Олег Погудин - Серебряный голос России
Вы хотите отреагировать на этот пост ? Создайте аккаунт всего в несколько кликов или войдите на форум.

Николай Васильевич Гоголь

Перейти вниз

Николай Васильевич Гоголь Empty Николай Васильевич Гоголь

Сообщение автор Ирина Н. Сб Апр 01, 2017 10:01 pm

1 апреля 1809 года родился великий русский писатель НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОГОЛЬ

Николай Васильевич Гоголь 109821.p

Из письма Н.В.Гоголя к А.О. Смирновой
24 октября 1844 г.Франкфурт


Ваше миленькое письмецо мною получено. Благодарен много. Состоянье Ваше, как я вижу, совершенно хорошо. Вас удивляет то, что Вы до сих пор не скучаете в Петербурге. Так и быть должно. Скучать должны те, которые видят, что им нечего делать, а у Вас, слава Богу, дел столько, что не оберёшься. Нет хотя расположенья к чтенью и молитве - это знак, что следует не теорией, а практикой заниматься. Хандры не бойтесь. Помните, что в минуты уныния Бог к нам ближе, чем когда-либо, если только Вы не позабудете позвать его. Поверьте, что если бы Вы сами не испытали уныния, то не могли бы и другому помочь в унынии. Стало быть, такие минуты, если и даются или, справедливей, попускаются, то слишком недаром. Я Вам советую между прочим раза два в неделю помолиться, но помолиться сильно, крепко и со слезами о близком нам человеке, чтобы Бог ниспослал в его душу всё, что нужно для истинного и душевного его счастия. Такая молитва не пропадёт даром. Притом после слёз такого рода просветляются наши глаза и мы видим многое, чего прежде не видели, находим средства, где прежде не находили. Но об этом предмете довольно, обратимся к другому...
Поговорим теперь обо мне. В конце Вашего письма Вы сказали мне, что побраните и даже огорчите (чем же можете Вы огорчить меня? Всякое огорчение в том смысле, как Вы думаете, было бы мне истинное целение и прямо небесный дар). Зачем же Вы не побранили и огорчили меня, зачем отложили это до другого письма? Вы говорите: «Спуститесь в глубину души Вашей и спросите, точно ли Вы русский или хохлик». Но скажите мне, разве я святой, разве я могу увидеть все свои мерзости? Для этого-то и существует истинно братская любовь, истинно братская помощь, чтобы указывать нам наши мерзости и помогать нам избавляться от них. Зачем же Вы не помогли мне, зачем же Вы не указали их мне? Не стыдно ли Вам? Я с Вами не так поступал: упрекая Вас, я Вам объявил, в чём Вас упрекаю. Основываясь на словах Ваших, что Плетнёв на меня досадует, я думаю, что часть упрёков относится по делу издания моих сочинений. Если так, то на этот счёт скажу Вам только, что знаю: что это до сих пор неразрешимая загадка, как для них, так равно и для меня. Знаю только, что меня подозревают в двуличности или какой-то Макиавелевской штуке. Но настоящего сведения об этих делах не дала мне до сих пор ни одна живая душа. Вот уже два года я получаю такие странные и неудовлетворительные намёки и так противоречащие друг другу, что у меня просто голова идёт кругом. Все точно боятся меня. Никто не имеет духу сказать мне, что я сделал подлое дело и в чём состоит именно его подлость. А между тем мне всё, что ни есть худшего, было бы легче понести этой странной неизвестности. Скажу Вам только, что самое ядро этого дела самое детское - это почти ребяческая безрассудность выведенного из терпения человека. Но около ядра этого накопилось то, о чём я только теряюсь в догадках, но чего на самом деле до сих пор не знаю. Но скажу Вам также, что с этим делом соединился бо́льший грех, чем двуличность. Всё это дело есть действие гнева и тех тонких оскорблений, которые грубо были нанесены мне добрым человеком, не могшим и вполовину понять великости нанесённого оскорбления, но оно тронуло такие щекотливые стороны, что их перенести разве могла бы одна душа истинно святого человека. Несколько раз мне казалось, что гнев мой совершенно исчез, но потом однако же я чувствовал пробужденье его в желании нестерпимом оправдаться. А оправдаться я не мог, потому что не имел в руках обвинений. Этот гнев стоил Вашего гнева, хотя я за него сильно наказал себя. Теперь я положил (и уже давно) никак не оправдываться. Пусть всё дело объяснится само собою. Но мне теперь нужно знать во всей ясности обвинения, для того чтобы обвинить лучше и справедливей себя, а не кого другого. Итак, Вы поступили со мною слишком нехорошо, что не упомянули тогда именно, когда мне это было нужно. За моё страдание я теперь благодарю Бога. Одно место было во мне такое, пораженье которого трудно было вынести. Слава Богу, теперь поражено и оно. Стало быть, теперь я свободен, и, мне кажется, теперь трудно человеку придумать, чем бы оскорбить меня. Вы только немножко меня оскорбили тем, что, обещавшись побранить, не побранили. Итак, смотрите, исправьтесь в следующем письме. Упрёки сами по себе уже составляют теперь потребность души моей, а переданные Вами и принятые от Вас, они внесут ещё утешенье в душу, как бы жёстки ни были. Всё, что ни говорят о мне дурное, хотя бы самую нелепицу и видимую ложь, пишите всё, Бог поможет мне и во лжи отыскать правду, это уж моё дело. Не скрывайте от меня также и имени того, который обо мне говорил дурно. Будьте уверены, что не только не стану питать на него неудовольствия, но возблагодарю его потом как друга, если приведёт случай когда встретиться. Не скрывайте от меня ничего, что обо мне. Я слишком хорошо знаю, что на счёт мой множество также повторяется невинным образом разных вещей, и потому говорящий дурное часто совсем не виноват. Души моей никто не может знать: она доступна ещё меньше Вашей, потому что я даже и не говорлив. В последнее время, когда я ни бывал в Петербурге или в Москве, я избегал всяких объяснений и скорее отталкивал от себя приятелей, чем привлекал. Мне нужен был душевный монастырь. Вам это теперь понятно, потому что мы сошлись с Вами вследствие взаимной душевной нужды и помощи и потому имели случай хотя с некоторых сторон узнать друг друга, но они этого не могли понять. Из них, Вы сами знаете, никто не воспитывается; стало быть, всякий поступок они могли истолковать по-своему. Отчуждение моё от них они приняли за нелюбовь и охлажденье, тогда как любовь моя возрастала. Да и не могло быть иначе, потому что я, слава Богу, их больше знаю, чем они меня. И если бы они вследствие общей превратности человеческой сделали бы, точно, что-нибудь дурное или изменились даже в характерах, я бы всё не изменился в любви и может Бог помог бы мне тогда-то именно и восчувствовать нежнейшую любовь, когда бы они очутились в крайности запятнать или погубить свою душу. Это, впрочем, так и быть должно у всех нас: когда мы видим в болезни или даже при смерти нам близкого человека, тогда только оказывается, как велика любовь наша к нему. Мы не жалеем ни денег, ни собственного попечения, готовы всё, что имеем, отдать доктору и сильно молимся Богу о его выздоровлении. Итак, не откажите же в моей просьбе. Дурно то, что Вы очень пристрастны и что вероятно не раз меня хвалили, а потому все, зная, что Вы некоторым образом держите мою сторону, не будут при вас говорить обо мне дурно. Проступок этот следует загладить. Мнения Ваши обо мне должны быть всегда вот каковы: «Я никак не утверждаю, чтобы он был хорош, но в нём есть одно такое свойство, которого я не находила у других людей: это желание искреннее и сильное быть лучшим, чем он теперь есть, он один из всех тех людей, которых я знаю, примет всякое замечание, совет, упрёк, от кого бы то ни было и как щекотливы бы они ни были, и умеет быть за это благодарным». Вот какие слова Вы должны всегда говорить обо мне. Во-первых Вы скажете этим сущую правду, потому что действительно оно так. Во-вторых словами этими Вы не раздражите никого, хотя бы он и был недоброжелатель и нерасположенный ко мне. В-третьих в этих словах уже заключится упрёк, необходимый душе того, который будет с Вами говорить. Уменье не оскорбляться словами редким из них известно и очень его не мешает иметь побольше. Словом, Вы можете тогда из похвалы мне сделать пользу другому. Итак, теперь, как Вы видите сами, Вам предстоит выплатить мне долг свой, если только я действительно, как Вы говорите, оказал кое-какие услуги душе Вашей. То, что Вы можете для меня сделать, то вряд ли может сделать другой. Вы меня все-таки больше знаете. Вы знаете, что я могу быть ближе всех других к гордости, знаете также, что проступков может быть у меня больше, чем у всех других, потому что я, как Вам известно, соединил в себе две природы: хохлика и русского. Смотрите же! мы должны слишком заботиться друг о друге, слишком оберегать друг друга от всего порочного, чтобы потом, когда мы оба будем у небесного нашего родителя, броситься нам безукоризненно друг другу в объятия и не попрекнуть бы, что на земле пропустили что-нибудь сделать друг для друга.
Затем прощайте. Обнимаю вас.
Ваш Г.


Михаил Ульянов читает "Мертвые души" (запись 2000 г)

плей-лист

https://www.youtube.com/playlist?list=PLi8jBH1nw5YDTpIGC5CQPjCs7TURkxL21
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Вернуться к началу

- Похожие темы

 
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения