она стала одной из первых пионерок. Она ездила на продразверстки и вывозила спрятанный кулаками хлеб для голодающих рабочих, искренне веря, что делает правое дело. Потом она работала (она называл это - «ишачила» )целыми днями на заводе у штамповочного станка, таская на руках к прессу стальные листы. Она пела Интернационал и была жизнерадостной советской энтузиасткой,которая искренне верила,что все тяготы нужно сейчас стойко преодолевать,так как уже наших ждет светлое коммунистическое будущее. Я уже никогда не узнаю, как она познакомилась с моим красавцем-дедом Владимиром, офицером Красной Армии, в честь которого я и получил впоследствии свое имя. Знаю только, что они безумно любили друг друга, и никакие беды не могли сломить их чувство друг к другу. А беды в 30-х были все время рядом со всеми. И деда сия чаша тоже не миновала. Когда после раскрытия «заговора» маршала Тухачевского ,началась «чистка» в командирском звене Красной армии, мой дед Владимир, кадровый офицер артиллерии, сразу попал под пресс НКВД.
По доносу он был исключен из партии, а затем и арестован. И только мощная поддержка и смелое заступничество его командира полка спасли деда и семью моей мамы от неминуемой гибели. Звание и партийность деду восстановили. Вскоре дивизию деда передислоцировали в Ставрополь, где и родилась моя мама. Командир истово ждал вторым ребенком сына, но родилась вторая дочь. Бабуля рассказывала, что дед был так расстроен, что даже не захотел посмотреть на ребенка, но увидев чудного ангелочка, потом все отведенные ему Богом годы был без ума от «младшенькой Зоечки».



Казалось, что после кошмара НКВД, плохая история закончена, но темные тучи  пришли с другой стороны. Зимой 1941 дивизия деда была переброшена на западную границу. Всем офицерам было приказано оставить свои семьи в Ставрополе. С того периода в нашей семье сохранилось лишь несколько дедовских писем, где он пишет, чтобы моя бабуля не волновалась, потому что все будет хорошо, так как "Сталин великий вождь и победа будет за нами".
В июне 1941 его дивизия первой встретила на советской границе беспощадную немецкую военную машину. Вся героическая дивизия, не отступившая ни на метр, была перемолота в крошево. Практически никто не выжил. Кто-то потом из выживших рассказал бабушке, что видел в госпитале моего тяжелораненого деда. Видел при срочной эвакуации – немцы уже прорвались к окраинам города, где и распологался военный госпиталь.Тяжелораненых тогда уже никто не спасал, и деда бросили на произвол судьбы. Можно только догадываться ,какую мучительную смерть принял мой дед. Немцы с тяжелоранеными не церемонились.  Так мой дед Владимир и стал навсегда «без вести пропавшим». Странно, но до сих пор файлы этой дивизии засекречены и даже в архиве на Поклонной горе моей маме ответили отказом на просьбу узнать судьбу деда.



Бабушка Фрида была в моей жизни ангелом-хранителем во всех смыслах. И если и любил меня кто-то беззаветно, одного-единственного, до сумасшествия и бескомпромиссно,так это была она- моя бабушка Фрида. Она считала меня,своего Вовочку, гением и ни перед кем этого даже не пыталась скрывать. Я помню, как она, задыхаясь, бежала за мной, когда я учился ездить на роликах, как она так же  бежала уже за моим великом и не отпускала его багажник, когда я, вихляя, пытался удержать на нем равновесие. Как она, не уступая мне ни в чем, по-гусарски рубилась со мной в бадминтон. А какую «уважуху» я заслужил у дворовых пацанов, когда мы с ними прибегали между играми под бабушкин балкон, и на мой клич бабуля с четвертого этажа спускала на веревке нам флягу с водой! А ее янтарно- прозрачного цвета варенье -  из белой черешни с орешками миндаля! Котлеты, которыми нельзя было наесться… .  Она дожила до 83 лет, успев увидеть мою свадьбу, а потом и повозиться с правнуком, порадоваться моим победам на оперных конкурсах и дебютам в Мариинке и Большом театре. Она отлежала в коме 13 дней и умерла только тогда, когда дождалась моего приезда, в тот самый миг, как я зашел в квартиру родителей, с которыми она тогда вместе жила. Сейчас ее прах  лежит на кишиневском кладбище, а на могильном камне рядышком прикреплены фотографии, ее и моего деда Владимира - офицера Красной армии, которого в этой могиле нет, но который всю жизнь был рядом  с нею.
Думаю, моя нынешняя счастливая судьба напрямую связана с днем, когда впервые встретились мои родители - 12 апреля 1961 года. Первый человек полетел, и не куда-нибудь, а  в космос!
Ну а в последний день зимы 1963 года, 28 февраля,  на этот свет появился и я. Мама моя была просто героиня. Рожать ей было категорически противопоказано. Одна из почек лежала у нее совсем не там, где ей должно было лежать. Да и дался я ей непросто, тащила меня -  богатыря -  из нее, миниатюрной статуэтки (отец с запасом обхватывал пальцами ее осиную талию) щипцами лучшая профессорша Кишинева.
К  тому времени мама отучилась в техникуме, а потом, когда мне было уже 7 лет, она  с отличием закончила еще и экономический факультет Кишиневского Политеха.
Жили мы тогда в Кишиневе, на улице Андреевской в доме под номером 19. Тот одноэтажный старый домик, первое, что я помню в своей жизни, был потом до основания разрушен во время кишиневского землетрясения 1977 года.