Романс - это классика, июнь 2015 г

автор **Ирина Н.** Ср Июл 01, 2015 7:39 pm

— Олег, у вас обширный песенный репертуар. По какому принципу вы его подбираете?

— О подборе репертуара было интересно говорить лет 10 назад. Тогда это были поиски, метания, и ошибки. Сегодня я не стараюсь искать новые произведения. Песен несколько сотен. Ими можно насытить несколько программ, но честно говоря, хочется за год, хоть раз их исполнить. Если и выбираются новые произведения, то для специальных программ. Ты ищешь их прицельно. Хотя, как для концертирующего на эстраде человека работа продолжается постоянно.

— Что вас привлекло в проекте Евгения Евтушенко, что вы решили принять в нем участие?

— Личность самого Евгения Александровича. Эта идея принадлежит ему. Проект проходит в год русской литературы и языка, посвящен отечественной поэзии и называется «Поэт в России больше, чем поэт». Мне удалось принять участие только в четырех выступлениях, а на самом деле это гигантское мероприятие. Двадцать пять концертов от Петербурга до Находки. В его возрасте это подвиг. А еще Евгений Александрович выпустил под своей редакцией очень интересный сборник «Десять веков русской поэзии. Антология в пяти томах». Из-за плотного концертного графика я успел пролистать только третий том, посвященный поэтам начала 20 века. Там отобраны замечательные стихи, с бесконечной любовью к авторам, со знанием их судеб. Это серьезная хорошая работа. Я рад, что смог принять участие в этом проекте. И желаю всем его участникам силы и возможности завершить все то, что они задумали.

В России всегда было особое отношение к слову. У меня часто спрашивают про романс, в чем секрет его живучести? Он и сегодня пользуется гигантской зрительской любовью. Я всегда говорил, что романс не требует особого интеллектуального уровня, необходимы способность и желание любить, открытость души и сердца. А поэтические вечера требуют культурного уровня в обязательном порядке. К сожалению, за последние четверть века в России он рухнул. Но у молодых людей, которые в детстве получили «счастливую прививку», воспитанных родителями и учителями в любви к культуре, есть эта потребность, им необходимо — красивое русское слово, великое, мощное и гениальное. Я счастлив, что потребность слышать художественное, поэтическое слово не иссякает. Меня радует, что этот критерий не исчез.

— Известно, что не каждое стихотворение может стать хорошей песней, и не всякая замечательная песня содержит в себе гениальные стихи. Романс – это счастливое исключение, в котором гармонично сочетаются и текст, и музыка?

— Романс стал классическим жанром. Я в первую очередь говорю о городской песне. Стал явлением в музыкальной культуре с серьезными критериями на эмоциональном уровне. И второе, когда романс появился, а возник он как демократический жанр, это было время, когда все имели хоть какое-то музыкальное образование. Сегодня, для того, чтобы исполнить романс, нужно быть образованным человеком. Недостаточно просто взять и выйти на площадку, как это было в конце 19-го, в начале 20-го веков. Умели исполнять вещи от мещанских до высокой классики. Вспомните Сашу Черного и его строки: «Безбровая сестра в облезлой кацавейке насилует простуженный рояль». Или в «Обломове», когда Ольга, одна из героинь романа поет «Casta diva», Гончаров рассказывает об это так, что даже если вы ни разу не слышали эту фантастическую арию из «Нормы», то влюбитесь в нее по одному описанию. На данный момент романс – это классика. А чтобы исполнять классику, необходимо обладать каким-то мастерством.

— Так все-таки романс – это удачное соединение музыки и стихов?

— Не всегда удачное. Я стараюсь исполнять лучшее, что представляет этот жанр. Поскольку романс – это песня о любви, лирическая исповедь, то в ней необходимо сочетание выразительной мелодии и пристойного текста, которые позволят зрителю эмоционально раскрыться и сопереживать. По счастью в русской традиции изобилие таких вариантов, и есть много романсов, в которых гениальные стихи и хорошая музыка, как например «Я вас любил» Пушкин – Шереметьев. Или прекрасная музыка и пристойные стихи, как «Сомнения» Глинки и Кукольника. Бывает, конечно, гениальная мелодия, а слова к романсу не выдерживают никакой критики и без музыки ничего не стоят.

— Я думаю, что такие произведения спасает само исполнение, уровень мастерства артиста.

— Да, но что-то спасти все-таки очень трудно. Я говорю не о классическом романсе Чайковского, Рахманинова или Римского – Корсакова, а о городской песне. И ярчайший ее представитель Петр Лещенко. Я сделал программу по его песням и исполнил ее два раза. Больше не могу. Мелодии пленительные, чудесные, от них я испытываю восторг. Но когда спел вторую программу, у меня появилось ощущение, что физически отравился. В те времена к текстам никаких требований не было. Это была танцевальная музыка. Танго, вальсы и фокстроты, плюс это еще и ресторан. Просто порой ресторан поднимается до гениальности в смысле исполнения. А в наше время, когда он доминирует на больших площадках, становится угрозой культурному уровню. Можно отобразить это театральным приемом, как бы мы играем человека, обстоятельства, но в моем случае, когда я выхожу на сцену говорить от имени первого лица, это не тот материал, который нужно сохранить. В любом случае, хорошо, что Лещенко вошел в историю отечественной лирической песни, это было очень красиво, а слова, наверное, можно выключить и наслаждаться музыкой.

— Актерское образование помогает вам выстраивать драматургию песни и концерта?

— Помогает. В романсе все очень просто. В нем открытый, обнаженный
событийный и драматургический ряд. В романсе сложнее другое – интенсивность чувств переживаний, события на пределе, всегда стоит вопрос жизни и смерти, любви и не любви, и все это коротко и сжато, и чаще всего очень хрупко .Сложность именно в этом, а героев как раз понять просто. Можно конечно, и нагрузить и перегрузить образ, что часто бывает у оперных артистов, которые привыкли масштабно воплощать роли в спектаклях, а для исполнения романса этого часто не нужно. И в результате : как слон прошелся по фарфору. Я – артист и пользуюсь в первую очередь эмоциональным ключом, но логика концерта: что, за чем будет следовать, что, и, главное, как может, или не может поступить лирический герой, абсолютно необходима. Порою включается одна досадная техническая вещь, когда нельзя петь подряд друг за другом вещи в одной тональности, хотя по драматургии это так желательно. Тогда тебя выручает обширный репертуар.

— Сколько вам необходимо времени, чтобы понять, что вы будете исполнять на концерте?

— Если заявлена конкретная программа в афише: Вертинский, Окуджава, песни Шварца – репертуар понятен. Если же «Избранное», то я даю себе волю конкретизировать программу в день выступления. Но это не значит, что я не готовлюсь к нему. Это значит, что из ста пятидесяти — двухсот вещей в этот вечер будут исполнены двадцать две. Эта возможность является результатом долгого и плотного сотрудничества с моим чудесным музыкальным коллективом. Не только я, но и ребята могут мгновенно трансформироваться под определенные обстоятельства. А они могут быть разными: начиная от погоды, заканчивая политическими событиями, сиюминутными, что необходимо для эстрадного выступления.

В этом году Олег Погудин представит петербургской публике пять разных программ. Его поклонники могут быть уверенны в том, что на каждом выступлении их ожидает чудесная трансформация, неожиданное решение или импровизация. Ведь на эстраде иначе быть не может.

Беседовала Майя Павлова.

июнь 2015 г

http://russianconcert.ru/?p=1415