Олег Погудин - Серебряный голос России
Вы хотите отреагировать на этот пост ? Создайте аккаунт всего в несколько кликов или войдите на форум.

Евгений Гришковец

Участников: 2

Страница 1 из 3 1, 2, 3  Следующий

Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Июл 16, 2013 4:10 pm

«Я устал изображать»

Евгений Гришковец о своей книге «Письмах к Андрею», внутреннем родстве с Тарковским и подробностях выкупа архива режиссера на торгах в Лондоне

Евгений Гришковец рассказал «Газете. Ru» о своей книге «Письма к Андрею» и собственном внутреннем диалоге с Тарковским, а также поделился подробностями выкупа архива кинорежиссера на торгах дома Sotheby's.
Выходит книга Евгения Гришковца «Письма к Андрею» — сборник эссе об искусстве, написанных в форме писем к Андрею Тарковскому. Во внутреннем диалоге с кинорежиссером Гришковец, по его собственному признанию, находился всю жизнь — с тех пор как случайно попал на сеанс одного из его фильмов (автор не указывает название, но по косвенным признакам становится ясно, что это был «Андрей Рублев»). Драматург рассказал «Газете.Ru» о чувстве юмора в «Сталкере», собственной усталости от современного искусства и о том, почему на недавних торгах Sotheby's важно было не дать выкупить архив Тарковского Ларсу фон Триеру.

— Для вас эта книга — первый серьезный опыт в области нон-фикшн. Как вы себя в этом жанре чувствуете после опытов в драматургии и прозе?

Это был вполне осознанный шаг. И самая большая сложность была в том, чтобы остановить в себе теоретика. По образованию я теоретик литературы, и вот эти литературоведческие навыки нужно было в себе тормознуть, чтобы не перейти в совсем уж теоретическую плоскость. Это было сложно. Так сама по себе вот эта книга — поступок с моей стороны вполне осознанный, весьма прочувствованный и продуманный.

— В книге вы пишете о природе искусства и сути художественного творчества. Сопротивлялся вам материал?

Нет, это не было сопротивление. Просто я над ним очень долго думал. И было важным сохранить эмоциональную составляющую, чтобы текст звучал, как эмоциональное высказывание. Работать пришлось довольно долго. И больше всего сомнений было по поводу того, стоит публиковать его в виде книги или нет. Издатели и друзья убедили меня в том, что стоит. Я-то хотел его вообще просто выложить текст в интернет.

— Вы указываете в предисловии, что с молодых лет находились в постоянном внутреннем диалоге с Тарковским, но теперь решили этот диалог оформить. Значит ли это, что книга писалась более или менее всю жизнь? Или все-таки в какой-то момент сели и «приковали себя к столу»?

Ну, я бы сказал, что со времен студенчества сильного такого... диалога у меня ни с кем не было. Но и тогда это был все-таки диалог ученика и учителя. Статус студента давал возможность задавать вопросы преподавателям, а они у меня были сильные, серьезные.                                                                                                                                              
Потом был длительный период, когда были вопросы только самому себе. В воспоминаниях Тарковского я нашел вопросы, которые он задает себе сам и на которые не может ответить. Например, вопрос о том, как избавиться от тщеславия. И он отвечает сам себе, что никак, это невозможно. И это мучило его. Ему не нравилось быть одиноким, и он много, особенно в начале, в своих записках переживает по поводу своего одиночества и не понимает своей обреченности на него.                                                                                                                                                                                                        
Не понимает, почему ему не нравится все, что он видит.
Тарковский довольно рано сформулировал, что счастье — слишком мелкая цель, чтобы ради нее трудиться и жить. Он в своей жизни занимался только искусством, и ничем, кроме искусства. И у меня очень много совпадений с ним — в оценке эпохи, современников, тех процессов, которые происходили внутри культуры, внутри искусства, которые происходили, когда жил и работал Тарковский.
Вот, например, он пишет о своих ощущениях от фильма Алова и Наумова «Бег», который сейчас уже считается непререкаемой классикой. Он пишет об ужасной подмене, фальсификации самой идеи белого движения в этом фильме, пишет, что этот фильм не может считаться произведением искусства. Я теми же... странными словами могу сказать о многих сегодняшних фильмах... не буду называть каких. Но при этом ясно, что то, что делается сегодня, несопоставимо с тем, что делали Алов и Наумов.
Просто Тарковский был человеком глобально другого уровня и масштаба. И он ставил перед собой только задачи искусства. И при этом все время очень страдал от каких-то мелочей.
И когда я его стал читать, то понял, что с ним разговариваю.
Что я ему начинаю говорить, мол, а как вы, собственно, хотели, Андрей Арсеньевич, если вы вот такие перед собой ставите задачи?
Он сомневался по поводу роли художника в обществе, мне хотелось ему сказать, что вы совершенно правы, роль художника такова, какую вы себе отвели, — самая главная. Общество его таковым не считает, но сам художник таковым себя считать должен.
Тарковский очень страдал от того, что его начинали расшифровывать: он-то был совершенно уверен, что делает общедоступное народное искусство. Ему верилось что то, что он делает, может понять и почувствовать каждый. Что в его творчестве нет ничего сложного, что он не ребус, который надо разгадывать. Однажды на публичной лекции какой-то, видимо, неглупый молодой человек задал вопрос на открытой лекции: что значит собака у вас в «Сталкере»? Тарковский сокрушенно ответил: ну почему вы задаете этот вопрос?! Неужели непонятно, что собака — это просто собака?


— Мне кажется, есть определенное совпадение между вами и вашим адресатом — некоторая боль от столкновения с меняющимся искусством и меняющимся отношением к искусству: от воспевания прекрасного к некоторому популярному изводу философии, которым стало современное искусство к концу ХХ века.

Вот смотрите: очень и очень неглупый человек Кирилл Серебренников на примере одного из своих фильмов на полном серьезе сформулировал: искусство, по его мнению, это особая форма коммуникации.
Но это же чушь собачья, разве нет?
Искусство есть искусство. Коммуникация — это когда ты приходишь в салон сотовой связи и покупаешь себе коммуникатор и сим-карту или заводишь адрес электронной почты. Разница примерно такая же, как между размышлениями художника о Великом посте и разговорами о пользе ограничения в еде для похудания. Но только в одном случае это оздоровительная диета для здоровья, а в другом — служение. Те, кто занимается искусством сейчас, или причисляют себя к деятелям искусства и культуры — они занимаются этим в основном потому, что искусство — это «очень прикольный образ жизни». Весело всем. Всем весело.
Во времена Тарковского, кстати, было ровно то же самое. Я читал целый ряд статей о Тарковском и критику на его фильмы в «Искусстве кино», которая публиковалась по выходе его фильма. Они, представьте, позволяли себе давать ему советы.
Например, одна критикесса рекомендует ему даже посмотреть какие-то фильмы Отара Иоселиани, чтобы поучиться у того чувству юмора. Это было, представьте себе, написано после выхода фильма «Сталкер».
Все эти люди, кажется, не понимали даже, с кем имеют дело.
С другой стороны, сейчас, после выхода «Писем», уже начался вой — как я вообще посмел поставить себя рядом с великим художником, неужели считаю себя тождественным ему? Я, упаси бог, не считаю себя тождественным. Я просто считаю себя художником, человеком, который занимается искусством. Вот и все.


— Но ваши «Письма» по форме скорее философские проповеди, и вы в них скорее рефлексируете искусство, чем собственно занимаетесь им. Почему все-таки книга называется «Письма к Андрею», ведь примет эпистолярного жанра эти рассуждения содержат мало — скорее, перед нами авторское искусствоведение. Кто ваш адресат?

Мне кажется, каждый писатель сам и является первым читателем своей книги. Я пишу то, что сам хотел бы почитать и получить от кого-то. А что касается эпистолярного жанра, то... послушайте, ну Тарковский был человек такого уровня, что писать ему «здравствуйте, как ваши дела, а у нас хорошая погода» было бы смешно. Да и книга, какой бы она ни была, — все-таки законченное художественное произведение.

— То есть это такие «письма к себе»?

Не совсем. У меня есть некоторое представление о моем адресате. Может, он и читать не стал бы, выбросил бы — и все. Моя книга — это обращение к художнику, к Андрею Рублеву и Андрею Тарковскому одновременно. Обращение к человеку, любящему искусство. И я действительно убежден в том, что для подлинного прочтения книги, как и для восприятия искусства, нужно не меньше душевных сил, чем для его создания.

При создании книги вы испытывали влияние кого-нибудь из философов, теоретиков искусства?

Нет. Был контакт только с дневниками Тарковского, с его «Мартирологом». Я в тексте много подражаю ему, есть даже прямые цитаты. И есть такое же признание в усталости от непонимания. Тарковский был страшно уставший, он все время недоумевал: как же так, неужели они не видят, о чем я говорю, почему они все время за меня выдумывают?
Я тоже человек уставший — от того что меня зачислили в бытописатели, в число тех каких-то таких «забавных людей», предвестников Comedy Club. Прилепили ко мне ярлык такого... «позитивиста».
При этом литературное сообщество меня не считает литератором. А театральное сообщество — театральным деятелем. При этом, мне кажется, они так себя успокаивают — я-то очень хорошо понимаю, что я для них фигура тревожная. Вначале я все никак не мог понять: отчего, стоит мне сказать что-нибудь о «Новой драме», вся эта тусовка встает на дыбы? Скажу что-нибудь о кинематографистах — они начинают сильно переживать. Выскажусь о литераторах — тоже начинается...
И вот я все думаю — что же они все так переживают, я же не критик, я высказываю свое частное мнение? А потом понял, что они просто отказывают мне в праве думать, высказываться и говорить. И на «Письма к Андрею» уже есть именно такая реакция — мне отказывают в праве быть тем, кто я есть. А я писал эту книгу сам для себя, с целью высказаться и закрепить более высокий уровень ответственности.


— А был ли у вас какой-то повод, событие в жизни или в творчестве, которое подтолкнуло вас к письменному столу, к работе над этой книгой?

Осознание того, что больше не могу и не хочу изображать лояльность по отношению к тому, что происходит с российской культурой и тем местом, которое ей отведено. С тем, что деятели искусств своими действиями подтверждают, что культура стала сферой обслуживания. Никогда с начала XIX века для культуры в России деньги не значили столько, сколько значат сейчас. За последние 20 лет многие деятели культуры окончательно переродились — либо мимикрировали под новую реальность, либо совершили по отношению к искусству открытое предательство.
Я устал «изображать». Я хочу сказать этой книгой — не все таковы. Я, в частности, не такой. Настоящий художник не способен, просто не способен к перерождению. Если человек переродился — он уже не художник. Он может только… «вспоминать былое». Я просто устал и понял, что дальше я терпеть этого не могу. И заигрывать не буду.


— Американский культуролог Джон Сибрук выдвинул теорию, согласно которой устоявшаяся вертикальная культурная иерархия рухнула, высокие искусства смешались с популярными. Эту новую ситуацию он назвал культурой маркетинга и описывает ее безо всякого выставления оценок, как данность. Вы со своими рассуждениями о роли художника не чувствуете себя немножко Дон Кихотом в новых временах?

Я чувствую себя весьма одиноким, но точно не Дон Кихотом. Я бы в ответ вспомнил Антонена Арто, который отождествлял культуру и цивилизацию и ставил искусство над ними. Он утверждал, что, как только искусству найдена какая-то цена, даже денежный эквивалент, оно тут же становится просто частью культуры. Искусство опережает культуру, а потом культура догоняет. Нам нужно вот это... опережение. Опережать — именно в этом и заключается работа художника.
Меня не интересуют режиссеры, которые просто делают спектакли и снимают фильмы. Меня интересуют режиссеры, которые делают театр или кино. Литераторы, которые пишут книги, мне тоже безразличны — меня интересуют писатели, которые создают литературу.
Тарковский был и до сих пор остается таким опережающим художником. Он говорил: моя задача — не просто снимать фильмы, а работать на то, чтобы кино стало самостоятельным видом искусства, избавилось от вторичности по отношению к литературе, музыке, драматургии. Он понимал, что это задача недостижимая, но нужно двигаться только к этому.


— В каком состоянии сейчас находится его наследие?

Его «Мартиролог», важнейшая часть его сочинений, издан Фондом Тарковского мизерным тиражом и стоит очень дорого. Сборники лекций как-то собраны, но их можно найти только в интернете. Не проработаны архивы, не сформировано и не сформулировано собрание сочинений; занимаются всем этим только его родственники и фонд. Фестиваль Тарковского проходит не в его родных местах, в Юрьевце Ивановской области, а в Плёсе, где есть резиденция президента. Пока это просто два экрана, на которых два дня идут фильмы, и собираются пожилые артисты, которые когда-то снимались в этих фильмах снимались. А сам Тарковский при этом очень быстро становится такой иконой, которая стоит не на своем месте, совершенно не изучена и не любима.

— Как же не любима? Только что за огромные деньги в Лондоне был выкуплен его архив.

— Я практически участвовал в этом процессе. Вы знаете, что за архив боролись три стороны: Ларс фон Триер, представители руководства Ивановской области и мой друг, которого я не имею права называть. К сожалению, Ивановская область участвовала в торгах инкогнито — быть может, цена не поднялась бы так высоко, до двух с лишним миллионов долларов.

— То есть?

— Мой друг как раз хотел спасти эти архивы и передать их в музей в Иваново — куда они, собственно, и попадут. Просто он не знал, что другой фигурант — это и есть сама Ивановская область.

— Тяжело было ему с Триером торговаться?

Представители Триера остановились, кажется, на полумиллионе фунтов. Фон Триер не должен прикасаться к архиву. Тарковский в отличие от фон Триера высочайший гуманист. Очень бы не хотелось, чтобы столь ценные архивы находились в руках фон Триера.

— Раз не раскрываете имени, расскажите, почему ваш друг этим заинтересовался.

— Он просто большой любитель кино. Он звонил мне, интересовался, насколько ценны те вещи, которые представлены в архиве. А там действительно ценные вещи! Там есть, например, еще не расшифрованные аудиозаписи. Перенести их на бумагу — очень важное дело, потому что Тарковский вообще попусту не говорил. Он отвечал по существу даже на глупые вопросы, которые ему задавали в некоторых интервью. Писать что-нибудь про гвозди, про то, как он делает крыльцо или куда он вывозит мусор с дачи, он себе позволял только в дневнике.
Место, которое занимает в русской культуре Тарковский, на самом деле пока еще никак не определено и не оформлено. Этим просто никто не занимается. Он толком новым поколениям не известен — и с этим надо срочно работать, пока он еще ощущается свежим и современным режиссером, а не архаичным. Сейчас его надо показывать людям, сейчас нужно читать его записки, издавать и комментировать.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Июл 16, 2013 4:29 pm

«Художнику нельзя давать денег»

Евгений Гришковец рассказал о том, что не является искусством.  19 ноября  2012 г


«Развлечение и переживание – это разные вещи. Тот аттракцион, который предлагают нам исполнители русского шансона или же авторы бабьих романов, – это часть досуга, но никак не искусство», – объяснил газете ВЗГЛЯД артист и писатель Евгений Гришковец. В его новой книге «Письма к Андрею» даются ответы на вопрос о том, что дает человеку право называться художником.

ВЗГЛЯД: «Письма к Андрею» – книга о том, что такое искусство и каковы качества настоящего художника. Кому вы ее адресуете?

Евгений Гришковец: Прежде всего тем людям, которые чем-то встревожены, обеспокоены, людям, которые любят жизнь, но никак не могут в ней разобраться. Спокойный человек или, скажем, человек юный вряд ли прочтет эту книгу до конца.

ВЗГЛЯД: Почему же? Среди юных сейчас хватает обеспокоенных, а также тех, кто пытается заниматься искусством.

Е. Г.: Понимаете, я адресую эту книгу скорее тем, кто любит читать и вообще любит искусство, нежели тем, кто искусство создает. Это не призыв и не манифест, но это попытка помочь человеку, который не ценит своих переживаний, вызванных встречей с искусством. Человеку, который, может быть, сомневается в их важности или даже стесняется обращать на них внимание, считает их чем-то ненужным, мешающим. Мне хотелось убедить таких людей, что искусство имеет первостепенное значение и создает почву для важнейших событий, происходящих внутри нас. А кроме того, я утверждаю, что для полноценного восприятия настоящего художественного произведения нужны не меньшие затраты душевных сил, чем для его создания. Думаю, что у этой книги, по идее, не должно быть широкого читателя.

ВЗГЛЯД: Почему?

Е. Г.: Это ведь не художественная литература. Я специально попросил написать на обложке, что это записки об искусстве, чтобы никакие недобросовестные книготорговцы не продавали ее как мою новую повесть или новый сборник рассказов. Текст написан так, что его может прочесть любой человек, не имеющий специального образования. Тем не менее здесь нужен читатель, которого действительно волнуют те вопросы, которых я касаюсь. Книга обращена не в последнюю очередь к людям, категорически не согласным с тем, какое место отводится художнику в современном обществе.

ВЗГЛЯД: В «Письмах к Андрею» вы делаете общие, но при этом очень категоричные утверждения насчет того, кто является художником, а кто нет. Вы, вероятно, понимаете, что многим такой разговор не понравится?

Е. Г.: Конечно. Те, кому я отказываю в причастности к искусству и в праве называться художниками, отнесутся к книге резко отрицательно. Точно так же, как те, кто воспримет кое-что из написанного мной как намек на непродуктивность самого их образа жизни. У всех этих людей книга вызовет страшный гнев.

ВЗГЛЯД: По нынешним временам это, наверное, хорошо – книги, вызывающие гнев, становятся популярными.

Е. Г.: Да нет, что тут хорошего? Эти люди скажут, что я не вправе так рассуждать, и очень быстро себя успокоят. Они не встревожатся, а просто разгневаются. Если вы внимательно читали книгу, то могли заметить, что я там специально разделяю переживания и эмоции. Я не хочу вызывать эмоции, я хочу вызывать переживания.


ВЗГЛЯД: Выступая апологетом высокого искусства и забраковывая целые категории художественной продукции, вы опять-таки рискуете вызвать у многих резкое отторжение и насмешки. Может быть, низкие и развлекательные жанры, которые как раз рассчитаны на определенные эмоции, тоже имеют право на существование?

Е. Г.: Я считаю, что любые манипуляции чувствами исключают подлинность, и пишу об этом в книге. Хотя критериев, конечно, нет. Вот мне говорят – мол, как же можно не видеть, что люди, которые приходят на концерт Стаса Михайлова, по-настоящему плачут, утирают слезы? Ну да, но ведь они там одновременно выпивают и пляшут. То есть в этом случае слезы – это тоже развлечение. А развлечение и переживание – это все-таки разные вещи. Тот аттракцион, который предлагают нам исполнители русского шансона или же авторы разного рода сентиментальной литературы, бабьих романов, – это часть досуга, но никак не искусство. Хотя все это связано со слезоизвлечением.

ВЗГЛЯД: А также, заметим, с некоторым мастерством или как минимум с ремеслом, которое необходимо, чтобы достичь нужного эффекта.

Е. Г.: Ну да, может быть, и с этим, а может быть, с какой-то природной ловкостью. Все эти утверждения спорны, поскольку, повторяю, критериев в данном случае нет. Для одинокой продавщицы с 13-летним сыном-оболтусом, живущей на окраине большого промышленного города, Стас Михайлов, вероятно, будет высшим проявлением искусства.

ВЗГЛЯД: Удивительно, для скольких людей Стас Михайлов является эталоном псевдоискусства! Честно говоря, не ожидал, что вы тоже о нем заговорите.

Е. Г.: Стас Михайлов – символичная для нашего времени фигура. Помните анекдот про то, что Леонид Ильич Брежнев – это мелкий политический деятель времен Аллы Пугачевой? Так вот, сегодня Путин – это не очень крупный политический деятель времен Стаса Михайлова. Я не имею ничего против таких исполнителей, но ведь у них есть своя территория, ограниченная какими-то рамками. Эта территория называется даже не «ресторан», а «кабак». И вдруг этот кабак оказывается в Государственном Кремлевском дворце и на Первом канале, то есть становится государственной культурой, получающей государственную же поддержку. И вот это, конечно, ужасно. На концерты Стаса Михайлова ходят крупные чиновники и их жены, совершенно этого не скрывая.
Понимаете, любой чиновник или депутат может тайком поиграть с друзьями в азартную игру или поставить у себя в машине песню «Владимирский централ». Но этим не хвастают, не бравируют. А Михайлова слушают открыто, к нему и к его жанру выказывается всяческое почтение. Это практически то же самое, как если бы кто-то бравировал тем, что он смотрит порно, и советовал бы смотреть его другим, да еще советовал бы по телевизору. Я, конечно, преувеличиваю, но все движется в каком-то таком направлении. Вот что меня огорчает, а вовсе не само по себе наличие такой музыки. Стас Михайлов – это диагноз обществу и культуре. В нашей стране очень много неустроенных, одиноких и довольно несчастных женщин, и Михайлов в значительной степени существует за счет этой аудитории – чтобы купить билет на его концерт, они готовы потратить деньги, которые могли бы потратить на детей. Но слезы, которые он вызывает, – это слезы профилактические, нужные лишь для того, чтобы назавтра встать и пойти на работу. А искусство занимается совсем другим.


ВЗГЛЯД: То есть вы отказываете искусству в такой функции, как ободрение и поддержка людей, которым завтра на работу?

Е. Г.: Наверное, кому-то поддержка такого рода нужна. Но за то, что человеку это нужно, я не готов его уважать или жалеть. Я готов надеяться, что человеку может понадобиться нечто другое. И тот, с кем такая перемена действительно происходит, вызывает у меня глубочайшее почтение.


ВЗГЛЯД: Давайте тогда вернемся к искусству. Вы пишете, что настоящий художник посвящает себя искусству целиком, не отвлекаясь ни на что другое. А как быть человеку, который занимается искусством, но при этом пока не получает дивидендов от своего художественного призвания и оказывается перед необходимостью зарабатывать на жизнь, а также нуждается в каком-то ресурсе для развития и продвижения своего творческого проекта? Этот вопрос особенно актуален сейчас, в эпоху жестких рыночных принципов.

Е. Г.: Вспомните Андрея Платонова, а также поколение дворников и сторожей. Невозможно, условно говоря, писать роман и при этом быть литературным рабом, зарабатывая написанием текстов для какого-нибудь ситкома. Если ты пишешь что-то для денег, ты свой роман никогда не создашь. Никогда.

ВЗГЛЯД: Это строгая закономерность?

Е. Г.: Да, абсолютно, и это никогда не будет по-другому.

ВЗГЛЯД: Ну хорошо, а зарабатывать чем-то, что принадлежит к иной отрасли, нежели избранный тобой вид искусства, тоже нельзя? Условно говоря, писать роман и преподавать математику?

Е. Г.: Я же сказал – вспомните Андрея Платонова. Он работал дворником, но я думаю, что если бы у него не было семьи, то он бы вообще никем не работал. Что же касается ресурсов, необходимых собственно для творчества, то, действительно, бывает так, что нет возможности осуществить задуманное. Если нет денег, то нельзя снимать кино. Но тогда нужно исходить из возможного. Я хорошо помню момент, когда я остался без театра и без знакомого мне города, но именно это одиночество мне помогло. Если бы я начал думать о том, что я не могу делать все так, как я привык, то препятствие было бы непреодолимым. Но я решил осуществить то, что мог, и сделал спектакль «Как я съел собаку». Я считаю, что так и надо жить. Когда обстоятельства не позволяют снимать кино, надо писать сценарий. А если опять задаться вопросом, как выживать... Ну как выживать? А для чего тогда жить? Если ты понимаешь, что ради выживания отказался от написания романа, то это, действительно, называется уже не жизнью, а именно выживанием, существованием. Художник так не может, или он не художник. Вы можете представить себе Бунина, работающего на радио?

ВЗГЛЯД: То есть вы предъявляете художнику требование абсолютной жертвенности?

Е. Г.: Разумеется. Искусство – это жертвенность и служение. Это постоянный отказ от соблазнов.

ВЗГЛЯД: Бывают соблазны, а бывает какой-то необходимый минимум, без которого невозможно жить. Вы предлагаете художнику отказаться от заработка?

Е. Г.: Если соответствующая работа мешает его основной деятельности – созданию искусства, то да. И тем более если неосновная деятельность не просто препятствует основной, но входит с ней в прямое противоречие. Да, нужен отказ. Причем категоричный и безусловный. Я знаю, о чем говорю, я все это проходил.

ВЗГЛЯД: Спонсоров у художника тоже быть не должно?

Е. Г.: Художнику нельзя давать денег. У художника можно купить картину или же можно купить билет на его спектакль. Но давать ему деньги для того, чтобы он что-то реализовал, нельзя, иначе никакого результата не будет. Кино, где творческий процесс совмещен с полномасштабным производством, – это особый случай, особый вид искусства, между прочим, самый новый из существующих. Я, кстати, посвятил ему в книге специальную главу.

ВЗГЛЯД: «Письма к Андрею» – это проповедь или размышление? Чего там больше – ответов или вопросов?

Е. Г.: Больше ответов, иначе бы я не стал ее писать. Это попытка ответить на вопросы, которые ставит Андрей Тарковский в своих дневниках, в своих рассуждениях. Например, Тарковский все время удивляется собственному одиночеству, понимая, однако, свою приговоренность к нему, а я рассуждаю о природе и причинах этого одиночества, о том, что такое одиночество художника. И так далее. Но мои ответы не могут быть однозначными, точно так же, как не может быть однозначным само искусство. То есть кто-то не воспримет мой ответ как ответ, а у кого-то этот ответ вызовет десятки новых вопросов. Но для себя я ответы нашел, и я их формулирую.

ВЗГЛЯД: Можно ли сказать, что вы считаете Тарковского образцом для людей, занимающихся искусством?

Е. Г.: Тарковский утверждал, что вещи, которые он делает, – это не просто некий ряд фильмов, не набор каких-то конечных результатов. Он говорил, что не ставит перед собой иной задачи, кроме как формирование кино в качестве самостоятельного и неповторимого искусства. Чего стоят одни его рассуждения о музыке в кино! Ведь он считал, что, используя в фильме музыку, он нарушает законы чистоты искусства, делая свое кино синтетическим, то есть несамостоятельным. Он все время ставил перед собой высшую цель, мысля ее как недостижимую, понимая безрезультатность своих попыток. Это как раз то, о чем я пишу в книге: художник живет в отсутствии результата, в постоянном поиске. Иначе он не является художником. Безрезультатность, о которой я говорю, ощущает, разумеется, только сам художник. Зритель или читатель воспринимает любое произведение как некий продукт, но подлинный художник смотрит на созданное им совсем по-другому. Искусство – попытка зафиксировать нефиксирумое. Более того, в восприятии людей автором любого произведения является тот или иной человек, но художник-то знает, что он – не автор, а лишь транслятор. Эта мысль в моей книге, пожалуй, самая важная. От восприятия искусства как продукта чисто человеческой деятельности никуда не деться. Но сообщить об истинной природе авторства стоит, чтобы люди ценили свои переживания по поводу искусства как высшие и божественные.

ВЗГЛЯД: Вы готовы к тому, что вашу книгу сочтут слишком ригористичной, старомодной, не соответствующей нынешней реальности, что над ней будут смеяться?

Е. Г.: Да, я к этому готов. Я очень не хочу, чтобы из текста выдернули какие-то отдельные фразы и придали им скандальное звучание. Я очень не хочу, чтобы книгу воспринимали упрощенно. Я не хочу этого, но я этого не боюсь. И знаю, что это может случиться. А кроме того, я понимаю, что этой книгой повышаю уровень ответственности за мою собственную деятельность.

ВЗГЛЯД: Вы пишете, что искусству нельзя научить. Тем не менее в искусстве существуют такие явления, как традиция и школа. Считаете ли вы, что вы создали свою театральную школу?

Е. Г.: Нет, я не создал школы. Но я создал особый тип театра, в котором есть особый тип драматургии, особый тип сценического пространства и, конечно, особый способ актерского существования. То есть я создал свой театр, что я постоянно и демонстрирую. Театральное сообщество так не считает, точно так же, как литературное сообщество не считает меня писателем. Но Бог с ними – пусть они так себя успокаивают.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Июл 16, 2013 4:35 pm

7 июля.

Здравствуйте!
Я неожиданно для себя обнаружил, что остался в кабинете Тарковского один. И даже дверь кто-то затворил. До этой минуты кто-то мне что-то рассказывал, показывал, кто-то, из тех, кто приехал вместе со мной, что-то разглядывал и комментировал. Кто-то даже предложил сфотографироваться за его рабочим столом. Я, разумеется, отверг такое предложение… мне было, как я уже говорил выше, в этом кабинете хорошо. Радостно, любопытно, многое понятно… А тут, оставшись один, я почувствовал совсем другое.
Я ощутил какую-то неловкость, может быть смущение, возможно робость, и всё вместе. Тускло горела одна лампа. Я стоял почти посередине этой комнаты и мне многое стало видно из того, что, возможно, не должен видеть посторонний человек. А не посторонним в этом кабинете мог быть только его хозяин. Даже те гости, а также его друзья, соавторы, с которыми он здесь работал, его коллеги, с которыми он обдумывал и разрабатывал многие свои замыслы всё равно могли находиться в этом пространстве только вместе с ним и по его поводу. Я находился здесь, разумеется и исключительно по его поводу. Но один. Он когда-то давно пригласил меня в искусство. Но это приглашение не распространялось на его кабинет.
Я огляделся ещё раз и всё увидел особым образом. Вот его стол, вот стул… Возле окна у правой стены большой красивый шкаф, необычный тем, что большая его дверь снаружи полностью зеркальная. С правой стороны от двери вдоль правой стены стоит кровать с высоким деревянным резным изголовьем. Покрывало на кровати, явно, домашней работы. В центре покрывала вставлен гобелен с пейзажем. Гобелен ничем не особенный. Таких много можно до сих пор найти в деревенских домах на стенах. Какой-то условный европейский пейзаж…
Он сидел за столом, по правую руку от него за спиной горел камин, он наверняка чувствовал его тепло, а огонь видел, отражённым в зеркале. Кровать стоит так, и сама кровать такова, что ясно – он добирался до неё только тогда, когда, возможно, под утро сон уже не давал работать, размышлять или читать. Всё очень просто, точно, красиво и понятно. Здесь, в этой комнате, зародились и были намечены многие те образы, которые мы, знающие и любящие его картины, знаем наизусть.
Я стоял так, разглядывал какие-то предметы, стоящие на камине, понимал, что не должен здесь находиться один, и что надо бы выйти и присоединиться к остальным, как вдруг увидел, что в кабинете я не один. Не знаю, каким образом, что называется, краем глаза я заметил малое движение на полу. Пригляделся, наклонился и обнаружил, что по полу ползёт большой, красивый зелёный жук – бронзовка. Как попал сюда этот жук?
Бронзовки не живут в домах, они не прячутся в подпольях, не забираются в щели. Бронзовки летают на просторе, им нужны тепло и солнышко. А когда ползают, они медлительны, неуклюжи и становятся лёгкой добычей детской заботы и смертельной ласки. Они не кусучие, максимум — способны наивно изобразить то, что уже умерли, и поэтому не могут быть интересны. Как такой жук оказался в непрогретом с зимы и весны влажном и тёмном доме? Не понимаю.
Я далёк от всяких мистических предположений и не люблю во всём усматривать знаки. Но жуку я обрадовался. Таких жуков не встретишь в музеях. А ещё он явился очень важным и серьёзным поводом покинуть кабинет. Мы оба были здесь непрошенными гостями. Я подобрал жука, немедленно вынес его из дома, подбросил, и он улетел.
Ещё мы осмотрели баню. Баню Андрей Арсеньевич построил не в двух шагах от дома, а серьёзно поодаль, совсем близко к реке. То, как стоит баня, ясно говорит о том, что тогда, когда её строили, никто поблизости не жил и земля не была порезана на участки. Её построили там, где понравилось.
Баня большая. Даже очень большая. Не приземистая, высокая, с высоким крыльцом, с этого крыльца открывается просто прекрасный вид на тихую реку и ветхий мосток, который когда-то был не ветхим. С него, очевидно, окунались в реку после жаркой парной. Предбанник большой, со столом, скамьями. Видно, что баня была любимым и не повседневным ритуалом, но праздником и радостью. Парная просторная, в ней много воздуха, полки удобные, железная печь диковинной конструкции, которую я не понял. Печь совсем ржавая, но, думается мне, запустить её не так уж сложно. Всё сделано основательно.
Хранительницы рассказали, что баня была шумным и весёлым делом. Ходили в баню вместе женщины и мужчины в купальных костюмах. Важны были беседы как в парной, так и за столом. А какие люди бывали в этой бане! Какие люди!!! Конечно же, те люди, которые во многом определяли и были сутью того времени… Сейчас баня в довольно плачевном состоянии. Но она не утрачена. Она вполне подлежит реставрации и восстановлению. Если заменить какие-то брёвна и крышу, то ещё вполне…
Однако, соседи вплотную к ней пристроили свои помывочные строения и разухабистые беседки. Той радости и свободы соприкосновения и встречи с рекой, речными запахами, небом, деревьями и радости свободного, шумного общения здесь восстановить уже не удастся. Слишком дачно-типичны и убоги соседские постройки. Слишком вплотную они нагромождены.
А потом в дом принесли хлеб, порезанное сало, какие-то консервы, немного колбаски, бутылочку водки, а у меня с собой была бутылка отличного сицилийского вина. Мы уселись за тем столом, в который упирается входной коридор. Мне предложили сесть на место Андрея Арсеньевича. На то место, которое было за этим столом только его. Это средний стул у правой стены. От этого предложения я не отказался. Наоборот, я радостно сел на это место, я увидел дом с той точки, с которой он его видел. И выпил рюмку водки и закусил. Возможно именно из той рюмки…
Для вина в доме штопора не нашлось. Точнее, нашёлся совсем старый из тонкой, можно сказать, проволоки, скрученной в спираль. Я помню эти штопоры из детства и юности. Ими легко открывались бутылки тогдашнего молдавского вина и азербайджанского портвейна. С хорошей, длинной и плотной итальянской пробкой этот штопор не стравился. От усилия он вытянулся и просто выскочил из пробки, слегка её раскрошив.
Мы, конечно, как-то открыли бутылку, и вино было выпито из совершенно непредназначенных для вина стаканов. На мой вопрос, что любил выпить Андрей Арсеньевич я получил ответ, что он, конечно, любил хорошее вино, но оно было редкостью. И водку любил… Хорошую…
А ещё, чуть позже, были рассказы про то, как друзья привозили с собой и хороший коньяк, и лучшее из возможного тогда вино, и друзья-то всё именитые и прекрасные. А потом они всё равно ходили за несколько километров в другую деревню, где покупали портвейн на розлив такой, какой нынешние поколения даже представить себе не смогут. Однажды даже был куплен портвейн, в котором плавало много мух, но он не был вылит, он был не без философских рассуждений от мух отделён и выпит.
Мне интересно было, любил ли и слушал ли Тарковский современную ему музыку. Не современных симфонистов, а имеется в виду рок-н-ролл или что-то другое, или, не приведи Господи, эстраду. В его дневниках много упоминаний и рассуждений о симфонической музыке, об опере, о старинной музыке и, конечно же, о духовной. В этом он был глубоким знатоком и ценителем. Однако, нет ни одного упоминания о современных исполнителях, даже о знакомом ему Высоцком. Он неоднократно писал о Высоцком, упоминал его, говорил об их дружбе, но никогда не говорил о его песнях, не анализировал, не отзывался о них. Он, наверняка, мог знать и слышать и Пинк Флойд и Лед Зеппелин… В конце 60-х и начале 70-х была масса замечательной британской музыки, которой многие его сверстники наслаждались и ею питались. А у него нет ни слова, ни пол-слова об этом.
К сожалению, дамы, знавшие его не смогли мне сказать, что именно он слушал, но музыка во время застолий звучала. Крутились пластинки, были даже танцы. Да и Андрей, бывало, танцевал. И весело это делал. Что мне точно сказали, так он любил Битлз. Очень любил и, если не ошибаюсь в точности формулировки, считал их коллективным Моцартом современности. Его современности.
Встретившие нас в Мясном дамы бывали с ним за столом и с удивлением, досадой говорили о том, что многие считали его мрачным, печальным, скучным, лишённым юмора и далёким от веселья человеком. Они говорили, что он совершенно наоборот был за столом весел, был душой компании. А также центром и главой веселья и застолья. Бывал в этом неутомим.
На кухне я увидел несколько бутылок. Этикетки и силуэты бутылок были знакомые, но сами бутылки были явно давними. Джин, виски. Мне сказали, что они были привезены специально для фильма Сталкер. Для сцены в баре в самом начале фильма. Как же забавно было встретить эти бутылки, которые когда-то я впервые увидел девятиклассником, сидя в зрительном зале кинотеатра Москва в городе Кемерово…
Было много разговоров, которые я помню, но не могу передавать, поскольку они были сказаны за столом, и хоть совсем немного, но охмелевшими людьми. Помню, одна фраза меня просто поразила:
- Но надо отдать должное Ларисе (жена Андрея), чтобы она ни делала, она никогда ни малейшим образом не сомневалась в том, что Андрей гений.
Услышав это, я совершенно искренне спросил:
- А что, кто-то в этом сомневался?!
Две дамы переглянулись, и как-то очень понятно и грустно заулыбались.
Когда по всему и по всем ощущениям пришло время покидать этот дом и Мясное, я почувствовал нестерпимое желание, что-называется, сильнейшее, почти детское… Я ощутил потребность взять из этого дома хоть что-то. И это не было похоже на желание отковырять камешек от Колизея или подобрать что-то у подножья Везувия. Нет! Я хотел что-то живое и тёплое из этого дома. Я сказал об этом. Я не ожидал получить ничего ценного или бесценного.
Хранительницы дома подумали, завели меня в кабинет, огляделись, а потом взяли с камина… я даже сначала не понял, что это. Сперва я подумал, что это комок сухой травы…
- Вот, возьмите, это гнездо зяблика. Андрей любил их собирать во время прогулок по осени. Он приносил их домой. Находил их красивыми. Это он когда-то принёс, вот оно здесь лежало.
Мне в руку легло маленькое, круглое гнездо, сплетённое из веточек, тонюсеньких прутиков и травинок. Между веточек и прутиков был искуссно уложен пух, почти тончайший войлок… Маленький домик малюсенького, прекрасного существа. Птицы.
Вспомните «Зеркало». Вспомните, как птица садится на голову мальчику. Я ощутил себя этим мальчиком. Меня почему-то всегда пугал этот эпизод. Эта странная картинка. Но в тот момент, когда я взял в руки это гнездо, я испытал радость. Я никогда не видел гнезд зябликов в природе. В окрестностях сибирских городов и в парках города Кемерово их попросту не было. Но всему своё время…
Я уезжал из Мясного под закат. До Воронежа нужно было ещё проехать пару сотен километров. Мы ехали ухабистой дорогой вдоль поля, в руках я держал деревянную мисочку, которую мне дали, чтобы положить туда то самое гнездо, ценнее которого для меня в этот момент ничего не было…
Мы ехали и я отчётливо вспоминал слова Тарковского из его документального фильма «Время путешествий». Этот фильм, который чуть больше сорока минут, снимал камерой то сам Андрей, то оператор. По сути, это съёмки тех мест, по которым Тарковский и Тонино Гуэрра ездили выбирать место съёмки, а правильнее сказать – натуру, для съёмок фильма Ностальгия. Тонино Гуэрра показывал многие удивительные места, старинные городки и деревни. Тарковский писал об этом в дневниках.
Мне, когда я смотрел этот фильм, непонятны были едва слышные слова Тарковского , которые за камерой говорил Тонино:
- Нет, Тонино, нет, это не годится. Мы не можем здесь снимать. Здесь слишком красиво. Это слишком красиво само по себе.
Мне не непонятны были эти слова, которые я слышал неоднократно.
Когда я покидал Мясное, они мне были не просто понятны, они мне были ясны.
Невозможно, нельзя, неправильно снимать и присваивать, пользоваться уже созданной другим мастером красотой. Художник не должен этого делать. Художник должен видеть неочевидную другим красоту, которая без него не видна и не слышна. Художник должен быть призмой, оптикой, которая открывает красоту, которая позволяет человеку, занятому совсем другим, человеку, который возможно всю свою жизнь строит, лечит, учит, выращивает, служит, покупает, продаёт… Художник даёт возможность человеку хотя бы совсем ненадолго взглянуть через себя на его, человека, жизнь и увидеть её хоть ненадолго прекрасной.
Я ехал под темнеющим небом в сторону заката. Закат плыл перед глазами, расплывался, потому что в глазах стояли слёзы. Радостные слёзы прикосновения к искусству. К подлинному искусству жизни, которое удалось Андрею Тарковскому воплотить только в этом маленьком доме, в маленькой деревне Мясное, где он иногда был счастлив, и хоть что-то, кроме своих фильмов, сценариев и записей, сделал, как мог и хотел.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Июл 30, 2013 3:31 pm

Творческий вечер ЕГ в записи канала Культура

Гришковец. «Человек-театр»

http://odnovremenno.com/archives/3518
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Чт Авг 01, 2013 4:16 pm



Евгений Гришковец 16.03.13
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Пн Авг 19, 2013 1:27 pm


4 августа. 2013

Здравствуйте!
Послезавтра нужно будет покинуть Корфу. А завтра собирать вещи, чемоданы. С какой радостью и ощущением, что впереди так много всего-всего мы распаковывали эти чемоданы три недели назад. Как ехали покупать маску, ласты, с каким интересом разглядывали в первый раз окрестности, заходили в магазины поинтересоваться, какие тут продукты, напитки, цены, дивились забавным греческим надписям… Были бледные, незагорелые, но впереди ощущалось так много времени и летней неги… Вот… А завтра нужно будет собирать чемодан. Ласты, которые здесь купили, и маску с собой не повезём.

Корфу прекрасен! Ещё несколько недель назад я и представить себе не мог, что какой-то кусочек древней суши, покрытый оливковыми деревьями, вдруг станет дорогим и любимым. Поездка сюда была в известной степени неожиданной, а выбор Корфу случайным. Очень порекомендовали и позвали добрые друзья, которые много лет любят Корфу и лето проводят только здесь. Многие годы.
Я даже подумывал, что, возможно, мои друзья как-то утратили былую лёгкость, азарт и некую прыть. Ездят на Корфу, как на свою дачу и ничего не хотят другого видеть, не хотят поэкспериментировать… Мне думалось: Ну как же можно в столь огромном мире, в столь разноообразном, остановиться на одной географической точке, в сравнительно небольшом водном пространстве Средиземного моря. Со мной такого никогда не случится, — думал я…
Ан, нет! Случилось! Вот сижу сейчас, пишу это и понимаю, что ничего другого я не хочу. Не хочу другого моря, не хочу другого ветра, другого зноя… Другого лета.

На прошлой неделе ездили в маленький монастырь, который находится на западном побережье острова. Фактически с северо-восточной чати острова мы ехали не более часа по очень извилистой, но разнообразной и красивой дороге. Проехали даже какую-то почти равнину, находясь среди которой сложно представить что неподалёку, а точнее — вокруг, в какую сторону ни пойди — везде море.
Монастырь, куда мы поехали, совсем не туристический. В смысле, туристических монастырей, если это монастыри, и не бывает. «Туристический монастырь» — звучит дико. Но на Корфу просто довольно много известных и знаменитых святынь и монастырей, открытых посещению, и куда ежедневно приезжает, приходит много людей. Тот же монастырь, в который мы съездили, не такой. Его и найти трудно. К нему ведёт дорога, которая краем даже осыпается в море. По которой страшно ехать даже на небольшом автомобиле. А зимой и осенью в штормовую погоду эту дорогу вообще нельзя использовать, потому что волны накрывают её и подтачивают. Догадаться, что по окончании этой дороги будет монастырь, довольно сложно, потому что, когда спускаешься к морю и нужно повернуть, то сначала ты встречаешь нудистский пляж, и как-то совсем не верится, что где-то тут можно найти дорогу к монастырю.
Дорога к монастырю через нудистский пляж — задача не из лёгких.

Монастырь старый — 14 век. Он буквально ютится на скале, зависая над морем. Дорога утыкается в этот монастырь и дальше ей просто некуда идти… За последние десятилетия монастырь сильно пострадал от землетрясения, был почти уничтожен селем, едва не сгорел во время недавних лесных пожаров. Там живёт и несёт своё послушание один единственный монах. Даниил. Ему 42 года. Он родился в Германии, но грек по крови. Уже 11 лет в одиночку и с помощью прихожан и паломников, которая случается нерегулярно, он восстанавливает и содержит монастырь, церковь и небольшую территорию. Он хранит мощи и святыни, находится в беспрерывном и неустанном труде. Сейчас то, что мы видели — это так красиво! И кажется таким вечным и незыблемым, что и представить нельзя те руины и запустение, которые некогда взвалил себе на плечи совсем ещё молодой человек.
Этот монастырь известен тем, что в нём проживает много кошек. Кошек приютили прежнее поколение монахов, чтобы те оберегали монастырь от змей, которые в местных скалах кишмя кишат. Кошки по монастырю ходят свободно и везде. И хоть без следов не обходится, но ни запаха, ни грязи нет. Зато у каждого животного есть имя и Даниил их всех знает… в морду.
У него есть две собаки: овчарка Ира и болонка Мира. Ира сидит на цепи, потому что так любит людей, а особенно детей, которые не часто заглядывают в монастырь, что может напугать своей бурной радостью, не только ребёнка, но и взрослого, а детей, как сказал Даниил, она от избытка чувств роняет. Мира наоборот детей не любит и вообще страдает мизантропией. Характер её, как было сказано, испортился после укуса змея, от которого она чуть не погибла. Ещё у Даниила есть куры, утки и даже несколько павлинов. Кроликов он не держит, они и так в избытке бегают в местных рощах. Ещё он говорил про ежей, про целое ежиное семейство… Он прихожили к нему, ели кошачью еду, чувствовали себя вполне уместными и даже глава семейства получил или получила имя. Все, кто живёт на территории монастыря получают от Даниила имена. Ему больше просто не с кем там общаться.

Мы поехали в монастырь с друзьями, которые давно и хорошо знают Даниила, много ему помогали и помогают и даже переписываются с ним по электронной почте. Так вот, друзья взяли с собой гостинцы. Что это за гостинцы?… Это был целый мешок кошачьего корма, понятное дело — для котов и кошек, какая-то недорогая колбаса для собак… Даниилу же мои друзья привезли кофе, коробку сладостей на меду и конфеты. Сказали, кофе и сладости — это единственное, что Даниил позволяет себе из неких удовольствий. Несколько лет назад он ещё покуривал сигаретки, но смог справиться и отказаться от этой слабости.
Если бы вы видели, как он нам был рад!
Он обрадовался кофе так… В общем-то мне трудно сравнивать эту радость с какими-то нашими взрослыми радостями. Но больше всего он был рад нам. Сказал, что за весь год его посетили не более ста человек. Паломников было мало. Да и случайных или неслучайных гостей тоже.
Он нам всё показал, всё рассказал, пустил в церковь, где мы совершенно свободно, без его присмотра могли всё осмотреть и потрогать. Радостно вынес нам мощи, отпустил грехи, подарил нам им самим собранный и засущенный среди икон очень пахучий горный чай.
Под закат мы сидели с ним под навесом, любовались невероятной красоты закатным солнцем и морем, а также видом на, по утверждению Лоуренса Дарелла, самую живописную бухту острова. Быстро темнело. И вроде бы надо было уезжать. Но Даниил не хотел нас отпускать. Не в том смысле, что он показывал нам всем своим видом, что он не хочет, чтобы мы уезжали… А он попросту просил нас ещё посидеть и всё повторял, мол, как здорово, как прекрасно, что мы к нему заехали, мол, как хорошо с нами и как грустно ему бывает одному.

Друзья мне показывали фотографию, которую как-то снял зимой кто-то из оказавашихся во время грозы и зимнего шторма в монастыре. На фото молнии, которые одновременно бьют в море. Молний много. Видна мощная стихия и кажется слышен грохот грома. Тёмное, грозное небо, которое сейчас во время летнего штиля и зноя даже представить себе сложно. И вот среди всего этого стоит худенький, среднего роста человек с густыми чёрными волосами и чёрной же густой, но не длинной бородой, в чёрных длинных своих одеждах… Стоит с молитвой и защищает свой храм, свою обитель, землю…

Уезжали из монастыря притихшие, улыбающиеся, счастливые. Было совсем темно, Даниил долго ещё стоял у ворот в свете фонаря и смотрел нам вслед.

Счастлив этот человек или не счастлив, я не знаю. Очевидно, он живёт очень трудно, в постоянных заботах, которые кому-то могут показаться мелочью, а для него в стенах маленького монастыря они огромны. Совсем молодой ещё человек, с блестящими большими чёрными глазами. Глаза добрые и постоянно улыбающиеся. В этих глазах видно, что у этого человека нет сомнений в том, что он делает то, что должен, что делать это необходимо, и что он будет делать это по мере сил. И ещё в этих глазах нет никаких сомнений в тех людях, которые к нему пришли. Ни тени сомнения. Несмотря на то, что его монастырь и обворовывали, и даже грабили… Он верит тем людям, которых видит, верит в людей и верит в человека. Про его веру в Бога я даже не говорю.

Послезавтра нужно будет покинуть Корфу. Улетим к нашему прекрасному, прохладному северному морю. Балтика, Балтика! Ты для осени и зимы… Ты даришь иногда прекрасные летние деньки и даже довольно бодрое купание. Но это именно редкие подарки. Мы от тебя никуда не денемся, осень и прохлада. Куда б мы не уезжали в тепло, мы вернёмся…
Но здесь, на Корфу, я даже монетку в море бросать не буду. Я знаю, что я сюда вернусь и без этого ритуала. Сейчас я понимаю, что не хочу другого лета. Теперь нужно только вернуться, успокоиться и поработать… Поработать, потрудиться, чтобы снова иметь возможность получить то лето, которое я хочу и которое люблю.

Ваш Гришковец.


8 августа. 2013

Здравствуйте!

Вчера вернулись с Корфу домой. В Калининграде сегодня было +35. И хоть для Прибалтики это необычно и не очень комфортно, но после обволакивающей, звонкой и пышащей ароматами Средиземноморской жары местный липкий зной всё равно приятен. Это как подарок… как помощь в постепенном переходе от летнего отдыха к грядущим будням.

В ночь перед отъездом с Корфу долго пролежал в одиночестве на террасе. Глядел в небо. Часа два. Чувствовал, как медленно остывают белые, шершавые камни террасы, от которых поначалу шли тёплые, сухие волны, подогревая меня снизу, а потом камень сравнялся температурой с ночным воздухом, который я прохладным назвать не могу, но он точно не был горячим.

Я лежал и смотрел в небо. Везде на террасе погасил свет и разглядывал звёзды. Луна в эту ночь была неяркая. Зато звёзд было……………………

Я решил дождаться падающей звезды и загадать желание. Вот захотел увидеть не краем глаза, не случайно, а целенаправленно дождаться её, увидеть и загадать нужное мне и важное желание.

Лежал довольно долго. Сначала нужно было привыкнуть, приноровиться и навести зрение на звёзды. Но они сначала расплывались или я мог сфокусироваться только на каком-то небольшом участке неба. Нужно же было захватить как можно большую площадь небосвода и контролировать. А то буду смотреть прямо над собой, а звезда возьмёт, да и чиркнет где-нибудь слева или справа.

Настраивая зрение и охватывая взглядом как можно больше неба я прямо-таки чувствовал себя рыбаком, закидывающим много удочек и старающимся следить за всеми снастями. Удалось это сделать не сразу, но удалось. Первые полчаса прошли хорошо, но безрезультатно. Красиво было невероятно! Я почти забыл из-за этой красоты о своих намерениях. Я почти забыл о том, что вообще существую, о границах собственного тела забыл, не чувствовал температуры воздуха, а ветра попросту не было.

Потом стало труднее. Взгляд начинал сползать в стороны и наводиться на резкость на отдельные мерцающие звёзды или на наиболее яркие созвездия. С толку сбивали редкие самолёты, да пара спутников… Потом начало казаться, что звёзды приближаются, и нужно было напрягаться, чтобы установить их на место. А ещё чуть позже по краям обозреваемого мною пространства стали вспыхивать кажущиеся, несуществующие, мнимые падающие звёздочки. Захотелось зажмуриться, захотелось зевать, захотелось пить, потянуло в дремоту и тихую негу.

Азарт рыболова прошёл, и я даже начал бороться с искушением просто повернуться на бок и уснуть на свежем воздухе и под звёздами. Мол, делайте, что хотите, мне и так хорошо… В голове стали ворочаться какие-то неподдающиеся анализу мысли, какие-то картинки, несвязные рассуждения бог знает о чём…

И вдруг из правого верхнего от меня, если так можно сказать, угла небосвода, строго по диагонали в левый нижний пролетела не звёздочка, и даже не звезда, а маленькое яркое белое солнце, которое на маленький кусочек секунды, меньший чем фотовспышка, осветило всё вокруг и даже оставило на мгновение искристый след. У меня дыхание перехватило.

Я даже приподнялся на локтях и огляделся в поисках кого-то ещё, с кем можно было поделиться увиденным чудом. У меня было сильнейшее ощущение, очень похожее на чувство рыболова, который пришёл поудить какой-нибудь мелочи – плотвичек или карасиков, не рассчитывая на большее со своей скромной снастью… И вдруг волшебным образом ему попалась, да ещё и оказалась выловлена большая рыба, какую он никогда в жизни не ловил. Никогда в жизни! И он, конечно же, оглядывается в поисках тех, кто видел его счастье и триумф…

Я такой падающей звезды не видел никогда!

Может быть жители Челябинска, если прочтут это, надменно усмехнутся. Им-то довелось видеть кое что по-ярче и, что называется, средь бела дня. Но меня тогда в Челябинске не было…

После этой вспышки я разволновался, встал, заходил, постоянно запрокидывая голову, сходил в туалет, попил воды… Потом улёгся на прежнее место, занял свой наблюдательный пункт и вновь закинул свои небесные удочки…

Конечно, ничего с неба не посыпалось. Но азарт разыгрался невиданный. Это уже точно было похоже на самую настоящую рыбалку. Такую рыбалку, как когда приходишь на незнакомый тебе водоём и даже не знаешь, есть в нём рыба, нет её. Если долго нет поклёвки, то в голову забираются предательские мыли, мол, не поискать ли другое место, мол, может быть наживка не та, или может быть тут рыбы и вовсе нет. Но стоит изловить хотя бы одну, а особенно немаленькую, как тут же в тёмных водах начинают мерещиться огромные рыбины, и взгляд буравит поплавок сильнее, чем прежде.

Однако, после той яркой невиданной вспышки на звёздном небе воцарилось спокойствие и неподвижность. Через какое-то время сонливость вернулась ко мне вместе с рассуждениями, что может быть она была на сегодня одна, что та рыба, которую я поймал была единственной в этих бездонных водах…

Тогда по рыбацкой привычке я решил, что если через 10 минут ничего не случится, то сматываю удочки. Но прошло 10 минут, и я отвёл себе ещё десять. А потом решил досчитать до ста… А потом ещё до ста…

Уж слишком неожиданно случилась падение маленького солнца. Я не успел загадать желание, хотя оно и было готово. Хотелось всё-таки чтобы наверняка. Хотелось закрепить успех. И хотелось… Просто хотелось ещё. Ещё!… Понимаете?

И чтобы желание непременно ощущалось загаданным. Наверняка загаданным.

Это как когда загадываешь на орёл или решку, и выпадает то, что тебе надо, ты непременно хочешь ещё раз подтвердить, а оно раз – и не выпало! И снова не выпало! Тогда думаешь: брошу пять раз, если выпадет три из пяти, то и хорошо… Не выпадет три из пяти — будешь кидать десять, или сочинишь ещё какую-нибудь комбинацию… То же самое с камешками, которые пускаешь блинчиками по воде, загадывая, чтоб он прыгнул не менее пяти раз. Загадаешь, а потом кидаешь битый час. А потом плюнешь, и скажешь, что в никакие приметы не веришь…

В третий раз я считал до ста очень медленно. Я считал дыхания.

И где-то после семидесяти небо снова ярко пересекла звезда, небольшая, но и не маленькая. Если переводить на рыбу, то такой хороший карась с ладошку. А потом ещё. Минут через пятнадцать ещё.

Я насчитал семь или восемь. Посчитал не точно. В какой-то момент они, прям, посыпались. Время побежало быстро. Незаметно. А потом откуда-то с юго-востока поползли ночные облака. Они пришли, как крупная рябь, которая мешает рыбалке, которая делает поплавок невидимым и которая говорит о том, что то, что сегодня могло случиться хорошего, уже случилось.

Перед сном я плеснул себе немного рома, выпил и отправился в кровать с ощущением рыбака, пришедшего с хорошим уловом и ещё с чувством человека, который несёт близким хорошую весть…

Уж не знаю, сбудется моё желание или не сбудется, но загадал я его основательно, крепко, что называется, капитально.

Какое желание – не скажу. Желания куда пугливее самых чутких рыб.

Ваш Гришковец.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Авг 20, 2013 10:03 am

19 августа 2013

Здравствуйте!

Летний отдых для меня закончился! Это надо спокойно, мужественно признать и успокоиться.
Последние девять дней молчал, потому что слетал на шесть дней на юг Франции. Хотел поставить внятную и отчётливую точку на этом лете. Хотел написать этакий пост скриптум этому непростому и довольно нервному для меня лету. Думаю, что получилось! Слетал во Францию не зря. Там, на Лазурном берегу, всего за неделю мне удалось ощутить то важнейшее для меня желание поскорее вернуться домой.

Уже не раз говорил и писал об этом, но повторюсь: лето во многом и нужно нам для того, чтобы из дома выехать и по дому соскучиться. За почти месяц на Корфу это желание так и не возникло. Я даже запереживал, что летняя программа будет не выполнена. Что не заскучаю я по дому, по работе, по долгим и часто сложным переездам и перелётам, с задержками рейсов и плохими дорогами, не соскучусь по сентябрьскому дождику… А без этого «соскучивания» сложно начинать новый сезон, сложно собирать дорожную сумку не на отдых, а наоборот – на длительный рабочий выезд из дома, сложно обрадоваться осеннему дождю. Но на том самом пресловутом Лазурном берегу всё получилось. Недели хватило, чтобы с радостью ехать в аэропорт.

Удивительно! Сам себе удивляюсь… 12 лет каждый год я хотя бы ненадолго выезжал во Францию, на её лазурные берега. Я прикладывал к этому большие усилия, всегда мечтал и ждал этих поездок, радовался когда садился в самолёт, несущий меня в Ниццу и плотно прижимался к иллюминатору, когда к Ницце подлетал и рассматривал знакомые мысы и бухты, маленькие порты и набережные. Меня радовали белоснежные яхты и яхточки, которые в непостижимом количестве чертили местные воды. У меня вызывало восторг то количество вертолётов, которые постоянно наполняют тамошнее небо. Меня восхищала та роскошь, которая встречает тебя на этом побережье на каждом шагу. И даже если ты никуда не идёшь, то роскошь сама проедет или проплывёт мимо тебя, хочешь ты того или нет.
Я всегда понимал и понимаю теперь, что эта роскошь в сущности была мне не по карману и остаётся таковой. Я всегда был гостем на этом берегу, приглашённый теми, кому я интересен и дорог. Но я с радостью и благодарностью принимал эти приглашения… Всегда улетал из Ниццы уже мечтая о возвращении…

Даже после ограбления, которое случилось с нами два года назад, после того, как мы, беспомощные, без денег, без документов и без средств связи столкнулись с абсолютным равнодушием и хамством французской жандармерии и со злорадством со стороны французов в целом… После того, как только друзья и даже малознакомые соотечественники помогли, выручили, по сути, спасли нас из этой ситуации, даже после этого я всё равно не расстался с очарованием Лазурного берега…

А нынче улетал совершенно спокойно, понимая, что больше не хочу и не полечу сюда. Что же случилось? Что произошло?…

Да, в общем-то, ничего не произошло. Просто что-то накопилось и перешло в другое качество как во мне, так и на французской ривьере. Я как будто посмотрел на всё то, что мне нравилось, другими глазами. Как будто через другую оптику и под другим углом. А сам объект наблюдения и рассмотрения предстал в некоем новом качестве, в известной степени сам удивляясь тому, каким он предстал отражённый в моих глазах.

Я прекрасно помню, как 13 лет назад в первый раз вышел на небольшой пляж возле старого Антиба. Было начало августа и около полудня. Погода была прекрасная. На пляже было совсем немного народа. На нём стоял один душ, кабинок не было, и возле дороги у моря был только один маленький вагончик, в котором готовили хот доги. Вдоль этой дороги было припарковано с десяток автомобилей и то только с одной стороны. Русской речи тогда почти совсем не было слышно. Русские тогда уже активно присутствовали в жизни Лазурного берега, но это была активность, скорее, экзотическая и в самых роскошных местах… Тогда ещё французы не знали наизусть фамилию Абрамович и не выучили названия его яхт. То, что я русский, скорее, вызывало у французов интерес и даже любопытство.
То, что сейчас на лучших пляжах Сан-Тропе, Антиба или Монте-Карло можно с трудом услышать французскую речь, и то, что во всех лучших ресторанах побережья есть меню на русском языке или с русскими вариантами названий блюд я говорить не буду, потому что это лишнее. Я хочу сказать о другом… Там невыносимо много наших сограждан…
Я не шарахаюсь от наших сограждан и моих соотечественников за границей. Если они ведут себя нормально, если они выглядят… Ну вы понимаете, о чём я… То я им только рад. А они чаще всего рады мне.
Но даже если хороших людей слишком много, когда хорошим людям тесно друг с другом, это уже плохо, а в ситуации летнего отдыха просто бессмысленно. А на Лазурном берегу сейчас теснее, чем в Турции… При этом, те люди, которые заполняют собой и создают тесноту на Лазурном берегу – это люди совершенно не того уровня доходов, запросов, требований и возможностей, чем те, что едут в Анталию.

Всю неделю я видел довольно обескураженных людей, которым тесно, нехорошо, весьма скучно… Которые привыкли к тому, что все двери перед ними открыты, что к ним есть особое отношение и что достаточно набрать номер телефона, и всё будет решено. Тут же, и особенно в этом году, многие столкнулись с тем, что они не могут пойти, или забронировать тот или иной привычный им ресторан, не могут занять привычное место на пляже, не могут куда-то доехать только по той причине, что такие же, как они, богатые и властные, уже чуть раньше забронировали и заняли столик в ресторане, лежак на пляже, чуть раньше выехали на дорогу и создали ту самую пробку, в которую все они вместе попали.
Съездил повстречаться с другом из Антиба в Монако. Расстояние 48 км. Провёл в машине пять часов, проехав меньше 100 км. И если для жителя Москвы в будний день – это привычное дело, то мне во время последних дней летнего отдыха такое ни к чему. Просто не нужно. У меня во время этих пяти часов было стойкое ощущение, что москвичи перевезли Москву вместе с собой…

Стоя в бесконечной пробке, состоящей в основном из очень хороших автомобилей, слушая французское радио и поглядывая в затылок французскому таксису, которому всё это было безразлично, я подумал, что больше ничего этого не хочу. Я больше не готов признавать того, что французская ривьера – это самое вожделенное, прекрасное, роскошное место, что это предел мечтаний. Я готов признать, что это самое дорогое место, и что если ты достиг некого финансового и прочих уровней, то тебе просто необходимо там быть, и не только быть, но и владеть и иметь…

Я понял, что я к этому не имею никакого отношения. Совсем. А того, что меня когда-то очаровало и что было мне дорого, теперь я не вижу. А то, что я вижу, я не хочу видеть.
Я не хочу видеть почти постоянно очередную яхту Абрамовича. Они красивые, но я не хочу их видеть.
Новая его самая большая в мире яхта Eclipse такая огромная, что в любом случае закрывает собой часть горизонта и полностью подчиняет себе вид и пейзаж… А мне не хочется… Просто не хочется. Тот большой противолодочный корабль, на котором я служил, был 4,5 тыс.тонн водоизмещением, а Eclipse 13,5 тыс.тонн. Флагман нашей бригады, линейный крейсер Александр Суворов с экипажем почти в 2 тыс. человек был меньше 16 тыс.тонн водоизмещением…

Когда мы медленно выползали на такси из Монако таксист показал на строящийся высотный дом посреди этого маленького города-государства и сказал, что три верхних этажа этого дома – пентхаус «месье АбрАмович». Он сказал, что там у него будет огромный аквариум, отдельный лифт, который будет опускаться чуть ли не сквозь скалу, и Он из лифта сможет выплывать на лодке к своей яхте, и что это будут самые дорогие в мире апартаменты. Он даже сказал мне, что они будут стоить 350 млн. евро. (Сразу говорю, что сведения не проверены и предоставлены французским таксистом). А я подумал, слушая это, что меня почему-то берёт сильное раздражение… Тут же я стал с собой разбираться, мол, чего это я раздражаюсь: я Роману Аркадьевичу не завидую, он мне не сделал ничего плохого, он даже когда-то мне был симпатичен, он когда-то даже ходил на мои спектакли.

Что же меня раздражает? Покупка яхты, апартаментов и какого угодно лифта – это его личное дело. Сугубо личное…

Только почему я об этом уже узнал от таксиста? Я ведь не хотел этого знать, но узнал. Остаётся вопрос: хотел ли Роман Аркадьевич, чтобы французский таксист узнал об этом и мне рассказал?
Я же этого знать не хочу. Совсем.
Мне надоело.
Меня тошнит.

Я увидел на Лазурном берегу нынче что-то такое, что мне раньше не удавалось сформулировать.
Я увидел много людей, которым не радостно от того, что у них есть, и от того, что они по их мнению в лучшем месте мира, и им плохо от того, что они там все вместе. Соседи по Москве там живут снова по соседству. Они уже не очень хотят друг друга видеть, но в то же время как-то опасаются выпустить друг друга из вида. А вдруг те придумают и найдут что-то другое, получше и поинтереснее.
Они ведут бесконечные, довольно вялые разговоры о лодках, машинах, домах, самолётах. Им надоели одни и те же рестораны, клубы, лица, маршруты. Да и некий образ жизни, который на поверку оказался совсем не тем, каким представлялся прежде, когда они только входили в эту жизнь огромных цифр, им тоже надоел.

Им когда-то нравилось чувствовать себя элитой и аристократией, а сейчас и это надоело. Те же, кто только недавно добился желаемого и те, кто впервые или во второй раз приехали на французские берега очень быстро почувствовали эту скуку и приняли её как особый местный стиль, как тренд, как обязательный дресс-код.

Я увидел полное отсутствие всякого воображения в тех людях, которые заполнили собой Лазурный берег.

Печальны наши соотечественники в состоянии пресыщенной скуки, создающие ту самую тесноту, от которой постоянно хотят сбежать, но бегут только все вместе и в одно и то же место.
Они рвались на Лазурный берег, на французскую ривьеру, освещённую флёром французской и голливудской богемы, им хотелось в этот дивный уголок мира, исполненный аристократизма, вкуса и безупречной роскоши, но они не заметили, как сами выдавили, исторгли с Лазурного берега тот самый богемный флёр, да и саму богему. То есть, они не понимают того, что сами убрали с этих берегов то, к чему так стремились, чего хотели.

Из самих себя богему им создать не удаётся и не удастся никогда. Они не понимают, что нелепы, смешны и неприятны в глазах тех, кому платят большие чаевые и у кого покупают за безумные деньги дома. Они не понимают, что они там не навсегда. Они там — пена дней. И им не удастся привить и сохранить свои правила и свои устои на той земле, которая никогда не будет их. Хотя, они убеждены в обратном.

Отсутствие фантазии!!! Как часто наличие больших денег и отсутствие фантазии приводит к разрушительным и уродливым последствиям! Как часто наличием денег и отсутствием вкуса страдают наши соотечественники, как сильно от этого их недуга страдают моря, берега, острова, города, как у нас, так и далеко за нашими пределами.

В четверг полечу на Сахалин. Там будет кинофестиваль. Меня пригласили быть членом жюри. Волнуюсь… Никогда в таком деле не участвовал.

После Лазурного берега меня ждём прекрасный остров Сахалин, который во многом истерзан и измучен, но только совершенно иными методами, чем французская ривьера.

Ваш Гришковец


http://odnovremenno.com/archives/3972#more-3972
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Пн Янв 20, 2014 5:18 pm

13 января 2014
 
Здравствуйте!
Сегодня передал законченную пьесу издателям и на прочтение нескольким людям, чьё мнение мне важно и дорого. Пьесу «Уик энд» закончил как раз в выходные. Никак не мог оторваться от работы, перечитывал и перечитывал сложный для анализа текст. Для меня пьеса, состоящая из 12-ти персонажей и 2-х актов – совершенно новый и неизведанный этап. Но всё. Работа над этим закончена, теперь все силы брошу на повесть.
Как-то уж слишком быстро мелькают дни. Они и так-то коротки и не особенно солнечны. А когда сидишь по многу часов за рабочим столом, то только диву даёшься… Начал страницу, было ещё светло, а закончил её – уже темно.

Сегодня утром Калининград проснулся под снегом. Снег пошёл ещё с вечера. Его принесли мощные порывы штормового ветра. Снег летел почти параллельно земле, а в моменты затишья вдруг начинал кружиться и зависать за окном, как в состоянии невесомости.
Так что, первый снег для меня в этом году выпал на старый Новый год.

Сегодня узнал, что 2014 год объявлен в России годом культуры. Теперь мне понятно по какой причине наш самый первый и самый главный телеканал начал 2014 год с показа многосерийного фильма о Михаиле Круге. Мне когда сказали, что такой фильм снят, и снят по заказу 1 канала, то есть, фактически по заказу романтического и рафинированного Константина Львовича Эрнста… Я сначала не поверил и счёл это шуткой. Ан, нет! Какие тут шутки? У нас начался Год Культуры.

Когда-то в 30-е годы прошлого века великий и прекрасный режиссёр Сергей Михайлович Эйзенштейн на вопрос, что он считает пошлостью, ответил, что верхом пошлости он считает музыку Дунаевского… Какого-же теперь нам, когда про автора Владимирского централа идёт фильм по первому государственному каналу, и когда мы не в состоянии определиться с тем, что является верхом пошлости…

Но ничего… Тут знакомые вернулись из Америки. Были в Нью-Йорке, Майами. Сокрушённо говорят, что американский джаз умер, говорят, что те самые великие джазмены либо умерли, либо совсем старенькие, а новые не те, играют не так, и всё не то.
Ясно же, что никуда джаз не денется. Стареют и умирают люди. Джаз на какое-то время затихнет и возродиться в других. Просто возникают паузы и дыры в культуре. Вот и у нас Год Культуры совпал с продолжающейся паузой и дырой в нашей культуре.
Так что, если и есть причины унывать, расстраиваться и даже отчаиваться, то с этими причинами, а главное с отчаяньем, надо справляться. Также как со страхом. Смелость же заключается в преодолении страха, а не в бесстрашии.

 
Ваш Гришковец.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Мар 19, 2014 11:53 am

27 февраля 2014 г
 
Здравствуйте!
Через несколько часов вылетаю через Минск в Тбилиси. В Минске встречусь со старинным другом, а в Тбилиси меня будут встречать многие старинные друзья. Очень хотел бы лететь в том настроении, какого эта поездка заслуживает. То есть, в радостном. Я так давно и долго ждал её. Так долго ждал этого концерта!
Но понимаю, что почти все разговоры сведутся к тому, что прямо сейчас происходит в Киеве и, в основном, в Крыму. Мне нужно будет как-то комментировать российскую пропаганду и бесконечные заявления наших СМИ и политиков. Мне постоянно нужно будет говорить о том, что те, кого я знаю, и я сам думаем иначе. Но при этом думаем и не так, как хотелось бы в Киеве и в Крыму. У нас, у меня, есть свой взгляд, и этот взгляд связан с надеждой и с сочувствием и с сопереживанием, и с не просто желанием, но жаждой понять…
Я просто горюю от той грубой, неповоротливой и тупиковой позиции, которую озвучивают наши СМИ. От позиции, которая продиктована всем нашим телеканалам, и которая неизбежно ведёт к ещё большей изоляции моей Родины.
У меня же есть только одна возможность во всей этой ситуации: просто исполнять то, что мы написали с группой Мгзавреби и говорить с теми людьми, которые хотят услышать именно моё мнение, а также услышать моё сочувствие, сопереживание и надежду
.

Ваш Гришковец.

http://odnovremenno.com/archives/4412#more-4412

3 марта 2014 г

Здравствуйте!
Сегодня утром вернулся домой из Тбилиси. Прожил три невероятно насыщенных дня. Первого марта сыграли большой, полноценный концерт с Мгзавреби. Концерт шёл чуть больше двух часов и был прекрасен своей атмосферой и радостью.
Концерт начался в 21.30 и всё время до концерта, даже когда репетировали, все без исключения чувствовали напряжение, непонимание и страх… Все постоянно следили за новостями из Крыма и каждый раз, когда заглядывали в интернет или включали радио, с трепетом ждали самых худших вестей… Хотя, куда хуже то!
А я всё время думал: «Вот первое марта, начало весны… И как же хочется-то, чтобы первое марта не вошло в историю, как страшная историческая дата». И ещё все время проговаривал: не хочу, не хочу, не хочу!
Конечно же, все те настроения, которые исходили от моих грузинских друзей и знакомых определённы и ясны – они, разумеется, солидарны с Украиной и совершенно не понимают безумных действий нашего руководства. Это понятно. Им лучше других знакомы такие действия. Однако, по отношению ко мне все вели себя крайне предупредительно и деликатно. Не задавали вопросов, не пытались втянуть в какие-то обсуждения и дискуссии. Общим у нас было: переживания, тревога и страх. И общее же непонимание, зачем и к чему всё это приведёт.
А концерт прошёл прекрасно. То, что Мгзавреби там любят и знают наизусть, это вполне понятно и заслуженно… Я же очень волновался. Всё-таки, большая часть публики Мгзавреби довольно молодые люди, которые русский язык знают не очень хорошо, а некоторые не знают вовсе. Я как раз волновался за их реакцию. Я же не пою, а говорю. И довольно длинно местами. В этом случае понимание сказанного необходимо. Если бы я пел, как грузины, то даже не понимая можно послушать… Но я петь не умею.
Приняли же меня очень хорошо. Да что там хорошо, прекрасно! Приняли радушно, с благодарностью и надеждой. Думаю, что те страшные, тревожные новости, с которых началось первое марта, только усиливали эти благодарность и надежду. Проще говоря, волновался я зря. Меня очень порадовало, что было много людей постарше. Они не сгрудились возле сцены, а стояли чуть поодаль. Но я видел их лица. Они внимательно слушали мои слова. Многие со второй нашей совместной песни достали телефоны и снимали видео. В этот момент я понял, что мы делаем то, что умеем и можем… А главное, должны. Я вспомнил тех зрителей, которые в разных городах России были на наших концертах. А на этих концертах было много людей, которые ни то, что совсем не понимают грузинский, они даже песню «Сулико» ни разу не слышали, да и грузин воочию никогда не встречали. Думаю, что были и те, кто не видел «Мимино», «Не горюй», а про фильмы Иосилиани, Абуладзе или Параджанова даже не слыхали…
Так вот я убеждён, что те люди, которые были на наших концертах в Москве и Питере, Казани, Нижнем Новгороде и так далее, те, кто пришёл в Тбилиси… Для этих людей уже никогда и никакая пропаганда не будет истиной в последней инстанции.
После концерта было большое застолье. Много пели. С удивлением понял и обнаружил, что я самый взрослый человек за столом. В прежние годы и в прежние приезды обычно было наоборот. Чаще я был самым младшим или одним из младших в застолье. Я всегда удивлялся и радовался тому, что грузины не только все поют, но ещё все знают бесконечное количество песен. Но я боялся, что это уходящая культура, растворяющаяся… а вот позавчера убедился в том, что нет!!! Те люди, которым ещё до тридцати жить да жить, знают те же песни, поют не хуже, петь любят и поют не для меня, не для гостей, поют потому что любят петь, петь умеют и не могут не петь.
Во время этого застолья и песен мне так хотелось, чтобы всё происходящее в Крыму, единогласное принятие решение об использовании войск и прочее и прочее, оказалось бы просто сном. Сном тяжёлым, болезненным, мрачным и продолжительным, но сном. Сном подробным и ужасно реальным, выходя из которого ты некоторое время не можешь поверить, что это был только сон… Но это, чёрт возьми, не сон!
Вылетел сегодня ночью из Тбилиси. Провожали меня Гиги и Лаша. Мы подводили итоги длительной работы, понимая, что сделали хорошую вещь. Ребята говорили о том, как сложна и взыскательна тбилисская публика, что в Тбилиси все считают себя музыкальными критиками, киноведами, театроведами, аналитиками футбола и политологами. Но наше выступление приняли единодушно и хорошо.
Сидели в аэропорту, пили чай, строили планы, обсуждали возможность записи одной-двух новых песен в апреле, выразили единодушное мнение о том, что если мы не сможем найти некую новую концепцию звучания и принцип строения песен, то новый альбом писать нет смысла. И в любом случае с новым альбомом спешить не стоит…
Обсуждали творческие планы, а я всё время думал, как хрупки и беззащитны все наши замыслы перед непонятными, непредсказуемыми решениями, действиями властей, а точнее, одного человека. И всё, что мы напридумывали, может в одночасье быть уничтожено и стёрто действиями одного батальона, одного танка, одного человека с автоматом.
В Минске сидел два часа в аэропорту. Шли утренние новости. Показывали резню в Китае, показывали детские соревнования, говорили о погоде, про Украину не было сказано ни слова.
А сейчас поздний вечер третьего марта. И к вечеру мне понятно, что мои хозяйственно-жизненные планы и расчёты, связанные с покупкой чего-то, связанные с определённым планированием летнего отдыха, связанные с простым, человеческим пониманием и видением того, как будет жить моя семья ближайшее время… Как будет складываться моя работа, заработки… Все эти расчёты уже можно забыть. А пытаться сделать новые расчёты пока дело бессмысленное.
Не хочу! Не хочу! Не хочу…
Не хочу, чтобы моя страна выглядела ещё большим пугалом, чем выглядит. Не хочу ассоциироваться с теми людьми, которые принимали последние решения, и не хочу ассоциироваться с танками, штурмовиками и грузовиками с солдатиками. Не хочу ассоциироваться с безумием.
Ещё вчера вечером гуляли по старому Тбилиси, заходили в разные места, встречали много людей, которые на нашем концерте были. Во многих заведениях звучал джаз в исполнении превосходных музыкантов.
В очень приятном кафе под названием КГБ, причём, на вывеске есть даже серп и молот, играло джазовое трио. Музыканты были такого уровня, что сложно представить таких музыкантов в маленьком кафе, где они играли для двух десятков посетителей… Вдруг пришла компания, в которой был невысокий человек, лет сорока пяти, с футляром, из которого он достал саксофон. Он подготовил инструмент, налил бокал вина и присоединился к играющему трио. Он заиграл так гениально, что я просто не поверил ушам. С ним многие здоровались, ему аплодировали, а он играл, отпивал вино и снова играл. Через некоторое время мне сказали, что это ректор грузинской национальной консерватории…
Когда я там сидел, слушал эту музыку, видел этих людей, которые с одной стороны джаз играли, а с другой стороны гениально его слушали, я испытывал острую надежду, что всё будет хорошо, что здравый смысл возобладает, что жизнь сама окажется мудрее нас всех и как-то выведет… Выведет ни туда, куда нас заводят последние события и безумные решения.
Но вот день заканчивается, разумеется, пол дня я не отрывался от новостей, от телефона… Я смотрел, в основном, наши СМИ, слушал всю эту демагогию и ложь, сказанную со всей убеждённостью, на которую способны только лжецы, и вчерашняя надежда таяла.

Ваш Гришковец


http://odnovremenno.com/archives/4415

7 марта 2014 г.
 
Здравствуйте!
Как же мне надоела та ситуация, в которой мы все оказались! Оказались надолго. Но больше всего мне надоело то, что происходит в связи с этим с людьми. Вся эта каша только заваривается, а люди уже дошли до полного безумия, сутками не вылезая из фейсбука, доходя в спорах с незнакомыми людьми до полного остервенения. Люди изматывают себя иллюзией сопричастности и своей необходимости присутствия во всём этом процессе. Многие изображают умные рожи, намекая на то что именно им доступны такие источники информации, каких ни у кого нет и что они лучше остальных знают и понимают происходящее. Мне надоели и те, кто не особенно задумывается или вовсе не задумывается о том, что творится по той причине, что не умеют этого делать, но при этом потирают руки и говорит мол, Крым-то теперь наш. Мне надоела беспрерывная артистичная истерика, которую демонстрируют многие, а точнее почти все украинские мои знакомые. Они вообще склонны к артистизму. Но оказалось, что и к истерике склонны. Мне надоели наши депутаты и сенаторы, которые стоят в круглосуточной очереди к трибуне только чтобы сказать о том, что мы никого не оставим в беде, всех победим и обязательно выстоим. Ручонками машут. Надоели! А также надоели и вызывают отвращение пафосные рожи в очередной раз пафосно поющих гимн Украины мелкотравчатых новых, с позволения сказать, лидеров. Надоел Обама, который пыжится-пыжится, угрожает, а сам не может и не хочет понять, как надо разговаривать с Путиным и Россией. Какой бы он ни был, но с ним надо уметь разговаривать. Надоели эти европейские клоуны типа Оланда. Хотя типа Оланда клоунов нет, он уникален. Надоела Кэтрин Эштон со своими дурацкими нарядами. Она что, не понимает, что пришла не на вечеринку и тинейджерский возраст давно прошёл?! Хотя понятно, что для них ситуация  с Украиной и нами это - вечеринка.
Страшно надоел абсолютный полный кризис и жуткий дефицит, а вернее отсутствие сильных, значимых и здравомыслящих людей в политике. Интересно, многие смогут сейчас сходу вспомнить, как зовут премьер-министра Италии? Я имею ввиду не Берлускони, а нынешнего. Нет значимых сильных, а главное волевых персонажей на политической сцене. Никто не может хоть что-то противопоставить Путину. Я имею ввиду персонально. И вот как так получилось, что в огромном мире нет человека из политики, который был бы остроумнее, ярче, кто мог бы на путинскую дерзость чем-то ответить.
Мне больше всего надоели те лица, которые представляют наши и не наши регионы, города, парламенты, правительства, армии. Нет нормальных лиц. Мне отвратительны лица наших представителей в ООН и тех людей, которые представляют нас в НАТО и других международных организациях. Но и на Баррозу я тоже смотреть не могу.
Наверное, в политике так было всегда. Лицо политика всегда было не самым приятным. Но сейчас какой-то кошмар измельчания. В этой связи так и хочется поздравить с наступающим восьмым мартом бывшую гдр-овскую барышню Ангелу Меркель, которая хоть как-то соответствует масштабам и значению своей страны и гордому званию канцлер.
В общем, смертельно мне всё это надоело и не хочется следить за происходящими событиями, но за ними нельзя не следить… Потому что нельзя. Единственное, что я могу себе запретить и запретить своим собеседникам, это беспрерывно говорить на тему Украины и Крыма. Запретить спорить, потому что это, как бессмысленно так и противно. И ещё могу себе позволить не слушать аналитиков, политологов и экономистов, которые пытаются что-то прогнозировать, как-то предполагать дальнейшие события и пытаться разгадать какие же планы строит Путин и строит весь остальной мир на наш счёт. Я даже не хочу думать о том - есть этот план или его нету. Не хочу думать о том - дикая это всё импровизация или хорошо разработанная операция. Всё равно ни черта не узнаем и не угадаем. Не угадаем по той причине, что логика жизни нормального человека, у которого есть дети, дом, интересная работа и прочие признаки нормальной человеческой жизни никогда не поймёт и не сможет себе представить способ мышления крупного политика, чья жизнь никакого отношения к норме бытия не имеет.
А на концерте Марчибы в Казани было здорово! Марчиба первоклассно отыграла свои тягучие, часто вялые песни. Отыграла абсолютно точно также как они записаны и звучат в альбомах. И публика была спокойная, хорошая, знающая. Платье у Скай было удивительной красоты. Можно даже сказать что концерт был в самом лучшем смысле этого слова скучным. Но только в самом лучшем смысле этого слова. Так я скучать готов.
Но боюсь, что в ближайшем времени нам будет не до скуки.
Ладно… Пойду на сцену делать то что умею и должен делать
.

 
Ваш Гришковец
 
http://odnovremenno.com/archives/4430#more-4430


Последний раз редактировалось: Ирина Н. (Чт Мар 20, 2014 11:32 am), всего редактировалось 3 раз(а)
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Мар 19, 2014 12:17 pm

9 марта 2014 г.
 
Здравствуйте!
Послезавтра у меня спектакль в Киеве. Точнее у меня 11 и 12 два спектакля в столице Украины. Вчера пришлось проводить разъяснительную и успокоительную беседу с моей технической группой. Ребята выразили тревогу и опасения по поводу нашей поездки. Сначала я удивился, а потом понял, что решение по гастролям принимались, когда Майданом ещё и не пахло, а подтверждались уже лично мною недавно, но без учёта мнений технического коллектива.
Ребят можно понять, у них, в отличии от меня нету друзей и знакомых в Киеве и других украинских городах. Они питаются только той информацией, которую получают из наших и только наших СМИ. Также ребята сказали, что очень волнуются нашими гастролями в Киеве их родные и близкие, которые также получают информацию из привычных им источников.
Думаю, что мне удалось их убедить в том, что поездка безопасна, что я сам не авантюрист, что у меня у самого семья и на рожон я не лезу. Я объяснил ребятам, что в целом в Киеве та самая обстановка, к какой они привыкли и которую помнят по нашим многочисленным гастролям в этом прекрасном городе. А та картинка, которая намозолила нам глаза за последние месяцы, всё же явление очень локальное.
Объясняя всё это ребятам, я ещё отчётливее понял то, как воспринимается сегодняшняя украинская жизнь подавляющим большинством моих сограждан…
Когда-то в 1993 году я в городе Кемерово, в театре Ложа сочинил спектакль «Осада». Сочинял я его в декабре и потом доделывал в феврале и марте 94-го, то есть ровно, в аккурат двадцать лет назад. Перечитал несколько отрывков и понял, что писал это как будто про те события, которые происходят сейчас. Предлагаю просто прочесть пару сцен, в которых персонажи пытаются осуществить некие переговоры. Перечитывал — хохотал, удивлялся тому, что мог это написать так давно и так про сейчас. Хохотал, а сам думал, что ой, не до смеха, ой, не до смеха. Предлагаю вам прочитать три сцены и вы поймёте, о чём я говорил.


Ваш Гришковец.

 
СЦЕНА 1.
 
Занавес в глубине сцены открывается. Мы видим античную постройку, вдалеке море. Перед античной постройкой стоят Первый воин, Второй воин, Третий воин. Они медленно выходят вперед. Одеты они в античные костюмы, при оружии.
 
Третий воин. Я боюсь, что меня не правильно поймут, но, тем не менее, я не могу больше молчать. Я должен сказать и скажу. Прошу вас, умоляю вас, услышьте меня! Так дальше продолжаться не может. Ситуация, в которой мы с вами оказались…. Она патовая…
Первый воин. Какая?
Третий воин. Патовая. Это из шахмат. Шахматный термин. Значит безвыходная, безысходная.
Первый воин. А, понятно.
Третий воин. Тупиковая!
Первый воин. Я понял. Патовая.
Третий воин. Никто уже не помнит, по какой причине мы приплыли сюда и стоим под этими стенами. Каждый день мы теряем наших друзей и товарищей. Мы теряем лучших из нас. Так дальше продолжаться не может и не должно! Мне представляется, что у нас остался один единственный выход, друзья мои…. Мы должны попробовать начать договариваться.
Первый воин. Чего попробовать начать?
Третий воин. Попробовать вступить в мирный диалог.
Первый воин. Куда попробовать вступить?
Третий воин. Инициировать переговоры.
Первый воин. Чего сделать?
Третий воин. Иници…. Ну, то есть, начать переговоры.
Первый воин. С кем?
Третий воин. Ну, с кем, с кем?
Первый воин. Ну, с кем вести переговоры?! С кем?!
Третий воин (делает жест в сторону зрительного зала) С ними, с кем еще?
Первый воин. С кем, с ними? С врагами с нашими, что ли?!
Третий воин. Почему с врагами? Зачем так?
Первый воин. А с кем?
Третий воин. Ну-у-у…С соперниками…. С оппозицией.
Первый воин. А, с оппозицией? То есть, ты предлагаешь прекратить нашу военную операцию под названием «Осада» и начать неизвестно, какую операцию: «Куда-то там вступить»?
Третий воин. Только не заводись, не горячись!
Первый воин. А я не горячусь! Я просто пытаюсь тебя понять. То есть, ты предлагаешь забыть про наших павших друзей-товарищей, которые полегли под этими проклятыми стенами (делает жест в сторону зрительного зала). Забыть про наших раненых, про наших ветеранов, которые ждут нас с победой! Ты предлагаешь про это всё забыть и куда-то вступить? Да?!… Нет, дорогой мой! Только победа! Нам нужна победа! Окончательная и бесповоротная! И вот когда мы пройдём сквозь эти стены, зайдём в этот проклятый город, прошагаем по центральной улице… Когда поднимем на их площади наш флаг! А они на коленях перед нами, в грязи, с вытянутыми вверх руками… Когда они нам тихонечко скажут жалобными голосами: «Мы сдаёмся», вот тогда мы можем начать с ними разговаривать. Мы им скажем: «Давайте, ползите, ползите». Вот, какие могут быть переговоры! А когда они поползут в грязи, вот тогда мы скажем: «Оппозиция поползла».
Третий воин. Знаешь, о чём я думаю сейчас?
Первый воин. О чём?
Третий воин. Сколько же раз я слышал эти лозунги! Как же мне это надоело!
Первый воин. Чего ты слышал?
Третий воин. Да вот такие призывы: «Мы должны разрушить стены, поставить всех на колени, поднять наш флаг…»
Первый воин. Да, именно…
Третий воин. А зачем поднимать флаг, что это значит? Ты подумай! Это же просто тряпочка на палочке.
Первый воин. Ты как наш флаг сейчас назвал?!
Третий воин. Я тебе так скажу…Знаешь, что это такое, все эти флаги?
Первый воин. Ну, скажи, что это.
Третий воин. Это – анахронизм!
Первый воин. Чего это такое?! Еще раз повтори.
Третий воин. Это – старые заскорузлые символы, которые уже никого не вдохновляют, и все твои призывы – это анахронизм. Неужели ты не чувствуешь?
Первый воин. Я всё чувствую! Не вдохновляет, говоришь? А вот его вдохновляет (показывает на суровое лицо второго воина). Его вдохновляет! Символы, говоришь? Да, нам нужны символы, народу нашему нужны символы! Тряпочка на палочке, говоришь? А для народа это символ! Как тебе не стыдно такое говорить?! Это же наш народ! А народ – это наши матери, отцы, которые состарились, ожидая нас. Это наши жёны, дети, которые ждут нас годами. Это люди, которые обувают тебя, одевают, заботятся о тебе, любят тебя. Им нужны символы, а не этот твой … Слово-то какое нашел, анна… хренизм…
Третий воин. Всё-всё, можешь дальше не продолжать, мне уже всё понятно. Оставайся со своими символами.
Первый воин. Символы ему наши не понравились, нормально вообще?!
Третий воин. Да я знал, что вы меня не правильно поймете. Вот вы меня не правильно и поняли. Ты же все мои слова неадекватно понял, извратил и совершенно не пожелал меня услышать.
Первый воин. Ты так говоришь, что тебя и понимать-то не хочется. А я тебе скажу просто. Всем нам нужна победа и заменить победу нечем. А тебе, как я понимаю, победа не нужна.
Третий воин. Ну, зачем ты всё с ног на голову, я же не отказываюсь от победы. Ты просто не слышишь меня. Мне победа нужна точно так же, как и вам. Просто, может быть, существует какая-то иная победа, не такая, какую ты здесь сейчас изобразил. Победа без этих набивших оскомину символов. Не та, которую ждет народ…И потом, откуда ты знаешь, что нужно народу? Нечего всё время пенять на народ.
Второй воин. (Очень громко) Ты не трожь народ. Что ты сказал? Пинать народ? Не смей! Ты сам народ. Вот нас сюда народ послал… Мы тут стоим… На самом острие. А народ у нас за спиной, и мы стоим здесь и должны стоять.
Третий воин (отворачивается) Ну, вот ещё один.
Второй воин. Мы плоть от плоти, кровь от крови народа! А ты не юли! Ты объясни нам, чего ты добиваешься. Я хочу понять! Ты не думай, что ты тут самый умный, а мы тут дураки. Ты объясни. Это про какую такую другую победу ты тут толкуешь? То есть, ты хочешь, чтобы мы пошли и с ними (делает жест в сторону зрителя) договорились, типа: «Ребята, что-то нам надоела эта осада, что-то устали мы торчать под вашими стенами. Давайте так. Мы пойдём домой, но типа мы не проиграли, а вы оставайтесь, но типа вы не победили». Так, что ли? Нет, дружок! У меня тут дед воевал, отец воевал, и я здесь воюю. У меня сын дома. Он уже высокий и здоровый парень. Он рос без меня. И вот, если мы сделаем, как ты предлагаешь, вернусь я домой, и что я им всем скажу? Сын у меня спросит: «Где ты, пап, столько лет был?», мне, что ему сказать: «Да, вот, сынок, сходил, поговорил. Разговор был серьёзный, заболтались там с одними людьми». А деду что мне сказать? Он нас спросит: «Как вы там, ребятки?». А мне что ему сказать: «Деда, всё очень хорошо. Мы там просто очень хорошо договорились». Нет, я такого им сказать не могу. Это то, что ты предлагаешь – заскорузлый нахронизм. Слова-то какие подобрал! На-хронизм заскорузлый у него…
Первый воин (перебивает второго) Молодец! Это ты сейчас очень хорошо сказал! Я даже не ожидал от тебя, что ты можешь так говорить вообще. Сильно сказал. Молодец! А у тебя дед ещё жив?
Второй воин. И бабушка.
Первый воин. Очень хорошо! Сын у тебя?
Второй воин. Вообще-то, дочь.
Первый воин. Молодец! Ты здесь, а они там… Очень хорошо. Они тобой гордятся. (Поворачивается к третьему) И ты молодец. Но тебе надо отдохнуть. Понимаешь, ты, когда устаёшь, понервничаешь, ты такие слова говоришь, я с трудом понимаю. А он (показывает на второго) вообще ничего не понимает.
Третий воин. Ну, может быть, я чрезмерно эмоционально и сумбурно выразился.
Первый воин. Ну, вот видишь, опять начинается…
Третий воин. Я же пытаюсь найти выход из патовой … из безвыходного положения, а он … (показывает на второго) ..
Первый воин. А что он?
Третий воин. А он грубо юродствует.
Второй воин. Не понял, что он сказал? Чего, он сказал, я делаю?
Первый воин. Уродствуешь.
Второй воин. Оп-па! Это я уродствую? А ты знаешь, что делаешь? Ты…ты… ты же червяка сомнения себе в голову запустил, он тебе уже весь твой мозг проел. У тебя уже одна труха, гниль в голове. И ты сейчас нас этим хочешь заразить? А этот червяк сомнения, он заразный. Но я тебе свои мозги в труху превратить не дам. Что ты всё крутишь, мутишь. Ты же всё какие-то хитрые лазейки ищешь, и всё мутишь и крутишь, мутишь и крутишь. А они (показывает в сторону зрительного зала) как стояли против нас, так и стоят. И договариваться не собираются. Потому что у них тоже отцы и деды, которым они дали слово. И я своим дал. И у меня, поэтому, в мозгу нет никакого червяка, у меня там написано одно слово «надо!». Большими такими буквами написано.
Третий воин. А лучше было бы там, в так называемом, твоём мозгу написано слово «думать».
Второй воин. Не ори на меня.
Третий воин. А ты руками не размахивай.
 
Оба кричат одновременно.


Последний раз редактировалось: Ирина Н. (Ср Мар 19, 2014 12:21 pm), всего редактировалось 1 раз(а)
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Мар 19, 2014 12:18 pm

СЦЕНА 2.

Воины выходят на самый передний край сцены. В руках у Первого воина копьё с белым флажком. В другой руке у него большой медный рупор. Они выстраиваются, поправляют на себе одежду. Какое-то время смотрят прямо перед собой, вглядываясь в темноту зрительного зала.

Первый воин (откашливается, поднимает рупор и кричит) Внимание! (опускает рупор и спрашивает у Второго воина) Нормально?
Второй воин. Нормально.
Первый воин (в рупор). Внимание! Я требую вашего внимания! Эй, вы там слушайте, и не говорите потом, что вы нас не слышали.
Второй воин (вполголоса) Очень хорошо.
Первый воин (в рупор). Слушайте! Ваше положение…
Второй воин (подсказывает). Катастрофическое!
Первый воин (в рупор). Кастрата… Контраса… Ваше положение кастра… Оно патовое! Если кто из вас не знает, это шахматный термин. Он значит … Плохое у вас положение!
Второй воин (подсказывает). Безвыходное.
Первый воин (в рупор). Во-во, безвыходное, тупиковое! Патовое! Поняли? (Небольшая пауза). Все входы и выходы надёжно блокированы, то есть закрыты нашими доблестными силами и мы думаем… Нет мы уверены, что вы…Должны осознать всю…Всю патовость своей ситуации … должны (обращается ко второму) Чего они должны?
Второй воин. Ну, как что? Мы же готовились. Они должны открыть ворота…
Первый воин. Да, точно! (В рупор) Давайте, открывайте ворота, сложите оружие! Встаньте на колени и строго по одному ползите сдаваться на нашу милость! К нам ползите, на милость победителей… Нас. (Второму воину) Правильно?
Второй воин. Давай, не останавливайся. Нормально.
Первый воин (в рупор) И вот, когда вы выползете к нам , на нашу милость, тогда, возможно… Тогда может быть, мы сможем гарантировать вам личную жизнь, а еще жизнь вашим дальним и близким родственникам и даже детям! Вы понимаете?! Мы гарантируем вам жизнь! И кровь !… Ой! Точнее, кров, еду и питьё. То есть, мы не запретим вам есть и пить, если у вас будут еда и питьё, а также, мы гарантируем сохранность частичного вашего … Точнее, частичную сохранность вашего личного имущества. Поняли? (Второму) Не слышат, что ли? Вроде должны услышать.
Второй воин. Слышат, слышат. Просто затаились. Давай продолжай, как мы договаривались.
Первый воин (в рупор). Ну, мы понимаем, что такие вопросы так легко, с кондачка не решаются. Мы не звери! Мы даём вам на обдумывание одну минуту времени. И после этой минуты мы ждём от вас соответствующего знака или сигнала, чтобы мы поняли, что вы поняли. Поняли?! Внимание! Раз, два, три. Время пошло.

Третий воин теребит Первого воина за плечо.

Первый воин. Чего?
Третий воин. Ну, что, пойдём?
Первый воин. Куда?
Третий воин. Обратно пойдём. Сказали всё и пошли.
Первый воин. Куда мы пойдём? Мы им минуту дали. Теперь нужно ждать.
Второй воин (третьему) Ну, что ты опять? Ты же хотел, чтобы мы договаривались, вот мы и пришли договариваться, а ты опять хочешь удрать? Что ты за человек? (Поворачивается к Первому) Надо было им три минуты дать, а то, видишь, они за минуту не успели ничего решить.
Первый воин. Но я уже дал одну минуту. Она закончилась…
Второй воин. Тогда давай, продолжай.

Третий воин медленно пятится назад и в сторону

Первый воин. Ты куда это пошёл?
Третий воин. Да не хочу я здесь с вами стоять.
Второй воин (хватает Третьего и подтаскивает его на прежнее место) Вместе пришли, вместе и уйдём.
Третий воин. Мы выглядим, как кретины.
Первый воин. Как кто? Это они такие (показывает в зрительный зал. Поднимает рупор и кричит). Ага-а-а! Я вижу, вы не поняли всей …
Второй воин. Катастрофичности…
Первый воин (второму) Я не буду этого слова произносить. (В рупор). Вы, наверное, в шахматы играть не умеете и не понимаете тупиковости ситуации. Ну ладно, я вам сейчас скажу, какое будущее вас ждёт. Вас, а также ваших родственников, близких детей и детей ваших близких, то есть вас всех. Так вот. Когда у вас кончится вся еда и вся вода, и ваши дети будут пухнуть от голода и умолять вас о корочке хлеба…, но никакой корочки не будет. И вот тогда вы всё поймете. Тогда вы, конечно, откроете ворота, встанете на колени, выползете на милость победителям, нам, но мы вам ничего уже гарантировать не будем. Мы будем с вами говорить по-другому. (поворачивается ко Второму воину) А как мы по-другому будем с ними говорить?
Второй воин. Совсем по-другому.
Первый воин (в рупор). Совсем по-другому будем говорить! (Второму) Как?
Второй воин. Давай, продолжай, не останавливайся.
Первый воин. О-о-ох, как по-другому мы будем с вами говорить! Очень по-другому мы будем с вами говорить тогда! Поняли? Или не поняли…Но мы не звери… Мы прекрасно понимаем, что такие серьёзные вопросы с кондачка не решаются. Мы снова даём вам нашей милостью одну минуту подумать. И уж после этой минуты мы ждём от вас соответствующего для вашей кастрата… патовой ситуации знак… знак или сигнал, чтобы мы поняли, что вы нас поняли. Поняли?
Второй воин. Почему ты опять дал одну минуту? Я же говорю, надо три давать.
Третий воин. Хотите, ждите минуту, хотите – пять, а я больше не могу. Я пошел.
Первый воин. Подожди, постой.
Третий воин. Тогда ответь мне на один вопрос.
Первый воин. Да.
Третий воин. Прежде, чем я уйду, скажи мне, только честно.
Первый воин. Ну, давай.
Третий воин. Ты искренне веришь, что тебе кто-то ответит?
Первый воин. Да, должны.
Третий воин. Тогда зачем ты так орёшь?
Первый воин (недоумённо и искренне) Потому что, если я не буду орать, они меня не услышат.
Третий воин. То есть, тебе кажется, что когда ты так орёшь, потеешь, пучишь глаза… Когда у тебя так надуваются жилы… Тебе кажется, что ты от этого становишься страшнее и мужественнее?
Первый воин. Да, кажется.
Третий воин. Так вот, это твоё глубокое заблуждение. Ты же сюда пришел говорить о мире, и ты хочешь быть услышанным. Но, когда ты так орёшь, тебя никто не захочет слушать. Никто тебя не выслушает объективно. Нужно понять, что для того, чтобы быть услышанным, нужно искать консенсус.
Первый воин. Чего искать?
Третий воин. Консе… Ты должен искать путь к единому решению. А ты тут со своими безапелляционными заявлениями…
Первый воин. Что?!
Третий воин (отчаянно машет рукой) Если вы не чувствуете всю нелепость и безумие этой ситуации, то стойте здесь и продолжайте. А я не буду, я ухожу. А вы стойте здесь, как клоуны.

Третий воин уходит. Первый воин кричит ему след

Первый воин. Э-э-э! Это кто клоуны?
Третий воин (издалека) Вы оба! Клоуны и ослы. Вот и стойте… (Уходит)
Первый воин. Ах, так! (Поднимает рупор и кричит) Алё-о-о! Ну, я понял, что вы не поняли. Значит для вас я клоун? Осёл я, да?! А вот это уже личное оскорбление. Запомните! Меня ещё мама в детстве учила: «Сынок, если тебя кто-то лично обидел, ты его найди, сынок, и лично его…». Ох, вы пожалеете, ох, вы будете стоять передо мной на коленях, а я вам припомню, как я тут стоял… Как осёл, как клоун. Ох, и пожалеете вы и все ваши родные дети…

Второй воин силой утаскивает Первого воина

Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Мар 19, 2014 12:19 pm

СЦЕНА 3.

Занавес раздвигается, на сцену выходят Первый и Третий воины. Они выходят на передний край сцены. У Первого воина в руках медный рупор и копьё с белым флажком.

Третий воин (Первому воину вполголоса) Ну, давай! Всё как мы учили, как готовились. Не волнуйся.
Первый воин. Ну, ты же рядом?
Третий воин. Да, рядом. А что?
Первый воин. Так давай, ты (протягивает Третьему воину руку).
Третий воин. Нет уж. Ты в прошлый раз орал, ты уж и продолжай.
Первый воин. Я могу напутать. Я как-то не готов.
Третий воин. Я рядом, я подскажу. Ну, давай, не тяни.
Первый воин. Ну, хорошо (откашливается).

Третий воин достает из ножен меч, показывает его зрительному залу и кладёт на сцену у своих ног

Первый воин. Э-э, ты чего это делаешь? Чего это ты творишь?
Третий воин. Любые переговоры должны начинаться со знака дружбы и миролюбия. Это же нормально! Повернись вперёд и улыбнись.
Первый воин. Это нормально?
Третий воин. Улыбаться – это нормально. В этом есть достоинство и благородство.
Первый воин. То есть ты хочешь сказать, что люди посмотрят на нас, как мы тут стоим вдвоём и улыбаемся… посмотрят и подумают: «Это нормально». Так, что ли?
Третий воин. Да.
Первый воин. То есть мы сейчас не как клоуны?
Третий воин. Нет.
Первый воин. Хорошо! С чего начинаем?
Третий воин. Здравствуйте.
Первый воин (в рупор) Здравствуйте, это снова мы. Внимание! Мы требуем вашего внимания! Слушайте, и не говорите потом…
Третий воин (всё это время дергает Первого воина за одежду, перебивает) Да, не нужно было всего этого городить. Нужно было сказать просто: «Здравствуйте!».
Первый воин (в рупор) Просто здравствуйте!
Третий воин (Подсказывает) Послушайте нас. Мы просим просто нас послушать. Пожалуйста, послушайте.
Первый воин (в рупор). Послушайте, пожалуйста, нас! А то что-то вчера вы нас слушать не хотели. Но мы не будем про вчерашнее вспоминать, потому что, кто старое помянет…
Третий воин. Да, не торопись ты…
Первый воин. Я понял.
Третий воин (подсказывает). Скажи спокойно и нормально: «Мы пришли с миром».
Первый воин (в рупор). Мы пришли с миром! И это нормально!
Третий воин (подсказывает). Мы готовы забыть все взаимные обиды, которые нанесли друг другу.
Первый воин (в рупор). Мы готовы забыть взаимные обиды, которые вы нам нанесли! Мы готовы, и это нормально!
Третий воин (перебивает) Ну, что ты?! Ты же опять всё напутал.
Первый воин. Ничего я не напутал, это ты меня всё время путаешь. Если не нравится, то давай сам.
Третий воин. Нет-нет, давай ты, но только предельно внимательно…Скажи так: "Мы надеемся на то, что толерантность, с которой мы…"
Первый воин (перебивает). На что… на чего мы надеемся?
Третий воин. На толерантность! На толерантность, пойми – это же нормально.
Первый воин. Толерантность?
Третий воин. Да, правильно, у тебя получилось, давай!
Первый воин (в рупор). А мы ещё и на толерантность надеемся! И это нормально! Если кто-то из вас не знает, это шахматный термин, то есть тупиковость, безвыходность. И мы на неё надеемся. И мы ждём, что вы осознаете свою эту тупиковую толерантность, потому что это нормально. Вы поймите, мы не звери! И мы даём вам одну минуту на то, чтобы вы…поняли…всю толерантность и подали нам соответствующий знак или сигнал, чтобы мы поняли, что вы поняли.

Пока Первый воин говорил, Третий воин пытался его прервать

Третий воин. Ну, что ты городишь, что ты творишь?
Первый воин. Ну, не могу я по-другому, не нравится, говори с ними сам.
Третий воин. Ты пойми, что после того, что ты вчера наговорил и сегодня уже успел, это должен сделать только ты. Если ты это сделаешь, это будет самым большим, а может быть даже, единственным твоим подвигом за всю эту осаду. Понимаешь?
Первый воин. А что я не то сказал?
Третий воин. Ну, зачем ты давал эту минуту? Они вчера её не взяли, и сегодня не возьмут, давай ты хоть целый час…
Первый воин. Почему?
Третий воин. А ты не понимаешь? Ты, действительно, не понимаешь?… Да ты пойми! Кто ты такой, чтобы давать или отбирать время?!
Первый воин. А минута-то прошла, а они опять молчат. Как с ними можно разговаривать?!
Третий воин. Ладно, сейчас повернись к ним, улыбнись и повторяй за мной слово в слово. Только, пожалуйста, не ори, а громко скажи, понял?
Первый воин. Давай.
Третий воин. Значит, скажи им спокойно, с улыбкой: "Мы придём завтра, в это же самое время и надеемся, что вы подумаете, здравый смысл возобладает, и вы примете непростое, но единственно правильное решение. Потому что это нормально! Это нормально вступить в диалог, потому что мы люди, а люди всегда могут найти общий язык. Потому что это – нормально".
Первый воин (поднимает рупор и громко говорит). Мы ещё и завтра придем! В это самое время (неожиданно переходит на крик). Это же нормально, ходить к вам сюда каждый день. Мы придем и подождем, когда вы наконец поймёте…Ну, что же вы за люди-то такие? Вы нас, что, не слышите?! Это же нор-маль-но открыть ворота! Поднять руки! Встать на колени! Это же нормально! И никаких обид, но если я кого-то лично обидел, я подойду и лично извинюсь, только ворота откройте.

Всё это время Третий воин пытается его перебить и увести со сцены

Третий воин. Пойдём отсюда.
Первый воин (вырывается, выбегает опять на край сцены и кричит в рупор). Вы запомните меня, запомните моё лицо. Вы будете стоять на коленях, а я лично к каждому подойду… Я припомню, как я стоял здесь, как клоун и улыбался. Я вам припомню. И лично, лично… перед каждым извинись. Мне мама в детстве говорила: «Если тебя, сынок, кто-то лично обидел, ты его найди и лично извинись».

Третий воин с силой утаскивает Первого воина. Первый воин продолжает выкрикивать уже не в рупор. Потом Третий воин возвращается на сцену, поднимает свой меч, делает извиняющееся лицо, виновато улыбается и уходит.

http://odnovremenno.com/archives/4433#more-4433
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Мар 19, 2014 1:09 pm

дааааа.... люблю я и Дмитрия Быкова.
 
Но... ГЕНИЙ - только Гришковец.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Мар 19, 2014 1:12 pm

а у меня до сих пор слезы от смеха текут
 
и даже не думаю "ой, не до смеха"
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Мар 25, 2014 5:20 pm

21 марта 2014 г
 
Здравствуйте!

С 10-го по 13-е марта был в Киеве. Сыграл два спектакля в театре имени Леси Украинки. Устал за эти несколько дней. Устал от плотной атмосферы тревоги, которая накрыла город давно. Устал от того, что не знал, как разговаривать с людьми и чувствовал со стороны собеседников незнание, как разговаривать со мной. Это незнание – ни что иное, как недоверие и опасение. Опасение сказать что-то не то и не так, сказать то, после чего разговор либо прервётся, либо перейдёт не в разговор, а во что-то другое… А также опасение поссориться, потерять возможность общения, утратить уважение друг к другу.

В Киеве было довольно тепло для начала марта. Привычных пробок в привычных местах не оказалось. Но нельзя сказать, что улицы были пустынными и обезлюдившими. В заведениях, где пришлось обедать и ужинать народу было немного, но нельзя сказать, что было пусто. Я был нынче в Киеве в будние дни, когда обычно Киев шумит, движется, толкается в пробках, куда-то спешит по делам. Но в этот раз народу и машин было, как в воскресенье. Вот только в воскресенье без ощущение выходного дня, а наоборот… Совсем наоборот.

Впервые в зале театра имени Леси Украинки видел свободные места. Довольно много свободных мест. Особенно на первом спектакле. На втором спектакле их было существенно меньше. Почти не было.

Это вполне понятно. Когда практически все концерты и спектакли и не только российских исполнителей отменяются, люди опасаются покупать билеты. Сомневаются. Но гораздо важнее – это отсутствие настроения, а точнее, наличие того настроения, которое противоречит желанию пойти в театр. Поход в театр требует другого состояния души. А когда в городе тревога, непонимание, усталость от тревоги и непонимания и отсутствие хоть каких-то и сколько-нибудь внятных перспектив… Какой тут театр!

Я был очень благодарен тем людям, которые всё-таки решили пойти в театр, купили билеты, и особенно тем, кто купил билеты давно, очень заранее, и не сдал их.

Атмосфера во время спектаклей, особенно второго, была прекрасная! Я играл спектакль ровно также, как он был задуман полтора года назад. В тексте спектакля не появилось ни одного намёка на то, что сейчас происходит. Но время и события таковы, что они неизбежно сообщали спектаклю и отдельным его фрагментам особый подтекст и совершенно не задуманный изначально смысл.

В «Прощании с бумагой» звучало много безвозвратного, непоправимого прощания с тем, что было прежде. И в этой безвозвратности чувствовалась и отчаянная грусть, и даже страх.

В тех записках, которые я получил после спектакля, было написано во всех одно и то же: благодарность за то, что я приехал, и просьба приезжать ещё. В самой этой просьбе содержалось опасение и сомнение.

Давно не получал писем по почте. Однако, в театре в Киеве меня ждало письмо, посланное из Харькова на адрес театра. Молодая барышня написала мне коротенькое и трогательное послание, в котором в итоге просила меня обязательно приехать в Харьков. Раньше я таких писем не получал. И это потому, что ни у кого не было сомнений, что я приеду. Теперь же эти сомнения очень чувствовались и были заметны.

Никогда не расставался так, как в этот раз, со своими киевскими приятелями. Всегда расставания были лёгкими. Это были расставания ненадолго. Это были расставания, когда я уезжаю недалеко, да и они, собственно, занятые люди, которые всегда на месте, и мы не заметим полугодовой разлуки…

Сейчас мы вроде бы тоже расставались ненадолго и определённо планировали с организаторами гастроли на осень. Но мы расставались и убеждали друг друга, что, как всегда, незаметно пройдёт пять-шесть месяцев, и мы увидимся… В расставании же была тревога. Тревога, которую мы не проговаривали и не показывали друг другу. Тревога, что можем не увидеться так скоро, как мы хотим. И тревога за то, что могут произойти такие события, о которых даже не хочется думать.

В те киевские дни и сейчас я всё равно, конечно же, бесконечно обсуждал и обсуждаю со своими украинскими приятелями и хорошими знакомыми то, что происходит.

Истерика месячной давности прошла. Она у них закончилась. Они уже могут и хотят говорить спокойнее и осторожнее. Они устали сильнее, чем мы здесь…

Удивительно, но из их высказываний ушло то, что является отличительной чертой сектантов. Мы даже теперь можем с ними говорить на какие-то отвлечённые темы…

Сектанты не могут говорить на отвлечённые темы. А ещё сектанты всегда демонстрируют своё превосходство и намекают на своё более глубокое и в то же время возвышенное понимание жизни и мира. Так было со всеми моими друзьями и знакомыми ещё совсем недавно. Теперь в их голосах и высказываниях я слышу усталость, в ком-то растерянность, в ком-то разочарование, а в ком-то утрату убеждённости.

Когда в конце февраля они торжествовали победу, оплакивали своих погибших, но при этом были окрылены ощущением благородства совершённого, когда праздновали торжество победы духа, свободы и воли, они неоднократно выражали чуть ли не жалость мне и моим попыткам их успокоить и слегка, осторожно вернуть с небес на землю. Мои же попытки посочувствовать им в их наивности и в том, как трудно им будет вернуться после романтики Майдана к повседневности… Да к тому же, я всё время говорил им, что до скуки повседневности ещё очень далеко… Они попросту не слышали. Они, пережившие победу, воспринимали мои слова, как занудство и ворчание того, кто не способен на поступок.

Как легко они в дни своей борьбы и свободы, с вершин своего величия смотрели на всех нас, и меня в том числе, в России, как на людей, погрязших в несвободе и смирившихся с ней.

Как сочувствую я им теперь!!! Я сочувствую и буду продолжать им сочувствовать, что бы они мне ни говорили, и что бы они не делали сейчас.

Сочувствие!!!

Вот, что сейчас совершенно необходимо. Сочувствие в противовес злорадству. Как важно сейчас перебороть в себе и задушить злорадство друг по отношению к другу. Как сильно мы преуспели в злорадстве! Мы злорадствовали, когда узнавали, насколько хуже экономические показатели Украины, чем у нас, не без злорадства нанимали украинцев на малоквалифицированные чёрные работы, злорадствовали по любому удобному поводу…

Я видел злорадство украинцев по поводу ужасных терактов у нас… Я читал в интернете такие высказывания из Украины по поводу взрывов в Волгограде, по сравнению с которыми радостные танцы всего арабского мира 11 сентября 2001 года — просто чепуха. После этого говорить о том, как украинские болельщики болеют против любых российских спортсменов совершенно бессмысленно.

Мы достаточно преуспели в злорадстве. Нужно прийти к сочувствию. И по возможности быть бережнее друг к другу.

Сейчас очень важно понять тех украинцев, которые никогда в жизни не отдыхали в Крыму и может быть даже не собирались этого делать, что им обидно, горько и унизительно терять Крым. Надо посочувствовать им.

А Украинцам нужно понять тех россиян, которые многие вполне искренне вышли на митинги, радовались и продолжают радоваться возвращению Крыма России… Я видел в Питере позавчера, как люди заказывали только крымское шампанское, которого не было, потому что его за день до этого во всём городе практически выпили. Так вот, этих людей надо понять и посочувствовать им, потому что они не думают о том, какие в связи с этим на них опустятся трудности и непростые времена. На каждого!

Нужно попытаться просто посочувствовать даже не понимая. Потому что нам трудно будет всем из-за того, что случилось. Посочувствовать и воздержаться от резких высказываний, от подписания коллективных писем… Даже если кажется, что ты понимаешь ситуацию лучше остальных, даже если ты убеждён в своей правоте. Воздержись от высказывания, если оно может обидеть и ранить… Надо попробовать… Просто попробовать подавить в себе гнев и посочувствовать.

Гнев – это самое ужасное. Гнев лишает нас возможности видеть мир, другого человека и жизнь. Гнев лишает нас всякой возможности и шанса на счастье. Гнев – это и есть несчастье. Из него не может вырасти радости. Из него вырастает только злорадство. А из сочувствия…

Со чувствия!!!

Может произрасти что-то другое. Хотя бы доверие. Потому что до любви в сегодняшней ситуации слишком далеко.


Ваш Гришковец.


http://odnovremenno.com/archives/4441#more-4441


Последний раз редактировалось: Ирина Н. (Вт Мар 25, 2014 5:24 pm), всего редактировалось 1 раз(а)
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Мар 25, 2014 5:23 pm

24 марта 2014 г
 
Здравствуйте!
Хочу в известной степени продолжить свою мысль, выраженную 21-го марта на предыдущей странице этого дневника…

Хорошо помню очень активно прожитое мною время конца 80-х и всех 90-х годов. Я был активен, участвовал в выборах, даже брал открепительные талоны, чтобы непременно в них участвовать. Мы первую половину 90-х с актёрами театра «Ложа» постоянно устраивали, в основном, забавные, но часто провокационные художественные акции и перформансы. Я беспрерывно занимался разными творческими и житейскими экспериментами, весьма решительными.

Я презрительно относился к официальному искусству и культуре в лице всего Союза писателей и художников сначала СССР, потом России. Не раз оскорбительно высказывался о том, что творится в нашем кемеровской драматическом и в российском репертуарном театре вообще. Я презирал и ненавидел кемеровскую братву и гопников, которые ходили в широких брюках и каракулевых кепках. У меня была аллергия на то, как жил мой родной город. Я с отвращением заходил в подъезд дома, в котором жил. Я не хотел ни видеть, ни слышать тех людей, с кем жил в одном подъезде, тех, кто плевал на пол, гадил в лифте и выбрасывал мусор в окна.

Думаю, что если бы у меня были тогда реальные возможности, скажем, волшебная палочка, то, боюсь, не поздоровилось бы моим землякам и согражданам. Отправлены бы они были куда-нибудь очень далеко или испепелил бы я их своим гневом.

Как остро я переживал тогда, что мой голос на выборах весит ровно столько же, сколько голос пьянчуги, который за бутылку дешёвой водки и блок сигарет голосует, за кого скажут. Я горевал и негодовал из-за того, что я, человек с высшим образованием, прочитавший много книг, остро переживающий за судьбу страны, тонко понимающий происходящие исторические процессы, много работающий, хороший сын, муж и отец… И вот мой голос на выборах весит столько же, сколько голос бессмысленной злобной старухи, которая ненавидит всех и вся и голосует за коммунистов, или голос какого-нибудь придурка и маргинала, который голосует за Жириновского, потому что без него будет скучно и неприкольно. Я ощущал этих людей и людей, видящих происходящее сильно иначе, как тех, кто тянет мою Родину на дно, лишает её шансов на цивилизованное общемировое развитие, душит и загаживает мою страну, загаживает самим фактом своего существования и портит воздух своим дыханием…
Эти переживания мучали меня и делали жизнь невыносимой.

А потом я устал. Я устал жить обидой и ненавистью. Я устал настолько, что мне не хватало сил дышать. Я вдруг ощутил обиду и гнев в себе, как опухоль, от которой надо непременно избавиться, иначе она меня погубит.
И тогда я написал то, из чего потом получился спектакль «Как я съел собаку».

Я понял тогда, что нужно отнестись к самому тяжёлому и тёмному опыту моей жизни без обиды. Нужно попытаться рассказать о трёх кошмарных годах моей юности на службе, отказавшись от ненависти, а главное, от обиды. Я понял тогда, что с обидой жить дальше невозможно, потому что если я живу обидой, то я живу прошлым, и это прошлое меня не отпустит.

И когда я сделал этот спектакль, который очень быстро и полностью изменил мою жизнь, я вдруг понял очень ясно, что то, что вес моего голоса такой же, как вес любого другого человека… Любого: необразованного, спившегося, злобного, обманутого, бессмысленного и даже лживого… То, что наши голоса равнозначны и имеют одинаковый вес – это правильно!!! И не только правильно, но и хорошо.

Я с таким удивлением это понял и обрадовался! Я удивился, как я раньше не мог этого понять! И как только я это понял, все мои художественные мелкие опыты, экзерсисы, перформансы и постмодернистские выходки, которые кому-то нравились, кого-то забавляли, но чаще вызывали недоумение, раздражение и гнев, потому что именно на это и были рассчитаны… Всё это осталось позади, и я смог быть интересен многим людям, а главное принят многими людьми. А ещё важнее то, что мне стали интересны и дороги те люди, к которым я раньше относился, как минимум, с высокомерным пренебрежением, а то и презрением, получая от них взамен то же самое.

Я до сих пор категоричен в высказываниях и бываю взрывным и вспыльчивым. Я по-прежнему очень часто не способен выслушать собеседника и принять его точку зрения. Но никакое искреннее заблуждение и никакая абсолютно противоположное моему мнение не отвернут меня от человека, не лишат меня желания, что называется, преломить с ним хлеб или отказаться исполнять для него спектакль или писать ему книгу.
Просто с того момента, как я понял, что мой голос на выборах ничтожно мал и ничуть не больше любого другого голоса, даже мне неприятного… С тех пор я могу сказать, что по-настоящему полюбил Родину…

И в связи с этим очень хочу сказать тем, кто готов на быстрые и ужасные слова в адрес своего соотечественника, который хочет жить иначе или который не хочет чего-то… Я обращаюсь к тем, кто в гневе своём фантазирует для тех, кто живёт рядом, для своих соплеменников и современников страшные кары и готов во исполнение этих кар ударить другого человека, избить, а то и убить тех, кто желает жить иначе или просто не желает жить так же… Говорю тем, кто совершенно нетерпим к другим людям, живущим с ним в одной стране и в одно время… Обращаюсь к тому, кто совершенно убеждён, что именно он знает, как надо жить, потому что он по-настоящему любит Родину и он подлинный патриот… Так вот…
С уверенностью могу сказать тем, кто чувствует и знает в себе гнев к соотечественнику, что Родину он не любит. Точнее, он никакого представления о любви к Родине не имеет. А если ему кажется, что он патриот и любит Родину, то он ошибается. Он принимает будоражащее амбиции и кровь примитивное чувство за любовь.

Невозможно любить берёзы, пейзажи Левитана, гордится подвигом крейсера Варяг, богатством природных ресурсов, самой большой территорией в мире в отрыве от тех людей, которые живут на этой территории с тобой в одно и то же время.
То же самое я хотел бы сказать тем украинцам, которые из Ужгорода или Хмельницкого ненавидят, презирают жителей Луганска или Мариуполя и наоборот.
Легко любить донецкую степь со старыми, уже поросшими травой и кустарниками терриконами, легко любить пляжи Милекино и азовской Ялты в той же донецкой области (на Азовском море есть село Ялта). А вот вместе с людьми из Горловки или Селидово эти степи и пляжи любить труднее. Прекрасны предгорья Карпат! Но там тоже везде люди! И все хотят жить так, как хотят…
Хотел бы я это сказать украинцам, но не буду, поскольку Украина — суверенная страна…

Единственное, чего я не могу принять в людях ни при каких обстоятельствах – это национализм. Национализм даже в безграмотных и бытовых его проявлениях, происходящий от темноты сознания, неразвитости и отсутствия хотя бы какого-то просвета в жизни. Никакой не терплю!
Я на четверть еврей, на четверть русский и наполовину украинец, всегда для националистов в самого детства был… Для антисемитов – жидом, для бабушкиных соседей в Мариуполе, румяных, кряжистых пенсионеров из Запорожья – москалём, а для упёртых евреев – гоем.
Во мне нет оправданий национализму. Но его так много в самых разных проявлениях, что я научился терпению…

И последнее… До отъезда своего из Кемерово я постоянно пытался бороться за чистоту, если не во всём подъезде нашего дома, то хотя бы на этаже. Я скандалил с соседями. Нашёл однажды под окнами во дворе пакет с мусором. По смятому извещению, которое этом мусоре оказалось, выяснил, из какой квартиры мусор выбросили в окно. Я взял этот пакет, принёс его в эту квартиру и буквально надел его на голову соседу. После этого сосед стал бросать мусор мне под дверь, а его дети писать мерзости на этой двери. Я жаловался, мстил… Тратил на это огромное количество времени и душевных сил.

А потом мы уехали в Калининград. И в том доме, где поселились, столкнулись с тем же со стороны соседей. Очень пьющий пенсионер, проживавший сверху, постоянно курил на лестнице, плевал и бросал окурки либо в окошко, и тогда они падали перед входом в подъезд, либо просто бросал их на лестничной клетке. Сосед с третьего этажа постоянно ставил машину на газон под окнами, превратив его в болото. И прочее.

А я приехал издалека и так хотел жить без гнева и без обид… Пьющему пенсионеру поставил баночку для окурков… на место, где парковалась машина, положил красивый гранитный камень… И, не обращаясь за помощью к соседям, немного приплачивал пожилой дворничихе, чтобы она повнимательнее относилась к нашему подъезду и к нашей лестнице…

Я никогда не делаю замечания детям, которые шумят и играют у меня под окнами, даже если они мне мешают и у меня болит голова. Они всё равно продолжат шуметь и кричать. Но если я сделаю им замечание – я буду после этого внимательнее следить и сильнее гневаться на шум…
Потому что с момента когда ты делаешь замечание человеку, а он продолжает жить, как жил — на твой взгляд он нарушает твоё требование и делает всё назло…

 
Ваш Гришковец.

http://odnovremenno.com/archives/4449#more-4449
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Мар 25, 2014 5:38 pm

Гришковец - замечательная ум-ни-ца!
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Пт Апр 04, 2014 11:45 am


2 апреля 2014 г

Здравствуйте!

Пятого апреля вместе со сборником «Боль» выйдет и поступит в продажу отдельной книжкой пьеса «Уик Энд» или «Конец недели». Над этой пьесой я долго думал, больше полутора лет, и почти год с перерывами, по отдельности и вместе мы работали над ней с Анной Матисон. Получилось объёмное для пьесы произведение в двух актах. Издать её отдельной маленькой книжкой было исключительно моим решением. Зачем я решил это сделать?…

Я решил издать эту пьесу отдельной книгой, потому что у меня нет особой надежды на то, что эта пьеса будет в ближайшее время поставлена в Москве и Санкт-Петербурге. А то, что её поставят в провинции нет вовсе никакой надежды.

Когда закончил восьмую и последнюю редакцию «Уик Энда», поставил окончательно точку и перечитал получившееся, я понял, что передо мной самое сложное и лучшее драматургическое произведение, в создании которого я принял участие, а точнее, которое задумал и в соавторстве с Анной Матисон довёл до результата.

Я держал в руках увесистую стопку бумаги и понимал, что для этого материала, для этой пьесы, сегодня, в нынешнем театре совершенно нет режиссёра. Всё есть… Есть здания театров, есть разного уровня актёры, есть зрители, жаждущие видеть на сцене знакомого и понятного им своего современника, которого они знают по своей жизни, и, в котором кто-то узнает себя. Есть сценографы, которые смогут создать художественное пространство для этой пьесы, есть композиторы… А режиссёра для этой пьесы нет. Режиссёра, который был бы ровесником героев.

Сегодняшняя наша театральная режиссура погрязла либо в фокусах, которые легки в случае интерпретации суровой и махровой литературной или драматургической классики, или же наоборот сегодняшние режиссёры ставят по полуподвалам однодневные спектакли по разухабистым однодневным же пьесам про маргинальные осколки общества. В этих постановках тоже допустимы разнообразные менее затратные, но лихие фокусы.

Сегодняшние режиссёры близкого мне возраста или те, кто помладше, но идёт в кильватере тех, кто уже добился разнообразных успехов, демонстрируют всё что угодно: изобретательность, выдумку, смелость, волю, умение жонглировать культурными слоями и прослойками… Они умеют делать разные фокусы, они забыли о каких-либо ограничениях и барьерах, как в области морали, так и здравого смысла. Они как будто учились не в театральных, а в каких-то цирковых училищах, но научились не цирку, а какому-то запутанному, на вид глубокомысленному, а на самом деле лишённому хоть какого-либо содержания балагану. Они не забыли того, чем был славен и самобытен российский театр. Для того, чтобы забыть, нужно сначала знать… Они как будто бы и не знали его. Будто и не было той самой режиссуры, которая выводила на сцены пьесы Розова, Володина, Вампилова…

Те же немногие, редкие, яркие люди в нашей режиссуре, которые всё же есть, демонстрируют странную боязнь и недоверие к сегодняшней российской публике. Особенно провинциальной. Они её не слышат и не хотят. Им гораздо проще и желаннее делать некие фестивальные и околофестивальные проекты, которые почти никто не увидит, или ставить все равно что и с кем за границей, непонятно для кого и на каком языке.

Я решил издать нашу новую пьесу отдельной книжкой, чтобы люди могли её прочесть. Хочу, чтобы её прочли как можно скорее. Пьеса сегодняшняя и остро сегодняшняя. Именно по этой причине она будет трудна для постановки. Проще ставить то, что невозможно проверить с точки зрения достоверности и жизненной подлинности. К тому же и персонажей много. И актёры нужны не юные. Так что, для студенческого или экспериментального театра эта пьеса не годится.

Пьесу читать, конечно, готовы не все. Пьесу читать непросто. Зато пьеса не бывает очень длинной. Это не роман. Правда лучше её читать от начала и до конца, не отрываясь. Так будет правильнее по отношению к произведению. Всё-таки, спектакль идёт с перерывом только на антракт.

Зато, когда читаешь пьесу, можно самостоятельно представить себе, как это могло бы выглядеть на сцене, и можно даже самостоятельно назначить на все роли актёров по собственному усмотрению. Можно даже тех актёров, которых уже нет в живых…

То, что я издаю пьесу отдельной книжкой, происходит не от здорово живёшь… В Европе, особенно во Франции и в Германии, меня ставили много, были даже радиоспектакли. Это тешило самолюбие, но всерьёз, творчески не интересовало. Главные надежды и ожидания всегда были связаны только с нашей сценой, для которой пьесы и писал и пишу. Меня интересует только российская сцена. В целом мои пьесы знали небольшое количество постановок в России. Пожалуй, только «Зима» была поставлена во многих театрах. Правда, на малых сценах, и часто это были экспериментальные работы начинающих режиссёров или вообще актёрские экзерсисы.

Никакого другого способа донести свою новую пьесу до тех, кого смею называть своими зрителями и читателями, не вижу, кроме как выпустить маленькую тоненькую книжку с одной пьесой.

Кстати, такая традиция была в конце XIX начале XX веков. Я ничего нового не придумал. Люди читали пьесы. Во-первых, билет в театр стоил дороже маленькой книжки, да и самих театров было не очень много.

В общем-то как и сейчас. Театров, которое таковыми можно назвать, мало, и книжка будет стоить сильно дешевле билета


Ваш Гришковец

http://odnovremenno.com/archives/4459#more-4459
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Апр 16, 2014 5:12 pm

15 апреля 2014 г

Здравствуйте!

Почти три дня был в Стокгольме. Прекрасный город! Прекрасный в прямом смысле этого слова. В Европе знаю мало городов, которые безо всяких оговорок могу охарактеризовать словосочетанием «прекрасный город». Какой-то может быть красив местами, но в целом довольно убог, другой может быть очень красив, как, например, Прага или Будапешт, но в этих городах отсутствует внутренняя мощная атмосфера, нет заметного собственного культурного процесса, всё заполнено весьма средней руки туристами и осевшими в большим количестве нашими бывшими гражданами, которые приехали туда не для того, чтобы развивать и участвовать в культурном процессе. В каких-то городах бурлит активная жизнь, но с красотой не очень… Стокгольм же невероятно и монолитно красив, удивительно расположен и живёт мощной собственной культурной жизнью.

Показали на одной маленькой Стокгольмской улице крошечный домик, который даже стоит не отдельно, а втиснут между другими домами улицы. Два окошка, дверь, крыльцо, один этаж. Мне сказали, что это самый маленький театр Швеции, скорее всего меньше этого театра не существует в Европе и вполне возможно, что и в мире меньшего театра не существует. Малюсенькая сцена, на которой может поместиться только один актёр, и максимум двадцать зрителей. Работает ежедневно, кроме праздников и выходных, и перед его входом круглосуточно горит фонарь, что означает, что театр приглашает всегда. Афиши на театре никакой нет, видимо, там идёт одно и то же представление, и актёр один и тот же на сцене.


Евгений Гришковец Image1-300x225

Евгений Гришковец Image-e1397557833982-225x300

Я постоял перед этим театром и залюбовался. В голове закружились умильные мысли, мол, вот оно, настоящее счастье – маленький театр, тихая улочка бесспорно прекрасного древнего города, немного поодаль чистый, холодный залив, а немного в сторону величественный королевский дворец. Маленький театр для одного актёра, для двадцати зрителей, на узенькой, маленькой улочке в огромном мире… Вот она замечательная, настоящая творческая жизнь, без суеты, метаний, сомнений и тревог.

Но эти мысли залетели ко мне ненадолго. Через минуту я уже подумал: «Какой кошмар! Это точно не для меня. Я бы ни то что недели, я бы одного дня не смог бы так. Мне тесно на маленькой сцене, и я не хочу с этой сцены что-то говорить двадцати зрителям. Этот театр, скорее, какая-то диковинка и экспонат в бесчисленной череде городских достопримечательностей Стокгольма. На самом деле я не могу хотеть такого».

Я отчего-то на той самой улице возле того театра вспомнил маленький городок Елабуга в который заезжал неделю назад. Ехал из Казани в Набережные Челны и фактически по пути заехал в Елабугу. Стоял очень солнечный, но холодный и ветреный день. За несколько дней до моего приезда всё Прикамье завалило снегом, так что картина окрестностей Елабуги была абсолютно январская, только в хороший, солнечный морозный день.

Прежде чем въехать в сам город, завернули на кладбище, где в сентябре 1941 года похоронили Марину Цветаеву. К её надгробию сейчас проложен отдельный вход и место, где установлено надгробие и скромный памятник обихожено. Вот только стоит это надгробие, точнее, памятник, похожий на надгробие, в условном месте. Место могилы любимой и великой поэтессы точно не установлено. Памятник поставили приблизительно в том месте, где её похоронили. Приблизительно в той стороне и в том уголке кладбища, где она была похоронена…

Елабуга – город совсем низкорослый, купеческий и сохранивший массу черт купеческого городского устройства. Многие и многие старые дома на сегодняшний день изуродованы пристройками, ужасными цветными металлочерепичными крышами, безобразными заборами, ужасными коммуникациями. Но градостроительная структура и очертания домов проступают, как основа, как какой-то простой и прочный скелет…

Мы ехали, точнее, ползли по городу, по его узким улицам, а из дворов выбрасывали снег. Дорога и тротуары были слякотны и непроходимы. Так что о том, чтобы прогуляться, не могло быть и речи.

После кладбища, на котором похоронили Марину Цветаеву, меня прямиком привезли в дом, в котором она ушла из жизни.

Тем, кто не знает, скажу, а тем, кто знает, коротко, скромно и неподробно напомню…

Нельзя сказать, что Цветаева жила в Елабуге. В Елабуге она умерла. Или, скажем, она там подошла к смерти и сделала последний шаг. Вопреки многим мнениям она туда была не сослана, а отправлена в эвакуацию вместе с сыном. Прибыла в Елабугу 17-го августа 1941 года, а 31 августа покончила с собой. За это время она успела съездить за 100 км в город Чистополь, куда эвакуировали Союз писателей, к председателю Союза Асееву, на которого очень надеялась. Оттуда она вернулась и, как известно, даже собиралась в Чистополь ехать, но из Елабуги она никуда не уехала.

Тот дом, где Марина Ивановна пробыла последние дни своей жизни и где совершила то, что совершила, сохранился, и теперь в нём маленький музей. Маленький — потому что дом очень маленький. Дом обычный, пятистенка, какой вы можете увидеть и на Севере, и на Урале, и в Повольжье, и где угодно на Руси. То есть, маленький дом, четыре стены и одна стена внутри поперёк. Дом по сути из двух помещений. В малой части – кухня, в большей части – общее жилое помещение. Вот и всё. Правда, в этом доме общее жилое помещение было разделено тоненькой дощатой перегородкой. Маленький, убогий домик, где Цветаеву с сыном разместили, потеснив хозяев, местных кузнеца и его жену.

Цветаева с сыном приехали в Елабугу в числе многих и многих. Их размещали, не особенно спрашивая людей – желают они принимать эвакуированных или нет. И сами эвакуированные домов не выбирали. То есть, Цветаева попала в маленький, убогий, по-сути деревенский дом. Разумеется, без привычного водопровода, а стало быть, без туалета, ванны и прочего. В этом доме ванну и туалет даже представить себе невозможно.

Хотя, этот дом хорошо расположен, крепко сделан, он светлый, и, очевидно, был любим теми, кто в нём жил. Для них это был привычный и единственно возможный дом. А Цветаева прожила в нём свои последние и самые страшные дни жизни. Она настолько, очевидно, никак не сочеталась с этим домом, что не смогла бы в нём жить. 31 августа 1941 года она в первый раз в этом доме осталась совершенно одна и сразу же совершила самоубийство. Точнее, она совершила его в маленьких сенях, которые теперь видоизменены, к дому пристроили небольшое, лёгкое музейное помещение для экспозиции, но та самая балка, которая приняла на себя вес поэтессы, сохранилась. Эта балка при входе с улицы в сени. Дверь такая низкая, что даже невысокого роста человеку нужно наклониться. Эта дверь и тогда была низкой. Низкой даже для невысокой Марины Ивановны.

Жуткий музей!

Нет, в нём всё сделано очень аккуратно и с большой любовью, как к Марине Ивановне, так и к Елабуге. Работница музея, она же экскурсовод, ни разу не сказала о том, что Марине Ивановне в Елабуге, то есть, в родном городе экскурсовода, было плохо по причине самой Елабуги. Она бережно и совсем не просто обходила именно этот, напрашивающийся сам собой вывод. Она неоднократно подчёркивала, что Цветаеву туда не сослали, а именно эвакуировали, что работу Марину Ивановне предлагали, и совсем даже неплохую. Но она отказалась…

А я смотрел на женщину, которая многие годы, практически каждый день проводит в этом доме помногу часов, проводит по домику коротенькие экскурсии каждый раз для нескольких человек, потому что больше пяти-шести экскурсантов в доме просто не поместится… Да так и живёт этим музеем, этим городом и фактически историей тех десяти непостижимо страшных дней, которые Цветаева прожила в этом доме с 17-го по 31-е августа 1941 года, ненадолго отъехав из Елабуги в Чистополь.

В этом доме она написала три предсмертные записки. Записки написаны торопливо, но несуетливо. Одна записка сыну, которую я не берусь пересказывать. Вторая записка Асееву, с просьбами позаботится о её сыне и разобрать её бумаги то есть, работы. Просьбы эти не были выполнены… И третья записка адресована тем эвакуированным, с которыми она прибыла в Елабугу, тоже с просьбами, в основном, связанные с сыном. Записки короткие.

Самая страшное в них — это подпись, оставленная на третьей записке сверху, отдельно от общего послания. Привожу эту просьбу не дословно, но близко к тексту: «Не похороните живой. Внимательно проверьте, что умерла».

Я провёл в этом доме минут 25-27. И скорее хотел выйти на улицу и ветер. Мне уже было в этом доме невыносимо. Как в этом музее живёт и работает та женщина, которая нас там приветливо встретила и всё подробно показала, не понимаю?

А с виду из улицы – обычный домик, каких в Елабуге и по всей Руси полно. И деревня Колбиха, где был наш дом в Сибири, про который я вспоминаю только с любовью, тоже состоит из таких же домов. И как-то жили люди после Марины Цветаевой в этом доме, жили многие годы, пока из дома не сделали музей. Представить себе не могу! Это самый страшный музей, в каком я был в жизни, музей в котором как будто зафиксировано и запечатлено принятое решение, а очевидно что у Марины Цветаевой был ни порыв, ни сиюминутное помутнение и отчаяние… В этом доме то решение появилось и росло.

Музей самоубийству – что может быть страшнее?

В этом музее на стенде представлена машинописная рукопись, видимо, авторский экземпляр, стихотворения Евгения Евтушенко «Елабужский гвоздь». Я прочитал его и сразу почти выбежал на улицу. Я уже больше не мог находиться там.

Подлинность поэзии и непостижимость беды, которые так чувствуются в этом маленьком домике-музее невозможно диссонировали с фальшью и пошлостью этого стихотворения. Поэзия как таковая и Марина Цветаева в этой поэзии должно быть так корёжатся от того, что в этом доме просто лежит бумажка с этим стихотворением, что мне стало дурно
.

Я ещё раз убедился в том, что не знаю более пошлой, отталкивающей фигуры в нашей поэзии, чем Евгений Евтушенко. Я бы очень хотел порекомендовать тем, кто бережёт, хранит и любит этот очень особенный и так сильно впечатливший меня музей просто убрать эту бумажку из экспозиции. К тому же, она и её автор никакого отношения не имеют к жизни и творчеству великой поэтессы…

Вот какие неожиданные воспоминания и мысли накрыли меня на улице прекрасного Стокгольма, возле самого маленького театра в Швеции. Хотя, и домики не похожи, и в Стокгольме ничто, даже ни один кустик и травинка не напоминают Елабугу, но всё же прекрасный Стокгольм, в котором мне в этот раз было так хорошо, и в прежние мои приезды было тоже прекрасно – это не моё. А Елабуга, в которую я заехал в первый раз в жизни на несколько часов – моё. И с этим ничего не поделаешь.

Вернулся вчера, а мне сообщили, что по итогам недели продаж книга «Боль» лидирует во всех больших книжных магазинах Москвы, поскольку пока продаётся активно только в столице. Как же я обрадовался! Совершенно по-детски! Также, а может даже сильнее, чем Машенька привезённым мною игрушечным Муми-троллю, фрекен Снорк и прочим персонажам Туве Янсон.

Обрадовался, хоть и не знаю, что происходит с этой книгой, когда её уносят из магазина домой, как её читают, и что происходит с читателями в связи с этой книжкой, которую я так долго писал.


Ваш Гришковец

http://odnovremenno.com/archives/4513#more-4513
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вс Май 11, 2014 1:23 pm

4 Май 2014
 
Здравствуйте!
 
Вернулся три дня назад домой и очень хотел рассказать о прошедших гастролях. Хотел рассказать о том, как проехал тысячу километров из Астрахани до Ростова по степям, которых прежде не видел. Хотел поведать о первых впечатлениях от города Астрахани… Есть что написать о Южно-Уральском снежном водовороте и кошмаре, в который нам с Мгзавреби довелось угодить в самый эпицентр… Много осталось дорожных и событийных впечатлений.
Но вернулся домой и понимаю, что не могу об этом писать. Переживания и мысли заняты другим. И было бы странно сейчас говорить о жутком погодном коллапсе, в который я угодил в Челябинске, так как никакие самые экстремальные и жуткие природные аномалии и катаклизмы не могут сравниться с тем, что происходит сейчас в Одессе и в Луганской, Донецкой областях. И что вообще творится во всей Украине.
 
Последние дни и недели, а особенно последние несколько дней меня просто душит чувство чудовищной несправедливости. Я хорошо помню свои юношеские ощущения и чувства времён холодной войны. Помню, как весь мир трактовал войну в Афганистане, потом события Чернобыльской катастрофы, да и вообще, любые события в СССР. Я тогда чувствовал несправедливость и обиду, хоть был и против той войны, и дышащий на ладан СССР не возбуждал во мне патриотизма. Но всё же я понимал, что та страна, в которой я родился, которую люблю и другую не знаю, для всего остального мира видится и понимается, как империя зла, а мы, все её граждане, как мрачные, ничего не видящие, тупые и злые существа. Мне было обидно. Я остро чувствовал несправедливость. Хоть и мир был тогда другой, и я был юн.
Теперь, сегодня, мне не хватает воздуха от чувства несправедливости. Я чувствую эту несправедливость гораздо сильнее, чем когда-либо. Я только и делаю, что стараюсь подавить в себе гнев, потому что чувство несправедливости быстрее всего именно гнев порождает и пестует.
Сейчас я чувствую наивность своих недавних призывов стараться сочувствовать и главное не злорадствовать по поводу друг друга. Я призывал воздержаться от любых даже самых продуманных и аргументированных высказываний, если они могут кого-то оскорбить и обидеть. Я говорил о том, что любой человек, который готов обвинить своего соотечественника во всех тяжких, и уж тем более готов соотечественника ударить и убить, такой человек, каким бы патриотом себя не считал, прежде всего не любит Родину. Я призывал подумать о том, что Родина состоит из соотечественников и современников. И если ты испытываешь гнев и лютую ненависть к кому-то из сограждан, значит, ты не любишь Родину. А та тёмная страсть, которая порождает эту ненависть в какие бы цвета эта страсть и под какими лозунгами она бы не расцветала – это в конечном итоге всегда нелюбовь к Родине…
 
Теперь я понимаю, что все эти мои призывы были наивными.
 
То, что произошло в Одессе – это такая беда, какую одесситы и украинцы пока даже не могут осознать. Не могут осознать масштабы случившегося. Случилось страшное историческое событие. Написана историческая страница несмываемого позора.
Символично то, что этот страшный позор случился в Одессе, в самом весёлом, многоцветном, толерантном и разумно-ироничном городе. И именно в нём вырвалось наружу самое низменное: лютая злоба друг к другу, ненависть, и, в итоге, страшная жестокость, которую я даже не подозревал в одесситах.
А теперь у меня есть страшное ощущение, что я утратил этот мною любимый город. Во всяком случае, я никогда уже… Как бы страшно не звучало слово никогда, но именно никогда не смогу пройтись по улице Одессы с прежними лёгкими, радостными и восторженными чувствами.
 
В 2005 году правительство Вены после показа на венском фестивале спектакля «Дредноуты» предложило мне по такому же принципу, как сделан был спектакль «Дредноуты» поставить исторический спектакль на тему австрийской гражданской войны 1934 года. Из тщеславия и глупости я согласился этим заняться. Впоследствии об этом пожалел.
Я знать не знал ничего про некую гражданскую войну 1934 года. И, как вскоре выяснилось, никто в Вене не знал и не знает про эту войну. Мне дали консультантом старенького профессора истории, который удивился поставленной задаче и прямо скажем, нехотя в течение месяца погружал меня в подробности венских событий 1934 года. В подробности ужасных, а часто просто мерзких событий.
В новых австрийских учебниках истории либо нет ни слова, либо буквально пара предложений сообщает об австрийской гражданской войне. В военно-историческом музее Вены, в роскошном и прекрасном музее, есть комната метров в пятнадцать, в которой представлено несколько экспонатов и коротенькая аннотация, посвящённая тем событиям. Австрийцы старательно вычеркнули, стёрли те позорные страницы истории.
Гражданская война в Австрии, а точнее в Вене и Зальцбурге, длилась всего 4 дня. Я знаю историю этих четырёх дней поминутно. И это абсолютно история позора и ужаса.
Если совсем коротко, то социалисты, рабочие, у которых были сильные позиции, подняли вооружённое восстание против правительства Дольфуса. По сигналу «дядя Отто болен» рабочие отключили в большей части столицы электричество, вооружились и стали блокировать город. Они хотели восстановить своё влияние в Парламенте (это если совсем коротко). Действовали они очень плохо, не организованно, противоречиво и разрозненно. Из-за этого не получили массовой поддержки горожан. Правительство Дольфуса же очень быстро ввело в город войска. С пушками, с пулемётами. Войска в основном из других регионов страны. И устроило бойню.
Рабочие, не будучи военными, не придумали ничего лучше, как укрыться в своих домах. А в Вене много было и есть так называемых домов-кварталов. Это цельный дом с большим внутренним двором, этакое социалистическое жильё, которое в Вене стали строить раньше, чем в Москве. Рабочие обороняли эти дома, а их вместе с семьями расстреливали из пушек. Их расстреливали даже с железнодорожных платформ, которые пустили по городу. Тех, кто сдавался, вытаскивали и расстреливали. Сопротивление длилось чуть больше трёх дней. Вот и вся война.
Правда, в результате той войны и победы правительства Дольфуса над социалистами, Австрия очень быстро вошла в состав Третьего Рейха, и австрийский мой профессор в составе Вермахта брал Украину и чуть было не погиб под Сталинградом.
Все те документы и факты, которые я изучал говорили о крайней жестокости с обеих сторон. Гордится во всей этой истории нет возможности никому: ни рабочим, которые подняли это восстание, ни военным, ни правительству. Только бессмысленные действия, много подлости, много страшной глупости, но в основном – ненависть и жестокость.
Австрийцы не хотят об этом помнить. И мой профессор всё время ворчал о подлости австрийской сути из-за того, что они пригласили для этого спектакля русского человека, как бы расписавшись в том, что сами на эту тему говорить не хотят и не могут.
 
Я сделал спектакль и сыграл его восемь раз. Он был событием. О нём много писали, как возмущённо, так и восторженно… Но дело не в этом.
Главной мыслью этого спектакля, и я с этого спектакль начинал, было очень простое высказывание…
Я начал с того, что очень жалею о том, что вообще ознакомился с этой ужасной страницей истории прекрасного города. Я жалею о том, что навсегда, на всю жизнь утратил радостную лёгкость восприятия Вены. Я говорил о том, что как хорошо быть туристом по жизни. Как приятно приехать в Вену на Рождество, попить глинтвейна на Штефанс платц, погулять, полюбоваться, прокатиться на карете и через три дня отвалить, в уверенности, что это один из лучших городов на земле.
Но как только я узнал, как по этим улицам тащили пушки, как из этих домов вытаскивали людей и тут же расстреливали, по каким домам били из короткоствольных гаубиц… Когда я знаю, что в этом доме заживо сгорели целыми семьями много людей, я уже не могу в лёгком восторге любоваться этим домом. После того, как я узнал жестокую и подлую историю города Моцарта я тут же утратил безвозвратно своё туристическое к нему отношение. И я жалею об этом, сказал я им со сцены.
Позавчера писал своему хорошему знакомому в Одессе. А он хороший человек. Большой и очень сильный, добрый. Мы знаем друг друга больше десяти лет. Я часто им восхищался и даже не раз писал про него. Я написал ему вчера сообщение о том, что волнуюсь, переживаю. А получил от него короткое послание о том, что он на Греческой, загоняет «ватников». Я не понял, что означает это слово, а он мне написал – это те, кто за Путлера, так как я понял, они называют Путина — и те, кто хочет в Расею.
Я очень удивился, и это слабо сказано. Я понял, что там творится страшное и написал простую просьбу: «Дружище, пожалуйста, будь осторожнее и прошу: не убей никого. Не бери грех на душу. Ты большой и сильный человек».    
Спустя пару часов мы узнали о страшной беде и сгоревших людях. На мои вопросы о том, что там произошло, уже была тишина. Я волновался. На следующий день он мне прислал ссылку на украинские информ. источники, где было написано, что всё в Доме профсоюзов устроили российские провокаторы, сами себя подожгли, а украинские активисты аки ангелы спасали, кого могли.
Я написал товарищу, что сожалею о том, что и его руки теперь в крови. Он мне ответил самым отвратительным образом, что у меня с головой не в порядке. Я ответил, что сейчас с головой не в порядке у всех, и что я не исключение. Но что у всех тех, кто своих соотечественников называет «ватниками» и «колорадскими жуками», у всех без исключения после одесских событий руки в крови и в пепле. На что он мне ответил, что это 95% украинцев. Последнее, что я написал ему: «Тогда оставайся в большинстве. Большинство успокаивает».
После этого я удалил его номер из телефонной книги. Делал я это не в сердцах, делал я это самым странным образом спокойно, с большим сожалением, но понимая, что больше с этим человеком я никогда не смогу разговаривать, как прежде. Теперь я его боюсь и не забуду этого страха. И тёмного, бездонного гнева и ненависти, которые я увидел в нём, я тоже не забуду.
Да… Отсутствия всякого сомнения, сожаления и раскаяния я тоже в нём забыть не смогу.
 
Несправедливость! Несправедливость!!! Вот, что сейчас меня буквально душит.
Хотя я прекрасно знаю, что справедливости как таковой вообще не существует.
Справедливости не существует, а несправедливость душит.
Несправедливость одностороннего и тем самым жестокого взгляда на происходящее и такая же жестокая оценка событий в мировых СМИ. По БиБиСи не показали самых страшных кадров, какие я видел за последнее время… Не показали то, как подонки, которые снимали на мобильные телефоны задохнувшихся людей в здании Дома профсоюзов, своими мерзкими голосами, говоря между собой по-русски, комментировали увиденное. По CNN не показывали, как закопчёных мёртвых людей называли неграми, считали трупы и кричали Слава Украине. По немецким каналам не было показано радости какого-то подонка, который обрадовался, когда у одного из погибших в кармане сработал мобильный телефон. В Европе и Америке не увидят самодовольного и снятого без всяких сомнений в своём праве на содеянное видео того, как обшаривают трупы, вынимают из карманов убитых то, что в эти карманы положили ещё недавно живые люди. Этой дьявольской тёмной радости не покажут. А мы её видели. Я это видел. Мне после этого дышать нечем.
Несправедливость заключается в том, что есть полное ощущение, что Дмитрий Киселёв со всей своей командой 17-го февраля взял и переехал в Киев. И ничего нового не стал выдумывать.
Повторяется же всё один в один, но только теперь с Украинской стороны. Но повторение всегда будет более грубым и пошлым. И как ни странно ещё более лживым.
Ну как же не стыдно-то? Как не стыдно всем и каждому, кто продолжает верещать по поводу повсеместного присутствия длинной Москвы и Кремля? Неужели не стыдно за то, что утверждая, что во всём виновата Россия и Путин Вы расписываетесь в том, что сами ничего не можете сделать. Даже подлость, гнусность и жестокость.
Сами-то вы где, украинцы? Сами-то вы что? Вы прячете свои лица за масками… Про лица – это вообще отдельный разговор.
Как так случилось, что из большой и очень красивой в сущности нации вы выбрали тех, кто сейчас вас представляет? Где вы отыскали такую рожу, как Турчинов? Человек-рыба, человек-скалярия. До позавчерашнего дня я на него без смеха смотреть не мог. Самовлюблённый идиот, которому кажется, что он мачо. Человек без подбородка, отпустивший щетину. Да это диагноз! А когда его показали в военной форме, да ещё и с биноклем… А в полосатом костюме он просто выглядел как пародия на персонажа из Крёстного отца! Где вы такого отыскали? Но в последние три дня не могу на него смотреть со смехом. Потому что теперь он для меня военный преступник и никто иной. Где вы нашли Яценюка? Где вы взрастили Наливайченко? И фамилии-то всё какие-то убогие. Мелкие.
Как так случилось, что внешне-политическое ведомство США и Европы представляют только озлобленные, отчаянно некрасивые, никем не любимые и неудовлетворённые бабы? На уровень которых спущен столь страшный и запутанный конфликт? Одна Псаки чего стоит, с говорящей фамилией. Эти озлобленные тётки, как будто мстят Украине и России, всё усугубляя и запутывая… Мстят за то что украинские и российские женщины красивы и их много.
Несправедливо всегда, когда всем миром на одного… А именно так и происходит. Но чем яснее это становится, чем жёстче несправедливость, тем глупее и бездарнее, а главное, беспомощнее, выглядят Обама и Меркель и все остальные европейские гномы. Тем талантливее становятся обороняющиеся.
 
Как много талантливого, остроумного и даже изящного было на Майдане, когда он был в плотном кольце и когда ощущал ежедневный натиск. Я там был. Там были прекрасные, талантливые лица. Где это всё? Где то коллективное творчество, которое было необходимо, чтобы чувствовать своё достоинство и силу в осаде? Во что всё это вылилось? Как бездарно всё потеряно и в какие омерзительные формы переродилось.
С каким восторгом мне ребята на Майдане показывали издалека коменданта Майдана и говорили про то, какой он сильный, разумный и мудрый человек. Где теперь его мудрость?
Теперь Россия в осаде. В осаде во многом и по собственной вине и по собственной глупости и по причине неуёмных амбиций. Но в осаде оголтелой и бессмысленной. И вот теперь я вижу много талантливого, остроумного и совсем не злого. Мы почти меняемся ролями…
 
И я представить себе не мог ещё два месяца назад, что напишу то, что только что написал.
А ещё я скажу, что национализм – это национализм, и его ни в какие другие цвета не перекрасить. А фашизм – это фашизм и он не имеет никаких оправданий. Никаких и ничем! Как вы, милые мои друзья, допустили, что у вас в вашей прекрасной стране теперь столько вооружённых фашистов? А Ярош — фашист и Тягнибок – фашист.
И нет сейчас в вашей стране руководства, про которое можно было бы сказать как о руководстве. Потому что это «руководство» не может руководить и ненавидит целые регионы, а ещё до сырости в штанах боится националистов и фашистов.
Руководство ваше крутится, как вошь на гребешке, а эти люди приехали не из Москвы, ими руководят не из Кремля. Ярош и Тягнибок не агенты российских спецслужб и не русские провокаторы, БТРы в Славянске и Краматорске советского производства, но это не российская армия. Эта жестокость в Одессе – это жестокость каждого отдельного одессита.
Хватит во всём обвинять Россию. Нас есть кому обвинять в мире. На себя хоть чуточку оглянитесь! Признайте, что вы суверенная страна и тогда сами в себе усомнитесь и устыдитесь. А мы в России в изоляции и информационной осаде будем с достоинством и радостью, а главное, без всяких сомнений, праздновать любимый с детства праздник День победы.
 
Ваш Гришковец.

http://odnovremenno.com/archives/4543
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вс Май 11, 2014 1:36 pm

6 мая 2014

Здравствуйте!

Я долго не высказывался на самую главную и болезненную тему… Понятно, на какую. Я молчал, молчал, молчал… Не отмалчивался, а молчал. Не знал, что сказать. И вот два дня назад высказался. Я знал, что те, кто от гнева и усталости уже ничего и никого не способны слышать, кроме тех, кто говорит и думает в унисон, прочтут и увидят в моей записи что-то своё и только своё. Я знал это заранее, но уже не мог молчать, потому что начал бы отмалчиваться.
Последние два дня я прожил под натиском тех, кто проклинал меня или хвалил. Прокляли многие, со всех сторон.
Сегодня мой давний знакомый из большого украинского города, который я не буду называть, прислал фотографию того, как он сжигает у себя во дворе мои книги. А он любил мои книги много лет… И спектакли. Я горевал.
Я получал похвалы от тех, кто тоже ничего не понял из того, что я сказал. И я горевал от этих безумных похвал.
Сегодня я публикую запись, над которой работал эти два дня. Будут новые безумные проклятья или наоборот… Но адресую я это тем, кто хочет услышать и понять, тем, кто не оглох от гнева и ненависти.
Это лирический текст. Лирический настолько, насколько может быть лирическим.

На днях, после одесской страшной беды, я отчётливо понял, что как бы это ужасно или прекрасно не звучало, но мы с Украиной неразрывны. Неразрывны не по причине исторического и этнического родства, единого культурного наследия и прочих объединяющих факторов, а неразрывны по иной глобальной, мировой причине. И эта неразрывность сулит нам долгие, совместные беды…

Неевропеец


Как бы наивно это не прозвучало, но именно в последние дни я со всей ясностью понял, что я не европеец. Конечно, это нужно было понять много раньше, но я, наивный, этого со всей ясностью не понимал. А теперь понял. Осознал!

Я с самой юности старался выглядеть, как европеец, ни разу в Европе к тому моменту не побывав. Любил всё европейское, часто не отличая европейское от американского. Мне нравилось когда меня в Москве принимали за иностранца по причине необычной (европейской) одежды, причёски и поведения. Я полагал европейский культурный, архитектурный и человеческий контекст мне близким и естественным. Я не находил в себе признаков Востока и Азии. Я видел в себе только европейское начало и внутреннее устройство, с рудиментами советского прошлого.
Уверенный в своей европейскости я переехал жить в Калининград, который фактически находится в сердце Европы. Я приучил себя не мусорить, быть вежливым, переходить улицу на зелёный сигнал светофора, улыбаться незнакомым людям, не желать обмануть, не нарушать закон, всегда пристёгиваться ремнём безопасности…

Но именно сейчас, в эти дни, я понял, что никакой я не европеец, несмотря на все свои внешние признаки. Я обнаружил в себе много такого, чего не ожидал обнаружить. И тогда я признался себе: я не европеец!!!
Я это так отчётливо понял, потому что увидел, что украинцы тоже не европейцы. Мы неразрывны! В последние дни я мощно осознал, что мы неразрывны именно в своей этой неевропейскости. Мы неразрывны потому что они — украинцы, а мы – русские.
Я не европеец. Потому что какой европеец смог бы пять месяцев беспрерывно жить только новостями из разных источников, соизмерять и строить свои планы только в связи с этими новостями, поступающими из другой страны. Какой европеец смог бы провести такое количество времени в неуёмных телефонных и застольных тяжелейших спорах с друзьями, приятелями, малознакомыми и совсем незнакомыми людьми. Со всеми подряд! Какой европеец потратил бы на всё это такое количество нервов, перессорился с половиной знакомых и коллег из-за того, что происходит в другой державе? Я не могу себе представить европейца, который бы изо дня в день в течение полугода стал строить предположения, гадать, пытаться спрогнозировать, что же будет дальше… Только мы, мы-неевропейцы, я-неевропеец, способны на это.
А в этом случае, какие украинцы, к чёрту, европейцы?… Какой европеец может почти полгода, забыв о работе, профессии, учёбе, здравом смысле сможет жить борьбой сначала с одним, потом с другим, потом с третьим?
Какой европеец потратив столько жизненных сил, надежд, пожертвовав своим образом жизни, потеряв убитыми соратников или даже друзей, движимый самыми благородными идеями и жаждой чести и свободы, в очередной раз наступит на те же самые грабли, бездарно утратит, упустит всё, что завоевал, и либо плюнет на всё, либо озлобится самой слепой и лютой злобой, либо будет стоять и растерянно почёсывать в затылке, недоумевая, как такое могло произойти, ведь он совсем не этого хотел?
Мы не европейцы…
Мы одинаковые. При всех различиях…
Одни, живущие на берегах Волги, Иртыша и Амура, не могут понять и принять, что на берегах Днепра живёт другой народ.
Не могут они этого понять по той причине, что Россия при всём национальном многоцветии и многообразии весьма однородна в своих суждениях. И люди в Краснодаре, Казани, Улан-Удэ и Владивостоке имеют весьма схожие взгляды на мировое устройство. А ещё добрая треть граждан России имеют украинские фамилии. И даже ни разу на Украине не побывав, всё равно считают украинцев братьями, но только братьями какими-то сложными, запутавшимися, обиженными, озлобленными и в целом не очень правильными. Но братьями…

А на берегах Днепра люди буквально криком кричат: «Никакие мы вам не братья, а вы нам не братья!!! Тамбовский волк вам брат. Оставьте нас всех в покое и дайте пожить, как мы хотим. Не лезьте к нам…»

А с берегов Оби и Лены в ответ: «Опомнитесь! Вам не надо в Европу! Посмотрите, как плохо болгарам, румынам, и вот-вот станет совсем плохо молдаванам. Давайте с нами! Вы, кроме нас, никому не нужны! Не нужно никому кроме нас ваше сало, конфеты и семечки! Мы – братья! С нами не пропадёте! Мы вам и газ и бензин – всё отдадим по-братски, отдадим дёшево! Только будьте с нами! Опомнитесь!…»

А на самом деле, если совсем по-честному, если правде в глаза, то боимся мы, неевропейцы-русские, что действительно возьмёт, да и уйдёт от нас Украина к Европе, интегрируется, да ещё, не дай Бог, заживёт хорошо, со всеми вытекающими европейскими благами и радостями. Мы этого больше всего не хотим. Потому что, если ещё честнее, то мы сами хотим туда, в Европу, чтобы без виз, чтобы без границ, и чтобы без особых усилий, но также, как в Европе. И чтобы обязательно лучше, чем в Украине.
А они, неевропейцы-украинцы, кричат: «Не надо нам от вас ничего! Мы гордые! Мы хоть впроголодь, хоть босые, но свободные и без вас! Мы всегда были европейцами, просто вы нас не пускали, не давали расправить крылья, душили нашу песню и отбирали у нас всё самое лучшее. Оставьте нас в покое! И живите со своей нефтью, газом, и прочим добром. Нам вашего не надо».
А на самом деле, если честно, если по правде, украинцы-неевропейцы считают газ, идущий через Украину, своим и совершенно уверены, что за него не надо платить вообще. А нужно забирать его сколько надо и не надо. И что Россия по гроб жизни им должна за все притеснения и обиды, и что провоцировать, обманывать и всячески унижать всё русское, перепутав его с российским, а российское с русским не только можно, но и должно. А ещё украинцы-неевропейцы не желают просто так оторваться от России. Они желают России краха, гибели, чумы, и всяческого попрания России всем миром.
Это, если честно!
Мы так много лет прожили в состоянии ненависти с берегов Днепра и презрения с берегов Невы, что стали в этом неразрывны. Мы утверждались и укреплялись в том, что мы разные и срослись в этом процессе…
Мы одинаково лживы… В смысле, врём мы по-разному, но одинаково много. Мы одинаково много воруем, жульничаем, хамим, похабничаем. Делаем это с разным размахом и масштабом, со своими географически-национальными особенностями, но одинаково давно и постоянно.
В наших отношениях мы с давних пор погрязли в фальши и ханжестве, во лжи и недоверии, в ненависти и презрении, но мы жить друг без друга не можем.
Это же так понятно, что не может быть конфликта между безразличными друг другу людьми.
Чем сильнее злоба друг на друга, тем больше взаимное проникновение.

Мы не европейцы! Никому мы кроме нас не нужны! Не нужны, не интересны и совершенно непонятны.

Кто-то скажет: Так и Европа вся так живёт! Немцы не любят бездельников греков и португальцев, презирают их и считают, что кормят дармоедов, но терпят из-за комплекса вины за Гитлера и Вторую мировую. Французы смеются над итальянцами. Немцев не любят все. Голландцы терпеть не могут бельгийцев и считают их идиотами, бельгийцы наоборот.
В самой Бельгии фламандцы на дух не переносят валонцев. Финны не могут забыть обиды шведам, норвежцы тоже… Я уже не говорю про поляков, прибалтов, чехов, словаков… Всем кажется, что кто-то слишком много ест и мало работает, все друг друга подозревают… Великобритания радуется тому, что на островах, высокомерно смотрит из-за Ла-Манша на всех и только мечтает что о выходе из Евросоюза. А Шотландия мечтает об отделении от Англии.

Да, всё это так! Но мы с украинцами не европейцы, у нас страсти мощнее. У нас зависть темнее и гуще, у нас недоверие глубже, у нас нравы более дикие. Нам законы не писаны. А те законы, что есть, безумны и не обязательны для исполнения.
Мы неразрывны… Нравится это нам или не нравится, но мы разные только друг для друга!

Для европейца и уж тем более для американца мы одинаковые. И да простят меня украинцы — для них мы все русские. Они не смогут отличить на слух хороший литературный украинский язык, суржик или нормативный русский язык и уральский диалект. Благодаря происходящим событиям некоторые особо любознательные узнали названия украинских городов и приблизительно узнали, где проходят границы Украины и России. А также узнали, где вообще находится суверенное государство Украина.

Но по-настоящему… Глубоко и по-настоящему друг другу известны только мы. Мы не часть разноцветного лоскутного европейского одеяла, в котором есть нордические датчане и безумно взрывные жители окрестностей Неаполя. Мы – украинцы и русские. И именно мы знаем друг о друге то, что знаем. То есть, очень многое. И всё, что знаем друг в друге не хотим принимать. Сейчас отчаянно не хотим. Потому что знаем нутро друг друга по себе. Нутро-то одинаковое!
Однако именно мы так полны иллюзий по поводу Европы и европейского, мы ищем и находим в себе черты европейского сознания и характера, видим в зеркале европейские лица и ненавидим всё то, что мешает нам фактически оказаться частью Европы.
И на этом пути по направлению к европейским ценностям мы украинцам совершенно необходимы. Мы даже жизненно необходимы им. Они даже представить себе не могут, насколько мы им кровно нужны в этом их стремлении и пути!
Мы в своих европейских иллюзиях ненавидим Путина, свою апатию, трусость, свою внутреннюю несвободу, нецивилизованность, дикость, а также чрезмерную чувствительность, ненужную интеллигентность, нерешительность и прочее, прочее и прочее. Но это мы ненавидим или, как минимум, не любим в себе. Это наше!
А для украинцев – это тоже наше. Но не их. Это наш Путин, это наша апатия, наше плебейство и нерешительность, дикость и прочее и прочее, мешают им влиться в европейский мир. Они ненавидят нас.
Насколько проще и приятнее иметь внешний объект ненависти!!!
Возможность кого-то обвинить в своих бедах так приятна, удобна и заразительна!…

Я прекрасно помню, хоть мне было и совсем мало лет, но я помню, как наши родственники, которые переехали из Сибири в Жданов, ныне Мариуполь… Как быстро они перестали говорить на правильном русском языке, а стали изъясняться на вульгарном, даже не суржике, а на каком-то непонятном наречии, говоря по законам русского языка странными полу-украинскими производными словами. Им так стало удобно. Потому что на правильном украинском или русском языках говорить трудно и ответственно. А на непонятно каком языке говорить безответственно и легко.
Они поселились в районе, который называется в Мариуполе Гавань. Район убогих домов, построенных как кому заблагорассудится, без единого плана, без канализации и водопровода, с выгребными ямами и уличными колонками. Они работали не пойми где и не пойми как… Но за один год жизни не в РСФСР, а в УССР они утратили язык и стали называть нас, своих родственников, кацапами, говорили о том, что их мечта – это самостийна Украина, и что если не их дети, то внуки уж обязательно в самостийной Украине заживут. Мне это было совершенно непонятно, странно, обидно. Жили родственники убого, и во всём своём убожестве обвиняли даже не СССР, а именно Россию, в которой родились. Как же заразительна и сладостна такая ненависть! Как приятно в своём убожестве обвинить другого!…

А нам же Украина совершенно необходима для того, чтобы чувствовать себя правыми, чтобы успокоиться и не сомневаться. Нам необходим кто-то для презрения. Да, у нас Путин! Да, у нас Нижний Тагил рулит! Да, у нас нет никакой идеи развития ни экономики, ни культуры! Да, у нас жутчайшая коррупция, глобальная демагогия и отсутствие хоть каких-то видимых перспектив. Да, у нас больше, чем в 80-е, 90-е годы люди валят за границу, если не сами, то отправляют туда детей. Да, мы погрязли в раболепии и страхе. Зато вот, посмотрите, Украина! Вот у них второй подряд Майдан, двадцать лет вольницы и они рвутся в Европу. И что? Уж лучше пусть наша апатия и беспросветность, чем безудержная вольница с Майданами, с ещё худшей коррупцией, олигархией и прочими пирогами. У нас-то хотя бы порядок. Мы большие, сильные, и наш Путин всех страшнее.

Как мы сможем жить без Украины? Без наглядного примера, как может быть ещё хуже, чем у нас? Без примера не далёкого, не африканского, не арабского, а нашего, понятного и не отделимого.
Мы неразрывны! И поэтому неразлучны к неизбежному и длительному взаимному несчастью.

Прибалтика, Средняя Азия, Казахстан… Мы расстались не просто, но расстались или находимся в постоянном процессе спокойного или не очень спокойного отдаления друг от друга. Белоруссия замерла в своём безвременьи и на самом деле отделилась сильнее, чем Латвия. А с Украиной мы неразрывны…

Даже Грузия!… Казалось бы, уж на что неразрывна с нами! Уж какие мы кровавые слёзы проливали совместно! Ан нет! Живёт Грузия без нас и с нами, но своей неповторимой жизнью, не задохнулась в гневе и обидах, пережила…
Теперь радуются грузины, когда мы приезжаем, надеются, что будем приезжать больше и больше, строят грузины совместные с нами планы. Но чувственно в наши события, в наши мнения и наши действия не вникают. Потому что самодостаточны. Потому что у них древняя и давняя история, с бесспорной своей государственностью и бесспорной своей самобытной и абсолютно самостоятельной бездонной культурой. Не ненавидят они никого. Есть, конечно, среди них люди больные ненавистью, но они и на грузин-то не очень похожи.

Нет, мы не такие! Нас и сравнить-то не с кем. Мы такие, каких нету. И друг без друга мы не сможем. И не могли никогда.
Кто-то во Львове с предгорья Карпат может закричать: «Нет! Могли и можем! Мы не из одного корня! У нас крепкие европейские корешки. Вы их резали, резали, а они всё равно растут. Так что, видали мы вас! Жили без вас веками…»
А кто-то им крикнет с уральских предгорий: «И нам вас не надо! Мы сами можем всё».
Но тут надо бы спросить львовян – Виктюка, Башмета, Ярмольника, Фридмана, Явлинского, Гошу Куценко, Мережко, Ганапольского – могут они без нас?…

А мы без них можем?

Мы не можем без Гоголя, потому что мы не европейцы.
Никакому европейцу Гоголь, как нам, не понятен. А Украинцы, отстервенев от нас, кричат, что им Гоголь не нужен, потому что он писал на русском языке.

Они так говорят, потому что они не европейцы, которые если бы у них был такой Гоголь, в Бельгии, Дании или Финляндии, пиши он хоть по-китайски, то берегли бы они, лелеяли каждую его запятую и каждый его шажок по их или по чужой им земле.

Рвущиеся к свободе, чести и гордости, полагая, что это главные европейские ценности, жаждя демократии, о которой никакого представления не имели, но понимая её как главное европейское достижение, мы стояли вокруг Белого дома в 1991-м. Мы выбирали Ельцина… Мы так хотели благополучия и хоть какой-то стабильности, как европейского образа жизни, что всё за это и отдали, не получив ни свободы, ни чести, ни уж тем более демократии.

А они, украинцы, по факту своего географического положения и по факту отрыва от нас, сразу назначили себя европейцами. И всякое отсутствие исполнения законов, дикую свою вольницу посчитали демократией. Посчитали, что далеко вперёд они ушли по пути свободы и подлинных европейских ценностей. За эти европейские ценности они выходили на Майдан в первый раз, а после победы надолго преуспели только в ненависти к России. И что? В результате на несколько лет получили животное в качестве Президента и мрак в качестве государственного устройства. Какие европейцы потерпели бы такое?
Вот украинцы и не потерпели. И снова вышли на Майдан, опять движимые европейскими ценностями. В этом движении проявили они много стойкости, гордости, чести, пролили кровь, устояли, победили.

Но как только победили они своё собственное, самими порождённое тёмное, безнравственное руководство, тут же растеряли все европейские путеводные, потому что ничего другого, кроме как продолжать ненавидеть Россию придумать не смогли.

И снова бросились они в наши российские объятия, неся и нам и себе, и себе и нам, только горе и беду. А мы эти жуткие объятия никогда и не закрывали. Чем сильнее кто-то вырывается, тем сильнее сжимаются чьи-то объятия в ответ.

Но если опять по-честному, если совсем начистоту, если до самых корней и основ… То ведь и не надеялись вырваться. Хотели, хотят, но представить себе не могут, как это, без этих объятий.

Однако, мы дообнимались! Доборолись, доприменяли все самые запрещённые приёмы, и случилось то, что случилось.
А теперь нужно понять. Необходимо понять! Понять чётко и ясно. Что теперь мы живём в совершенно другом мире. И это сделали мы.

Прежде всего мы изменили наш мир друг для друга. Он теперь иной и не надолго, а навсегда!!!

Прежнего и по-прежнему не будет ни в чём, ни в одном даже самом мало-мальском аспекте и сегменте нашего совместного бытия. Уже разрушены и будут рушится семейные узы, будет дотла сгорать дружба, уже отброшены и будут отбрасываться разные совместные планы, уже погибли и будут гибнуть судьбы и обрываться жизненные пути. Не родятся дети, которые могли бы родиться.

Весь остальной мир ещё не понял и не понимает произошедшего. Для всего мира это так – борьба амбиций, какие-то глупости и частности двух провинциальных стран.

Для Европы – это серьёзное неудобство, которое, разумеется, всему Евросоюзу выйдет таким боком, что и думать страшно. Но пока для них это просто серьёзное неудобство.

Для Америки – это очередной прокол внешней политики Обамы, но, в целом, хорошая ситуация для того, чтобы дестабилизировать всё подряд за своими пределами. Однако, ни Мак Кейн, ни Обама, ни вся свора Госдепа и конгресс США даже представить себе не могут, каким историческим позором обойдётся им вся их недальновидность и имперское высокомерие. Они не понимают во что они ввязались и на каких чувствах они сыграли. Они не понимают, кого они обманули…

Прошло всего четыре с лишним года после Южной Осетии, но какие уже могучие и осмысленные проклятия посылают Америке здравомыслящие грузины… Но Грузия – маленькая, не обидчивая и самодостаточная.

Мы с Украиной не такие…

Мы большие, запутавшиеся, уставшие, озлобленные, закомплексованные, очень умные, при этом, не умеющие сосредоточиться, а главное, крайне, крайне чувствительные! И наши совместные мучения будут всегда в центре мирового внимания, то успокаиваясь, то обостряясь… Пропал большой самолёт над океаном, утонул корейский паром с детьми, оползень в Афганистане и тысячи жертв… Нет, мы на первых полосах!
Если бы Титаник утонул неделю назад, то новости о нём были бы всё равно после новостей из маленького города Славянска.
Мы не европейцы. Я не европеец. Но казалось… Мне казалось, что мы движемся в правильном направлении, что мы, хотя бы некоторые, приобрели европейский лоск, манеры, повадки, желания и кто-то даже недвижимость.

В 2004 году, десять лет назад, сразу же после того, как победила оранжевая революция, я радостно писал приятелю в Киев: «Дружище, мне кажется, что мы такое поколение, которое родилось в XX веке и ещё в СССР… Но мы первые, у кого есть шанс встретить спокойную и благополучную старость в наших странах».

Какие наивные слова!

Так к чему всё это?

А всё я к тому, что надо просто осознать и принять нашу столь необъяснимую и при этом очевидную неразрывность. Осознать, что мучения, беды и переживания – надолго. И что мучиться будем вместе. Никто в одиночку из этих мучений не выйдет: либо вместе, либо никак.
С этим можно не соглашаться, этого можно не хотеть. Я лично никаких мучений не хочу. Но так будет, если будем друг друга продолжать терзать.
Шансов расстаться у нас нет никаких. Значит, надо как-то научиться жить вместе во враждебном нам вместе мире. Украинцы думают, что им теперь все друзья. Они так думают, потому что неевропейцы. Европейцы не были бы так наивны.
Мы же, в сущности, не враги. Даже тот, кто желает моей смерти только из-за того, что я русский, всё равно мне не враг. А я не враг ему. Он просто меня ненавидит, а я его сильно не люблю. Но нам не разорваться.
Почему? Да по вышеперечисленным мною причинам, и ещё по миллиону таинственных, непостижимых причин, которые кроются в истории, в мироустройстве и в миропорядке, в Божьем промысле и просто в каждом отдельном неевропейце-русском и неевропейце-украинце, хотим мы этого или не хотим.
Сейчас – не хотим. Сильнее, чем когда-либо.
Мне самому непонятна та очень не европейская обида и гнев, которые во мне закипают, и с которыми я ежедневно последние пять с лишним месяцев борюсь. И мне непонятен гнев с берегов Днепра или с берегов Десны, откуда с Черниговских земель пошла моя фамилия, мой род и предки…

Мне непонятно, почему всё так происходит.
Мне датчанин или фламандец гораздо понятнее, чем житель Чернигова или Житомира. Почему? Да потому что для меня, в целом, фламандцы и датчане существуют как-то все вместе и в целом если не на одно лицо, то на какой-то один общий и скучный характер. Мне они как-то понятны, потому что понимать я их не желаю. Мне они не очень интересны. Я не европеец.
Мне не интересна сегодняшняя Европа. Мелочная и трясущаяся над своими ускользающими в небытие устоями, плачущая о своём былом комфорте и величии.
Нет и не будет той Европы, которую любил Достоевский, Гоголь и Чехов. Нет и не будет даже той Европы, которой мы были потрясены в начале 90-х годов. Сегодняшняя живёт отголосками прежнего, прежними мифами. И эти мифы возбуждают в нас, в украинцах и русских, те самые иллюзии, о которых я так много говорил.
Мне неинтересны датчане. И поэтому они мне понятны. В целом. То есть, непонятны совсем, и повторюсь, у меня нет желания их понимать. Я упростил их для себя кажущимся пониманием.
Я прекрасно знаю, что другого человека понять невозможно.
Мы можем только как-то по-своему объяснять какие-то поступки или слова другого человека. Эти объяснения кажутся нам пониманием. И в этом смысле мне Европа очень понятна. А вот украинцы во всём своём многообразии мне непонятны. И чем дальше, тем сильнее. Потому что я многих знаю, многих люблю, многими сильно дорожу, знаю их уклад, знаю образ жизни, знаю культуру, песни, еду, пейзажи, дороги, запахи, деревни и города. Знаю подробно. Поэтому и не понимаю того, что сейчас происходит с людьми. Очень хочу понять. И именно поэтому не могу. Не хочу и не могу упростить их жизнь и поступки своим пониманием. И уж тем более обидой.

Но, как выясняется, понимание и не обязательно для совместных мук и страданий. Для совместных мучений.

А что с этим всем можно сделать? Какой же из этого выход? А выход один – надо сесть и говорить. Нужно говорить, говорить, говорить. Выговориться! А потом договориться о том, как будем жить дальше. И договориться нужно так, чтобы никому не было обидно, и чтобы соблюдать договорённости… Чтобы без украинской страшно неевропейской Рады, где дерутся, чтобы без нашей столь же неевропейской Думы, где спят. Чтобы на каждого украинского Тягнибока не нашёлся наш Рогозин… Чтобы как-то по-хорошему, по-людски, и надолго…
Но договориться мы не сможем. Потому что мы не европейцы.

Ваш Гришковец.

http://odnovremenno.com/archives/4550
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Май 14, 2014 5:28 pm

13 мая 2014 г
 
Здравствуйте!
Прочтение моей записи от 4 мая Никитой Сергеевичем Михалковым явилось для меня полной неожиданностью. Застала эта новость меня в Ташкенте. И на эту тему мне больше нечего сказать.

В данный момент я в Чите. Здесь ночь. Утром лечу в Благовещенск. Но прямо сейчас хочу поделиться письмом, которое получил на днях из города Славянска Донецкой области. Того самого Славянска… Для меня лично это письмо очень важно. Оно многое поясняет. Поясняет про жизнь людей, которые не потеряли голову, не утратили разум, не поддались гневу и безумию. В этом письме нет ничего особенного, кроме чести, сильной жизненной позиции и желания пережить самые страшные и самые сложные времена достойно.


«Я родился и всю жизнь,все свои 43 года прожил в Славянске.Женился два раза. Здесь родилась моя дочь,мое чудо и моя радость.Практически все время пожил в одном доме,построенном в 1957, в квартире доставшейся от моего деда. Дед в послевоенное время был руководителем Горсовета. Город наш основан в 1676. Где то в окрестностях проходили события описанные в «Слове о полку Игореве». Кроме этого да Славянского грязевого курорта, одного из старейших на Украине,»мировую» известность наш город не заслужил. Географически место спокойное, ни вулканов, ни угрозы цунами, ни схода лавин нам не грозит.
Эпоха, в которой мы все живем привела меня к предпринимательству. Я часто уезжал из нашего города, видел много городов и встречал много разных людей, плохих и хороших. Когда появились деньги, увидел европейские города. Как то всегда казалось, что очень мало городов хуже моего, но всегда понимал, что это Родина. И сколько бы я времени ни провел в других городах, как бы весело и интересно там не было, но почти все мои счастливые моменты прошли именно здесь. И почти все несчастливые дни тоже.

До 12 апреля 2014 я мог представить недостаток продуктов в магазинах, смену власти с конфискацией всего у всех, эпидемии, да много чего еще, но не этого. Дом наш примыкает к зданию милиции, всегда была иллюзия, что вот мол воры не залезут. И на моих глазах захватывают милицию и строят баррикады. Дом наш теперь за баррикадами, под окнами вооруженные люди, ящики с бутылками с зажигательной смесью, колючая проволока, надписи, явно не мирного характера, в заборе — бойницы. В первые дни-обыск при входе в дом. И каждый день страх, что кто то начнет штурм и попадут в окна, кто то бросит бутылку и спалит дом. Ну как страх, такая себе опасность. Просто как то привык за всю жизнь не очень бояться. Нервничать- да, переживать-очень, но боюсь только за близких людей и себя, а за дом чего бояться? Унесли документы и ценное, коллекцию аудио дисков и любимые картины перенес в комнату дальнюю от наружных окон. Шторы закрыли, на окнах скотч. Постоянно там не живем, так приходим проведать. Сажусь с женой или другом на диван, включаю фильм и забываю, что вообще где то что то не так.
В городе на улицах пустынно. Машины почти не ездят, на дорогах лежат старые тополя, людей мало, 100 000 сидят дома. Магазины иногда работают, банки уже нет. Поезда и автобусы не ходят. Но простые люди как то даже вежливее стали, спокойнее, как то собрались прямо. Спорят конечно, но споры все какие то не про то. Про то что увидели по телевизору, про то что прочитали в интернете. Есть люди, которым мало компьютерных стрелялок, они играют на улице, есть люди с убеждениями прямо дикими, но в основном когда завоет сирена и звонят колокола все идут домой и сидят с друзьями и родственниками. Я просто надеюсь, что те власть имущие, кто играет в эти игры вовремя остановятся и перестанут гибнуть люди, мы тогда почувствуем счастье, как почувствовали его люди 9 мая 1945го.
Почему я решил вам написать? Я поклонник всего вашего творчества с 2001 года. Прям вот какой поклонник расскажу. Как то решил завести блокнот себе с желаниями. Решил,что там должно быть 200 желаний и если желание исполняется ,я его вычеркиваю. Желания там разные. Показать дочке панду (люблю этих животных и сам видел два раза), например, запустить воздушного змея, жить в уютном месте, встретить 2000 Новый год в Париже… Под номером 6 желание такое — побеседовать с Евгением Гришковцом. Первый раз попал на спектакль 2 октября 2013г в Донецке, взял автограф, очень нервничал. Некоторые события в нашей жизни уже не могут состояться, например концерт Бигуди и Гришковец, но некоторые события можно ждать всю жизнь. Как то так..»

 
http://odnovremenno.com/archives/4556#more-4556
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Май 28, 2014 11:51 am

23 мая 2014 г

Здравствуйте!
Сегодня у сына Саши первый в жизни юбилей. Десять лет. Отмечать будем завтра. Он праздника ждал и ждёт. Подарил ему от себя лично взрослый отцовский подарок: хороший складной многофункциональный нож. Было видно, что он счастлив получить такую вещь. В этом подарке он увидел доверие к себе, ощутил некую взрослость и романтику.

Я помню, как дедушка мне на десять лет подарил маленький складной ножечик. Он до сих пор хранится дома. Он переезжал со мной всюду. У него два лезвия, отвёртка и открывалка для бутылок. Как я был счастлив его получить! Я с ним спал, я его разглядывал, носил в кармане не как некий инструмент, а как простое сокровище. Он небольшой, с голубыми перламутровыми боковыми накладками и маленьким бронзовым изображением «Ракеты» — речного корабля на подводных крыльях.

Этот нож был нашей с дедушкой тайной. Секретом от родителей и от бабушки… Саша, думаю, тоже оценил эту вещь. К сожалению, он не отечественного производства.

А последние две недели у меня выдались удивительные. Гастрольный тур получился таким, каких у меня, пожалуй, и не было. Я имею в виду, не было таких перепадов впечатлений и погодных перепадов.

Посудите сами: 7-го мая вылетел прямым рейсом из Калининграда в Ташкент, пролетел 4,5 часа и оказался в совершенно ином мире. Я впервые был в Ташкенте… Хотя, отец перед отъездом мне сообщил, что фактически я побывал в Ташкенте 44 года назад, когда мне было 3,5 года мы провели с родителями пять или шесть часов в Ташкенте. Проездом. Но я этого совершенно не помню.

Из Ташкента, где было +38, я пролетел 3,5 часа и оказался под снегом в Иркутске. Потом из заснеженного Иркутска перелетел в Читу, где был зной, а потом в Благовещенск, который встретил меня дождём. Из Благовещенска на день сплавал через Амур в Китай. Потрясён абсолютно. Не восхищён, не разочарован, а именно потрясён.

Из Благовещенска скачком через Москву прибыл в Брянск, следом в Смоленск.

Удивительное ощущение: переплываешь через Амур, метров шестьсот, и попадаешь на другую планету. А потом летишь почти восемь часов, а ещё потом едешь на машине пять – и видишь приблизительно то же самое, что и в Благовещенске. Имеется в виду дома и люди, без природных особенностей, которые, в сущности, различаются тоже не значительно.

Из Смоленска приехал в Минск, наполненный радостью и праздником Чемпионата мира по хоккею. Таким нарядным, чистым, радостным и тёплым я Минск не видел никогда. И таким многолюдным тоже.

Но про Ташкент, Китай и Минск хочу написать отдельно и подробно. Вот только устал с дороги, да к тому же день рождения сына. Поэтому подробности начну излагать в воскресенье.


Ваш Гришковец.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Май 28, 2014 11:57 am

25 мая 2014 г

Здравствуйте!

Час назад наша сборная по хоккею блестяще выиграла у финнов и стала чемпионом мира. В то же самое время в Киеве заявил о победе на выборах президента господин Порошенко. Какие разные победы!!!

Разные не потому, что наши хоккеисты хорошие, а Порошенко плохой, а потому что победа в спорте – это всегда безусловно победа, а победа кого угодно в какой угодно стране на президентских выборах – это не понятно что такое.

В случае этих президентских выборов непонятно сильней, чем обычно.

Я ничего не знаю про Порошенко. Конфеты его ел. Против правды переть не стану: конфеты вкусные. Особенно Бонжур. Так что, бонжур мистер президент! Судя по его лицу, он сам любитель конфет. Да и видно, что аппетитом точно не страдает. Похоже, и здоровьем пышет. Это хорошо. Обычно люди крепкого здоровья, обладающие хорошим аппетитом и упитанные отличаются добрым нравом. Добряки…

Правда, по-настоящему добрые люди не зарабатывают миллиарды… Так что не понятно.

А всего четыре дня назад я был в Минске со спектаклем.

Ехал в Минск на машине из Смоленска. Дорога заняла часа три с половиной, не больше. На границе мы только немного притормозили и всё. Но как только въехали в Беларусь, вдоль дороги потянулись постриженные пространства. От дороги до лесополос трава была аккуратно скошена. Обычного придорожного мусора не было вовсе, и пейзаж был настолько чистым и ярким, что казался обработанным на компьютере. В пути нас застал короткий, но очень сильный дождь с крупным градом. Точнее, град был такой, какой я видел только по телевизору в новостях. В жизни мне такого видеть не доводилось. Все машины остановились, ехать было невозможно. И я лично видел, как у впереди стоящей фуры градины пробивали тент. Жутковато, я вам скажу.

Но как очень крупный и мощный дождь не бывает долго, так и град иссяк быстро. Мы поехали, вернулось солнце, и окружающая картинка стала не только идеально чистой, но ещё и блестящей.

Минск в этот раз меня очень удивил и обрадовал. Если быть точным: он меня восхитил. Город прекрасно подготовился к Чемпионату. И не только новыми гостиницами, чистотой, идеальным порядком на улицах, но и как-то подготовился лично каждым человеком, который встречал Чемпионат.

Я никогда особенно Минск не любил. И не раз писал об этом. В его порядке мне не хватало жизни, теплоты и современного дыхания. В Минске многое очевидно было между строк. В этот раз я увидел совершенно другой город! Я увидел много абсолютно счастливых людей.

Местные были счастливы своей гордостью за то, что смогли сделать такой праздник, а приезжие были счастливы своему удивлению, потому что увидели совершенно не то, что ожидали. Эти счастливые люди, местные и приезжие, перемешались и счастливые, по большей части не очень трезвые, гуляли по вечернему и ночному Минску, ощущая полную свободу и безопасность.

Мне сказали, что иностранцев, имеется в виду европейцев и заокеанских людей, приехало не так много, как ожидалось. Это вполне понятно. Жутковатый и непонятный европейскому и американскому сознанию образ президента Белоруссии никто не отменял. Побоялись, не захотели, засомневались… Но те, кто приехал, находились в полнейшем изумлении и каком-то детском восторге. Не особо общительные скандинавы просто рвались общаться и как только узнавали, что я говорю по-английски, сразу начинали говорить о своём потрясении и изумлении. Их жажда общения была совершенно детским желание поделиться чем-то хорошим, поделиться радостью.

Один англичанин тряс билетом на какой-то второстепенный матч и исполненный восторга говорил мне, что хоккей его не интересует и билет он не использовал, просто он давно хотел приехать, но виза была труднодоступной и дорогой. При этом он давно мечтал попасть в Северную Корею или Беларусь, чтобы увидеть тоталитаризм воочию.

- Я купил билет за 5 фунтов, — радостно, почти кричал он мне. – Это самая лучшая и дешёвая виза, какую я получил в жизни! Такого дешёвого и вкусного пива, да ещё в таких шикарных условиях (он имел ввиду тот бар, в котором он и я случайно оказались) я ни разу и нигде не пил. А, чёрт возьми! Бог мой — какие здесь женщины!!! Какие они красивые и весёлые! Я не хочу обратно к нашим, — после чего этот парень захотел угостить пивом всех, кто был за стойкой и, как счастливый человек, узрев кого-то другого, забыл обо мне.

Я в первый раз видел Минск таким красивым и счастливым прежде всего за счёт большого количества молодых и радостных лиц. И именно по этой причине абсолютно современным.

На хоккей я не ходил. Не особенно интересуюсь, да и на улицах было интереснее. К ледовой арене во время матча я съездил. Посмотрел на это впечатляющее сооружение, дождался окончания матча и полюбовался на волну людей, выходящих после хоккея на улицу. Не было орущих, пьяных, краснорожих фанатов. Не было жёстких кордонов милиции. Не было ничего угрожающего или хоть сколько тревожного. Был праздник. Здорово, что наша команда победила! Победила красиво.

В том же баре, где я перекинулся несколькими словами со счастливым англичанином, ко мне подсел совсем пьяный и радостный молоденький минчанин. Он меня узнал, но сомневался. От волнения и принятого на грудь он зачем-то заговорил со мной на беглом, плохим английском. Я ответил ему по-русски, тогда он убедился, что это именно я, обрадовался, захотел меня угостить, от чего я отказался, сказав, что не могу принять от него угощения в силу разницы в возрасте. Угостил его сам.

— А правда, что у Путина рейтинг сейчас больше 70%? – вместо благодарности неожиданно спросил он.

Я пожал плечами, развёл руками, мол, наверное, но я не считал.

— Как же вы живёте там…, — спросил он и задумался, очевидно подыскивая более точную формулировку. — Какая у вас мотивация жить в таком стаде и с таким пастухом?

Я ничего ему не ответил. Бар и барная стойка, как известно, территория демократии. А он в общем-то и не ждал ответа. Он отвлёкся от меня, с кем-то чокался, что-то громко выкрикивал то по-английски, то по-белорусски. А потом быстро вернулся ко мне с совершенно пьяными, но при этом счастливыми глазами.

- А я в июле уезжаю жить в Германию! Навсегда!!! – радостно буквально выпалил он мне, перекрикивая музыку и шум. – Хватит! Надо начать жить по-настоящему!

В этом парне было столько счастья, в его словах и интонации была такая уверенность в том, что он на пороге новой и безусловно лучшей, чем была жизни, и что расстаётся он с Родиной и своим личным прошлым без всякого сожаления, да ещё громко хлопая дверью.

В этот момент я отчётливо вспомнил 1990 год, когда я уезжал в Германию, как мне казалось, навсегда. Во мне было много разных переживаний. Был и страх, были сомнения, была будоражащая каждую клеточку организма надежда, больше всего было иллюзий… Даже радость была. Но счастья не было вовсе.

К счастью, дверью я не хлопнул
.

Ваш Гришковец.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Май 28, 2014 11:59 am

26 мая 2014 г

Здравствуйте!

Хочу поделиться своими очень поверхностными, но яркими впечатлениями о Ташкенте.

Этой поездки я ждал. Ждал и старался ничего себе не фантазировать, чтобы не было никакого уровня ожиданий и не случилось разочарований. К тому же, я и не знал, что мне фантазировать, в каком направлении запускать фантазию. Город детства и юности моего любимого коллеги и друга Игоря Золотовицкого, который всегда говорил и говорит о своём родном Ташкенте с восторгом и нежностью, город, в котором родились и выросли многие мои знакомые… Это всё весьма образованные и яркие люди, которые по массе причин продолжили свою жизнь не в Ташкенте, очень скучают по городу своего детства и не хотят туда ехать, опасаясь крушения дорогого им образа. Город, о котором я слышал много самых тёплых и сладких историй. Город притягательный, желанный и аппетитный… совершенно не сочетался с тем городом, откуда ежедневно прилетают и прилетают тысячи тех людей, которым мы не рады, и которые не рады нам… Люди, которые едут в непонятное им пространство заниматься тяжёлой, чаще всего грязной работой и жить в нечеловеческих условиях.

Так что летел я, стараясь не думать о том, что меня ждёт, а думать о том, кто меня там встретит… Я только сам себе приказал не ждать ничего особо экзотического и быть настроенным открыто и дружелюбно.

Летел из Калининграда в Ташкент Узбекскими авиалиниями. Самолёт был довольно новый, чистый, стюардессы русские, пилоты, судя по фамилиям – тоже. В Ташкент летело немного людей, а вот из Ташкента, стюардессы сказали, что борт был полон.

Экзотика началась с объявления.

В самолёте объявили стандартное, что курение запрещено втечение всего полёта, а также запрещено употребление и жевание насвая. На английский это объявление не переводили. Я заинтересовался и очень весёлая стюардесса объяснила мне, обратившись почему-то на «ты»: «А ты не знаешь насвая? Это типа табака. Они его жуют, сосут, не знаю». Тогда я поинтересовался, чем это может помешать полёту.

- Так они его плюют на пол. Где сидят, там и плюют. А если им это запрещаешь, они плюют его в туалете в рукомойник. А рукомойник забивается.

Лёту было четыре в половиной часа. Последний час я смотрел в иллюминатор. И всё время видел под собой коричневое пространство. Видимо, невысокие горы, без зелени и, наверное, без людей. Снежных вершин тоже не было.

Паспортный контроль прошёл быстро. Я знал, что меня должен встречать замечательный узбекский актёр Шухрат Иргашев. Игорь Золотовицкий попросил его встретить меня и позаботиться.

Чемодан я ждал час сорок. Все уже как-то так или иначе получили багаж, а я остался один в небольшом помещении вместе с пограничником. Таможню не мог пройти, не получив свой чемодан.

Никто не проявлял никакой обеспокоенности, кроме меня. Маленького роста, очень смуглый пограничник с большим интересом смотрел фильм. В итоге, мы посмотрели этот фильм вместе практически до конца.

В этом фильме пять или шесть американских спецназовцев беспрерывно убивали афганских моджахедов в каких-то горах. Американцы тоже гибли, но моджахедов они крошили десятками. Я знаю, что многие моджахеды были этническими узбеками, но ташкентский пограничник с удовольствием смотрел этот фильм.

Через час ожидания я уже взбеленился и обратился к пограничнику с просьбой выяснить судьбу моего чемодана. И тут я понял, понял сразу, что узбек в форме и в фуражке совсем не тот узбек, который готовит плов или наливает вам чай. Я вспомнил своих сослуживцев узбеков, которые получив хотя бы одну лычку на погоне, изменялись до неузнаваемости и становились в сущности страшными людьми…

Узбекский пограничник мне сказал: «Чё тебе нада?! Я тебе паспорт хорошо проверил?! Ну и сиди спокойно!»

Таможенник мне порекомендовал позвонить по какому-то местному стационарному телефону и узнать про мой чемодан. Я позвонил. Мне ответил молодой женский голос. Девушка-диспетчер что-то лепетала, и когда я спросил напрямую: «Вы что мой чемодан потеряли?», — получил гениальный ответ: «Нет, что вы! Мы его ищем».

Это был единственный и неприятный эпизод моей поездки в Ташкент. Получив чемодан почти через два часа после прилёта, я вышел на знойный и ароматный воздух, меня встретил чудесный человек и Народный артист Узбекистана Шухрат Иргашев, и мы поехали в город…

Я специально не ел в самолёте, потому что хотел вкусно поесть на месте. А про Ташкент все без исключения говорят, что в мире мало более вкусных городов. Разумеется, я хотел плова. Но выяснилось, что вечером плов поесть не так уж просто. А точнее, это почти невозможно. Потому что плов не вечерняя еда. Мало того! Я узнал что плов вообще утренняя еда. Мне объяснили, что раньше и до недавних времён плов начинали есть на рассвете, то есть летом, с четырёх часов утра. Но это не так давно законодательно запретили, и теперь плов в общественных местах едят не раньше семи… А потом на работу. Плохо себе представляю работу после плова, но узбекам, как авторам плова, виднее. (Хотя, опять же, узбеки утверждают, что плов придумали в армии Александра Македонского в их восточном походе).

Но для меня вечером плов сделали, и понял, что надо как-то поаккуратнее с высказыванием желаний, потому что их будут моментально и неукоснительно исполнять или пытаться исполнить.

Мой первый в Ташкенте плов был прекрасен! Я понял, что прежде я и не ел плова. Тот плов был, как мне сказали чайханский, то есть, самый простой, без изюма, гороха, и чего-либо ещё. Только баранина, рис, жёлтая морковь и какие-то специи. Очень подозреваю, что в плов они добавляют что-то, что на плов подсаживает. Потому что оставшиеся дни при всём многообразии выбора я хотел именно плов, а после того, как улетел из Ташкента, у меня случилось что-то вроде пловной ломки. В Иркутске и Чите то, что выдавали за плов таковым не являлось, а ничего другого я некоторое время просто не желал.

Я не буду рассказывать про их гостеприимство, невероятную культуру застолья и трапезы, невообразимое разнообразие всякой еды, от супа до сладостей. Не буду рассказывать о своих впечатлениях от рынка, к тому же, Шухрат всё время говорил, что рынок уже не тот, что город не тот, и всё не то… Не буду также воспроизводить очень яркую галерею типажей и образов людей, которых довелось там увидеть и пообщаться. Не буду рассказывать про забавную, наивную и очень провинциальную ночную жизнь молодёжного Ташкента… Это надо видеть самому. Гарантирую, что всё понравится. И также гарантирую, что нам там рады. Вот только напоминаю, что узбек в форме и погонах – это особый узбек, даже по отношению к другим узбекам…

У меня была творческая встреча в легендарном театре «Ильхом». Про «Ильхом» я слышал давно. Те, кто бывал в Ташкенте и бывал в этом театре, гордились. В 90-е годы «Ильхом» был легендой независимого и студийного театра. Я конечно же хотел побывать на его сцене. Счастлив, что побывал. Рад, что удалось немного помочь коллегам: билеты они продали все и быстро. От какого-либо гонорара я отказался. Во-первых, творческая встреча – это не спектакль, а во-вторых, я приехал в Ташкент для радости и отдыха.

Люди собрались очень хорошие. Был биток. Люди пришли разные: разного возраста, разных национальностей. Я пока совсем не разбираюсь в ташкентской специфике и не могу понять по лицам и акценту кто со мной говорит…

Я прочитал добрую половину спектакля «Прощание с бумагой», который мне не удастся привезти в Ташкент. Почитал новые маленькие тексты, ответил на вопросы. А вопросов было много и всё хорошие. В смысле, не формальные, а подлинные и глубокие.

Теперь очень хочу приехать в Ташкент с полноценным спектаклем, правда, декорации привезти не получится, но у меня есть и лёгкие в этом смысле спектакли. Хочу встретиться с более широкой ташкентской публикой и своей команде показать Ташкент.

Мне молодой узбек задал вопрос: ощущаю ли я себя русским в некоем русском пространстве, находясь в Ташкенте, разговаривая на русском языке. В его вопросе и интонации был определённый намёк на имперское сознание. Я ответил, что я не то что ощущаю, а я знаю, что я русский в столице Узбекистана. Но туристом я здесь себя не чувствую и не почувствую. По этой причине, в отличие от массы европейцев и американцев, которые приезжают увидеть Ташкент, Бухару и Самарканд и беспрерывно фотографируют всё подряд, от ишака до минаретов, я здесь фотографировать ничего не хочу. Не хочу потому что фотография ничего не передаст, да и я здесь хоть и в первый, но определённо не в последний раз. Я нахожусь не на чужой земле, в другой, но не чуждой, культуре, и хоть я здесь не дома, а в гостях, но в гости ходят не туристы, а друзья.

В Ташкенте прекрасно отпраздновали 9 мая. Не пафосно, но как-то хорошо и правильно. Был красивый салют, много людей гуляли, очень хорошо и щедро накрыли столы для ветеранов и пожилых людей. Много молодых людей ходили с георгиевскими ленточками. Также видел молодых людей с медалями за какие-то узбекские заслуги, но на праздник они их надели. Праздник я в Ташкенте почувствовал.

Вообще в Ташкент нынче на майские приехало много люду из России. Видел инфернальное зрелище: десятого мая, утром, в лобби гостиницы наблюдал практически за соседними столиками Сергея Шнурова и Стаса Михайлова. Они не были в одной компании, они не общались, но видеть их в одном помещении забавно. Хотя… Есть люди, которые в караоке Михайлова и Шнура поют через запятую.

Спросил Сергея зачем он здесь. Он сказал, что предпринял путешествие с женой по Казахстану и Узбекистану. Со Стасом я не знаком, и не намерен. Но цель его присутствия была понятна по большим афишам, которыми был увешан весь город. Надо отдать должное ташкентцам, на концерт было куплено меньше половины билетов. Я поинтересовался.

Улетел из Ташкента в Иркутск с таким количеством вопросов к этому городу, этому пространству и к самому себе!.. Как много во мне всего всколыхнулось в Ташкенте. Всколыхнулись какие-то отголоски прежних лет, я вспомнил и остро почувствовал своё прежнее ощущение мироустройства и миропорядка, в котором Ташкент был частью большой, доступной и родной страны… Я непременно и как можно скорее хочу снова туда. И только когда снова побываю, смогу лучше написать о Ташкенте и, даст Бог, других узбекских городах.

Из знойного Ташкента прилетел в заснеженный Иркутск. На пограничном контроле злющая девица в погонах, листая мой паспорт, спросила: «С какой целью вы были в марте в Грузии». Занятный вопрос в мае, заданный человеку, прилетевшему из Ташкента в Иркутск.


Ваш Гришковец.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Ср Июн 04, 2014 12:00 pm


28 мая 2014 г

Здравствуйте!

Сегодня ходил с сыном на «Годзиллу». Сам про себя тихонечко много смеялся. Саша смотрел серьёзно. Собственно, фильм рассчитан и адресован людям, не старше тринадцати, а также тем, кто своих детей готов на такой фильм сопроводить и с большим удовольствием наблюдать не за смешным Годзиллой, а за собственным чадом, относящимся к Годзилле серьёзно.

Смотрел этот фильм и на то, с каким удовольствием американские кинематографисты разрушают свои города. В этот раз очень эффектно разрушили Сан-Франциско. Красиво рушатся небоскрёбы, красиво ломаются огромные вантовые мосты… И как же некрасиво в новостях разрушаются частные домишки или школьные здания из силикатного кирпича в Донецке и донецкой области.

Как красиво и всё красивее разрушают американцы в кино свои мегаполисы, и как некрасиво они же разрушают другие страны.

Утром вылетаю в Москву. Вечером там концерт с Мгзавреби. Опять будем много говорить с грузинами об Украине. У Гиги жена родом из Донецка, тёща там живёт. Поговорим и пойдём играть концерт. Два часа музыки, дружбы и любви.

31-го мая у меня спектакль в Оренбурге. Был в этом городе только однажды. Впечатление осталось несколько размытое и невнятное. Что-то там случилось неприятное, но сейчас уже не помню. Очень хочу в этот раз многое уточнить и исправить впечатление. После Оренбурга будут знакомые поволжские города. Так начнётся моё лето.

А ещё хотел сказать немножко о Китае…

Как я писал прежде, Китай меня потряс. Не восхитил, не напугал, не разочаровал, а именно потряс. И хоть в Китай я вошёл, как в бездонный океан, даже не по щиколотку, а, можно сказать, коснулся его поверхности пальцем, но взбудоражен я серьёзно. Всё для меня там оказалось неожиданным.

Я провёл там около семи часов. В приграничном городе Хэйхэ. Этот город настолько приграничный, что его хорошо видно с нашей стороны даже невооружённым глазом. Стоишь на берегу Амура и смотришь на Китай. А у них на самом берегу большой парк аттракционов со здоровенным колесом обозрения. Крутится колесо, смотрят на нас китайцы сверху вниз из люлек…

Расстояние между нами – неширокая река Амур. Расстояние между нашими культурами, представлениями о мире, ощущение земли, на которой живём – бесконечно.

Я много раз видел китайцев в Хабаровске и Владивостоке. Я их видел на рынках, на стройках, в гостиницах, видел, явно, совсем небогатых и тех, кто одет дорого. Видел китайцев в Париже, атакующих дорогие магазины. Правда, мне тут же говорили, что это китайцы не с материка, а с Тайваня.

Я всегда знал, что китайское – плохое. Дешёвое и некачественное. Похожее на настоящее, но фальшивка. Сделано в Китае – значит, сделано не очень.

С самого детства я боялся китайцев, которых к тому моменту не видел, но в Кемерово частенько можно было слышать, что Китай рядом, и что до нас доберутся, если не в первую очередь, то скоро. Я всегда знал, что китайцев очень и очень много. Китай тогда был страшным, тёмным, обязательно голодным, и обязательно опасным. Анекдотов про китайскую бедность и многолюдность была масса…

Представления о Китае менялись вместе со мной. Но какие-то представления были о нём с самого детства. В детстве никаких представлений о Новой Зеландии, Австралии или Канаде у меня не было. О Португалии не было. О Дании и Голландии не было, а о Китае были. И вот все накопленные за всю жизнь представления о Китае, от страшной, голодной, густонаселённой и нищей стране, до площади Тяньаньмэнь, а потом до экономического чуда и первой экономики мира… Всё это оказалось совсем не похоже на то, что я там встретил, а точнее, на то, что там встретило меня…

Напомню, я побывал совсем немного в небольшом по меркам Китая городишке на периферии этой великой страны.

Та китайская еда, которую мы едим у себя или в Европе как китайскую, не имеет ничего общего с тем, как и что едят сами китайцы.

Я поел там два раза совсем в нетуристических местах. В первый раз я был в шоке и восторге от вкуса, разнообразия и даже самого ощущения насыщения той едой, которую получил. А второй раз я, скажем, был озадачен тем, что было предложено. Не буду описывать ни еду, ни способы её подачи, а также способы её употребления. Одно могу сказать: еда для китайцев дело невероятно серьёзное, и культура еды потрясает воображение. Такой безупречной чистоты и во всех смыслах недешёвого оснащения тех заведений, где едят китайцы даже средней руки, я мало где видел в мире. (Конечно, я не бывал в бедных или нищих районах, которые конечно же есть, но я был во вполне средних заведениях).

Я два часа в Китае провёл в бане. В бане не туристической, а в той, куда ходят китайцы. Как я понял, ходят часто и нередко семьями. А вот такого я вообще нигде и никогда не видел. И это тоже большая и давняя культура. По сравнению с самыми дорогими банями, какие я видел в России у провинциальных олигархов, китайская общественная баня просто Версаль, в котором всё продумано, всё имеет какой-то смысл и всё очень хорошо.

Город Хэйхэ не красивый и не некрасивый. В нём всерьёз об архитектуре говорить не приходится. Ясно, что город построен быстро, по российским меркам просто моментально, то есть, меньше чем за тридцать лет. Построен не особенно основательно и с каким-то лёгким отношением к самому явлению города. Построен не на века. Не тщательно. Однако, за внешним невыразительным фасадом может скрываться весьма глубокое и насыщенное содержание. А в этом содержании всё понамешано…

Как же у них там всё понамешано! В одном помещении, которое, кажется, высечено из цельного куска мрамора, может соседствовать абсолютно космической красоты ваза, тончайшая, полупрозрачная, нефритовая статуэтка, удивительной красоты какая-нибудь вырезанная из дерева рыба и какой-нибудь нелепейший, дурацкий и пахнущий линолеумом диван. При этом, на красивой мраморной стене может висеть дикий календарь, как будто купленный в Египте или на рынке в Анапе. Много чего-то пластмассового, блестящего, дурацкого. Что-нибудь смешнее китайской рекламы и афиш каких-то китайских боевиков сложно найти.

Их бытовые представления о красоте, о европейском и американском так наивны, смешны, нелепы и часто просто безобразны, что диву даёшься! И в такие моменты нужно самому себе говорить, что их сознание совсем иное, оно таинственно, но это то сознание, которое способно создать выдающуюся красоту, которую как красоту они, очевидно, часто даже не замечают.

С первой секунды моего пребывания за рекой Амур меня удивило то, что является самой простой и убедительной иллюстрацией некого состояния страны.

Меня удивило, насколько хорошо, по сравнению с нашими пограничниками и таможенниками, одеты китайские таможенники и пограничники. Хорошие ткани, довольно убедительные модели и крой одежды, красивые фуражки, добротные пуговицы. Очень хорошая обувь. У них нормальная осанка, строгие лица и отличные очки на этих лицах. А ещё эти таможенники и пограничники работают быстро, эффективно, и они совсем-совсем не милые.

Они таки не милые к нашему брату из-за реки, что российские их коллеги могут показаться ангелами.

А с какой стати им с нами быть милыми? Это мы к ним идём зимой по амурскому льду, а летом плывём на утлых теплоходиках. Это нам чего-то надо, причём, надо по-мелочи. А им надо по-крупному…

Там, за рекой, мелкими показались многие наши достижения и наши же проблемы. Маленьким увиделся самый большой наш мост на Русский остров. Смешными увиделись жалкие башенки Москва-Сити.

Мне всё время говорили, что в Сибири асфальт плохо лежит потому что очень большие перепады зимних и летних температур… В Ростове и Саратове перепады не такие большие. Но асфальт тоже что-то лежит неважно. Плохо лежит. Часто вовсе не лежит.

Если мне кто-то будет говорить, что в Благовещенске и Хэйхэ условия для асфальта разные, я боюсь, у меня возникнет сильное желание плюнуть этому человеку в бесстыжие глаза. За Амуром у китайцев асфальт лежит.

И Хэйхэ город ничем невыразительный, но уж очень он сильно отличается просто своей городской структурой, широкими, хорошими дорогами, огромным количеством светофоров и прочей городской дорожной разметкой, и какой-то очевидной продуманностью а, главное, волей тех, кто этот город взял и очень быстро построил.

Видимо, весь Китай живёт торговлей. Это тоже важнейшая составляющая китайской жизни.

Я заглянул в этот бесконечный лабиринт китайского шопинга, понял, что я в нём ослепну и оглохну, и не стал углубляться.

Так что про это сказать ничего толком не могу. Одно там было очевидно, что дешёвого и плохого в центре Хэйхэ в общем-то не найти. Наверное, можно найти недорогое и не очень хорошее, но по большей части – не дёшево и не плохо.

Наверное, те, кто много бывает в Китае надо мной по этому поводу посмеются. Но я говорю о том, что мне удалось увидеть не углубляясь.

Больше всего поразили школы. Средине школы. Я их видел две. Обе были большие и довольно величественные. Их здания напоминающие о сталинской архитектуре.

Территории школ прекрасны!!! Они большие, можно сказать, огромные, по сравнению с нашими. Эти территории чудесно организованы. На них я видел и футбольные поля, и баскетбольные площадки, и корты для тенниса и бадминтона, и чего только на этих площадках не было! А главное, на них было много детей разного возраста. Я стоял, любовался и слушал этот детский шум, радостнее и прекраснее которого на земле не существует шума. Все дети очень хорошо одеты…

А в Благовещенске во всём городе два дня не было горячей воды…

После этой поездки я могу сказать, что мои ощущения и представления о Китае получили огромное развитие, однако, понимания не добавили, а опасения, скорее, усилились. Опасения человека, которому всё равно нужно вернуться на другой берег, потому что только на своём берегу я могу жить.

А как же возросло моё любопытство… Теперь буду ждать следующей поездки… Намного сильнее, чем я ждал своего первого посещения краешка Поднебесной.

Но я вернулся на свой берег и здесь на нашем берегу завтра наконец-то будут оправлены по адресам первые DVD видеоверсии «Прощания с бумагой». Она наконец-то готова. Скоро её смогут взять в руки или просто увидеть в первую очередь те, кто принял участие в её реализации, заранее купив свой экземпляр. Многие заплатили больше, чем требовалось…

Я обещал успеть весной выпустить это видео, слово сдержать удалось. Всё-таки мы успели это сделать до лета…

Лето! Мы стоим на его пороге. Только у нас есть такое выражение: дожили до лета.

Как хочется, чтобы это лето принесло радость, отдохновение и было долгим. Как хочется подвести перед отдыхом итоги рабочего, тяжёлого года, который начался, когда прошлое дето закончилось. Как хочется, чтобы эти итоги были утешительными, а лучше попросту хорошими. Как хочется, чтобы не было тягостного ожидания плохих новостей каждое утро. Как хочется безмятежности. Как часто и совершенно по-детски хочется чего-то недостижимого…


Ваш Гришковец.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Сен 09, 2014 5:17 pm

3 сентября, 2014

Здравствуйте!
Лето закончилось. Всё. Звонят друзья, приятели, которые на лето потерялись. Возвращаются, хотят встречаться. Последние дни только и отвечаю на вопрос: «Как дела? Как сам? Как семья?» Я говорю им: «Всё хорошо…, если бы не Украина».
У меня действительно всё хорошо. Я провёл лето с семьёй и было много радостей. Я пишу новый спектакль и чувствую, что получается. В субботу женился младший брат Алёша. Женился на хорошей и любимой им барышне. У них у обоих есть работа и перспективы. Старшая Наташа перешла на второй курс. Сын Саша идёт в 4 класс. Маша загорела и вытянулась за лето. Родители были на свадьбе счастливые. Все здоровы. Всё хорошо!
Я как мантру твержу про себя: «Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо». Я уговариваю себя, убеждаю: «Всё хорошо». Но не могу отогнать, хоть на время забыть и не чувствовать тревогу и какую-то душную тоску. Я смотрю на детей, который занимаются своими чудесными детскими делами, не обращая внимания на работающий телевизор, по которому изо дня в день идут только военные новости, и сердце холодеет и сжимается от тревоги и тоски. От страха за них и за тот мир, который их ждёт, тот мир, в котором я не смогу их защитить, мир, который рушится и рвётся прямо сейчас. Рушится безвозвратно.
Я чувствую свою полную беспомощность и вижу свои слабые руки… слабые, чтобы уберечь и защитить даже самое дорогое и любимое.
А дома всё хорошо… Хорошо кроме новостей в телевизоре. И, значит, не хорошо.
Всё лето я много говорил и спорил об Украине, о происходящем, о Путине, об Америке. Всё лето. Много! Бесконечно говорил по телефону. Написал тысячи смс. Я слышал проклятия в свой адрес и в адрес моей Родины. Я слышал дикости во славу моей Родины. Я слышал непонимание моей Родины. Я говорил и слушал, слушал и говорил. Несколько раз и сам срывался на проклятия. Я смотрел новости, аналитические программы, читал и читал интервью, статьи…
Сейчас же я хочу сказать очень спокойно то, что я обо всём этом думаю. Сказать тем, кому хоть как-то интересно то, что я думаю, и не безынтересен я сам.
Это не программное заявление, не манифест и не анализ происходящего. Это просто то, что я думаю. Я так считаю… Это мои личные, исключительно частные соображения. Что-то мне самому в моих мыслях кажется наивным, эмоциональным и банальным… Но я так думаю. Я так считаю…
Я ТАК ДУМАЮ
Я пишу это и чувствую себя ужасно одиноко. Ужасающе! Потому что я давно не слышу тех, с кем был бы согласен.
Мне всегда было важно в процессе наблюдения и переживания разных времён и политических передряг найти человека, который был бы профессиональным политиком, политологом, аналитиком, журналистом… Человека более моего информированного, знающего, умного, и при этом профессионала, которому бы я доверял и как-то соотносил своё мнение и видение происходящего с его более глубоким и основательным. Проще говоря, мне важен был кто-то, способный объяснить мне суть политических и экономических процессов. В таком человеке мне важно было всё: от репутации и способа высказывания до стиля одежды. Такие были. Теперь нет. Давно. А в последние месяцы нет и в помине. Я не согласен со всеми. Есть те, кому я верю, но нет тех, с кем я согласен.
Я не согласен с Михалковым и не согласен с Макаревичем, с тем, что он говорит и делает. Я не согласен с Эхо Москвы и каналом Дождь не согласен, я не согласен с Первым каналом, НТВ и Россией 24. Я не согласен с BBC и CNN. Я не согласен с Путиным, не согласен с Обамой и Меркель. Я не согласен с выбором украинского народа. Не согласен как с их выбором европейского пути, так и не согласен с тем, кого они выбрали в качестве президента. Я не согласен с тем, вокруг чего сейчас так сплотилось российское общество. Я не согласен с той войной, которой не видно конца и края.
Я очень мало высказывался о происходящем. Но даже тех моих нескольких высказываний хватило для того, чтобы в нескольких украинских городах сожгли мои книги, хватило, чтобы потерять много знакомых, приятелей и даже друзей.
Я с этим не согласен! Я не согласен с тем, что так можно относиться ко мне и моим книгам только потому, что я не согласен с теми, кто решил мои книги сжечь, а также сжечь всяческие отношения со мной. Я не согласен с тем, что так легко можно что-то сжигать.
Я не согласен с тем, что у меня берут интервью украинские или российские журналисты и не публикуют его только потому, что я сказал не то, что хотели от меня услышать. Не согласен с тем, что эти интервью исчезают, будто этих разговоров не было.
А сейчас я хочу высказаться, чтобы те, кому это интересно, узнали от меня, что я частным образом думаю. Я выскажусь, чтобы кто-то перестал меня подозревать в том, в чём меня подозревать не стоит. Или чтобы кто-то утвердился во мнении, что его подозрения на мой счёт были не напрасны.
Сразу оговорюсь… Никаких писем в поддержку или же наоборот я не подписывал. Ни в каких списках протестующих или одобряющих моего имени нет. Правда, мне и не предлагали ничего подписывать. Так что и факта гордого и смелого отказа в моей биографии нет.
Так вот… Я думаю…
Я думаю, что то, что происходит сейчас – это страшная катастрофа, причины которой коренятся очень глубоко в истории, а последствия будут такими тяжёлыми и неизбывными, что и представить сейчас нельзя. (Простите мне эту банальность, но я так думаю. Я часто бываю банальным в своих соображениях об истории и политике).
Я думаю, что то, что происходило в Киеве в конце прошлого года, а теперь происходит во всей стране, никакого отношения к борьбе за свободу не имеет. Однако, украинцы совершенно уверены, что они боролись и борются за свободу. Свобода же это такая таинственная субстанция!… О!!! О свободе я думаю очень много.
Как было сказано в одном стихотворении, которое я целиком не помню, а авторство мне неизвестно… Услышал как-то от кого-то, был впечатлён и запомнил одну строку: «Освобождение – залог не для свободы». Как же я с этим согласен!
Тот, кто пытается освободиться, никогда не будет свободен именно от того, от чего освобождается. Чем сильнее жажда освобождения, тем сильнее несвобода. Человек может стать даже рабом. Рабом идеи освобождения.
Мои украинские знакомые, приятели и друзья, многие искренне считают и даже уверены, что они свободнее нас, русских. Свободнее меня… Они убеждены, что эта свобода у них в крови. Этакая историческая свобода, непокорность и национальная гордость. Они всегда были вольными, но угнетёнными и порабощёнными, однако, несгибаемо хранили идеалы свободы. А мы, русские, наоборот, были и есть покорные судье и государю, а в силу этого мы, как считают мои украинские знакомые, склонны к порабощению других. Мол, сами несвободны, так и вы будьте покорны.
Со мной раньше часто, а в последнее время постоянно, украинские знакомые говорили в лучшем случае, как с дурачком, который ничего не понимает, витает где-то в просторах своей театрально-литературной фантазии и не видит через свои розовые очки тяжести и гнёта российской жизни. Они говорили со мной, как с тем, кто покорен судьбе и покорен Путину. Они делали такой вывод только из того, что я способен жить и работать в стране с мрачной диктатурой.
Все мои слова о том, что всё не так просто, что моё отношение к тому, как живёт моя страна, сложно, глубоко и многослойно… Что очень много людей, моих соотечественников и современников, совершенно искренне поддерживают или даже любят Путина, и при этом остаются нормальными, хорошими людьми, совсем не заслуживающими презрения и ненависти… Все мои слова о том, что я не пошёл на Болотную по целому ряду причин, но только не потому что я боюсь, вызывали у моих украинских знакомых этакую всепонимающую ухмылку. Мол, рассказывай, рассказывай… Я думаю, что если бы сказал им, что боюсь, это было бы им понятнее, и они, наверное даже пожалели бы меня. Но я говорил так, как говорил. И они мне не верили или считали слепым, глупым, а главное, несвободным.
На меня смотрели свысока и, в лучшем случае, как на человека неплохого, но заблудшего и оправдывающего свои заблуждения. В худшем случае меня легко и не задумываясь оскорбляли. Почему? А потому что я думаю иначе. По-другому. Какая же это, простите меня, свобода – презирать человека, который думает по-другому? Тут свободой и не пахнет!
Мне не раз приходилось общаться с сектантами разных сект, или с теми, кто открыл истину где-нибудь в Индии, или с жёсткими, ортодоксальными вегетарианцами (что тоже своего рода сектантство). Все эти люди считали и считают себя носителями особого знания и понимания жизни. Они уверены, что находятся на высшей, чем остальные, ступени развития и постижения мира. Они говорили со мной с высоты своего просветления и знания. Им была дана уверенность в своей непререкаемой правоте. У всех сектантов есть простая и ясная идея, которая даёт им эту уверенность. Убеждённость! Убеждённость в своей исключительности.
Я часто сталкивался с такой же уверенностью в своих украинских знакомых. Видел в них это явное превосходство над собой, видел идею. Идею национальной своей правоты и приверженности к свободе, которой во мне нет. Нет, потому что я живу в России. Живу и ничего для свободы не делаю. Только ропщу. Да и то, ропщу шёпотом и на кухне.
Я видел признаки этой идеи и национальной свой правоты в весьма образованных и умных людях. Они жили и живут этой идеей как огромная секта. Однако, жизнь простой идеей – это высшая форма несвободы. Я думаю – это рабство. Любые самые казалось бы лёгкие формы национализма – это рабство. А националистические идеи ясны, просты и сладки. Но они не имеют ничего общего со свободой мысли и духа. Нахождение всех исторических и философских объяснений национальными своими особенностями – это рабство.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Сен 09, 2014 5:17 pm

Мне посчастливилось побывать в Африке. В Ботсване, Намибии. Я там встретил удивительно свободных, открытых и достойных людей. Они радостно шли на общение, не задумываясь, ни о каких расовых, социальных и прочих различиях между нами. Они в Ботсване, живя в саванне, не знали рабства. Они живут в мире людей и животных… А потом я попал в ЮАР. В Ботсване и Намибии я быстро привык совсем не опасаться местных людей, полностью им доверять и даже доверять им жизнь. В ЮАР я столкнулся сразу с ненавистью к себе со стороны внешне ничем не отличимых от намибийцев людей, столкнулся с желанием меня обмануть, обворовать, ограбить, или и того хуже. А это были такие же по происхождению люди, что и в Ботсване. Один этнос.
Именно там я со всей ясностью увидел, что рабство развращает в первую очередь и в гораздо большей степени не рабовладельца, а раба. Апартеид был, в сущности, рабством. У чёрных людей в ЮАР как не было прав, так же и не было никакой ответственности. Всё было просто: во всём виноваты белые, а они, коренные ни в чём не виноваты. Именно эта уверенность и сообщила им ощущение полного права меня ограбить и даже убить на их земле. А в соседней бедной Ботсване люди мне были рады просто как человеку. И не видели во мне объекта ненависти, зависти и наживы.
Как только кто-то приходит к убеждению или убеждён сызмальства в том, что во всём виноват кто-то иной, что вся ответственность за то, что происходит и идёт не так, как ему угодно, лежит на ком-то, а не на нём самом — он превращается в раба. Корень глубокой, давней и могучей ненависти к России с Лениным или с Путиным, с Петром I или с Екатериной II, ненависть, которую я видел и слышал в украинских моих знакомых кроется как раз в этом. В этой уверенности, что ответственность за все беды, за все бесконечные исторические неудачи и унижения целиком и полностью лежит на России, на Ленине, на Путине, Петре I, Екатерине II… ну и на мне, в конце концов. Потому что я так думаю. А я так думаю. Просто думаю – и всё.
А я думаю, что Украина ещё на первом Майдане открыла ящик Пандоры. Из этого ящика тут же явился Ющенко, смертельно больной патологической ненавистью к России. Он был так этим болен, что ничего не мог делать другого, кроме как ненавидеть мою Родину. Я думаю, он на работу ходил ненавидеть. Этой своей ненавистью он довёл страну до такого убожества, что Украина выбрала Януковича. И кто бы что ни говорил, а Януковича именно выбрали, избрали. Своего. Он не с Луны упал и не с российского самолёта спрыгнул с парашютом. Вот и вышло: был Ю, пришёл Я – последние буквы алфавита. Символично.
Кстати, я думаю, Янукович ненавидел Россию не меньше Ющенко. Он ненавидел её даже сильнее, потому что он её боялся. И Путина ненавидел и боялся. А ненависть плюс страх – всегда самая лютая и подлая ненависть. Если бы не ненавидел, не шантажировал бы, не врал, не пытался играть на два лагеря, не проявлял бы глупую спесь и не сотворил бы весь тот кровавый кабак, который мы сейчас имеем. Я думаю, что теперь русская земля горит у него под ногами. Я так думаю. Хотя, чертям огонь не страшен.
Думаю, что ненависть и свобода несовместимы в принципе.
Я думаю, что в крови на втором Майдане повинен именно Янукович. Я так думаю. Я не знаю. Но думаю так, что снайперы были именно его. Я думаю, Януковича, конечно, надо судить. И судить его должна Украина. Но только не сейчас. Позже. Иначе это будет слишком короткий суд. Да и судьи те, что сейчас у власти, тоже должны дождаться суда над ними. Я думаю, что и Яценюк и Турчинов должны сидеть на одной скамье с Януковичем, на одном суде. Но я думаю, никакого суда не будет или будет так нескоро, что фигуранты до него не доживут, или не доживут по другим причинам.
В том ящике Пандоры оказался среди прочих бед и Крым…
Весть об аннексии Крыма застала меня в Тбилиси. Первого марта я, глядя из столицы Грузии на происходящее, думал, что началась или вот-вот начнётся полномасштабная война. Как же я тогда испугался! Испугался за детей своих…
Я думаю, что Крым был аннексирован. Я так думаю. Балканский прецедент, на который так много ссылались Путин и компания в связи с Крымом, в данном случае считаю несопоставимым. Считаю, что Крым был вчистую аннексирован. И это ужасно!
Думаю, что тот крымский референдум был совершенно незаконным. Но также думаю, что люди голосовали на нём искренне и радостно. Думаю, что голосовали не под автоматами и не по принуждению в подавляющем своём большинстве. Хотя, может быть, кого-то и заставили… Могли, и было кому. Но большинство людей радовались. У меня телефон тогда не умолкал ни на минуту. Звонили из Севастополя, пели. Из Керчи, Феодосии. Тоже пели. Пили и пели.
Референдум был справедливый, но незаконный. Однако, о какой законности можно было говорить в стране, где, как я думаю, руководство было совершенно незаконным? Потому что власть они захватили, сбросив президента. И это было беззаконие.
Януковича свергли справедливо, но незаконно. Вследствие – получили справедливый, но незаконный референдум в Крыму. Беззаконная справедливость и свобода — разные вещи.
Как только кто-то уверует в справедливость без закона, тут же начинается кровопролитие и мракобесие.
Крым — это большая беда и скала, о которую разобьются многие и многие попытки примирения, о которых пока даже говорить рано.
Думаю, что много людей, тех, что тогда голосовали на том референдуме, скоро пожалеют об этом, если уже не пожалели.
Но украинский Крым был жалок! Фактически жалок. Замусорен и изуродован до невозможности. Я не мог смотреть на дикие строения, поставленные с нарушениями всех мыслимых и немыслимых законов и норм, которые обезобразили дивные берега и горы. Не мог смотреть на то, в каком упадке находятся архитектурные шедевры, важнейшие для нашей культуры и истории. Форос прекрасен! Но как же он загажен и унижен! Сплошной крымско-татарский сервис и еда, дикая застройка Севастополя, ржавое железо в бухтах, заплёванные камни некогда обильно политые кровью, пьянство и упадок… Симферополь больше похож не на город, а на какой-то оптовый рынок… Изменится ли это теперь? Ой, не знаю! Ой, не знаю…
Крым аннексировать было нельзя. Я так думаю! А что было делать? Я не знаю! Аннексировать было нельзя, но аннексировали его красиво. Мастерски. Я правда так думаю. То есть, уж что-что, а аннексировать научились. И я думаю, что не соверши Путин этого мастерского беззакония, то было бы столько крови, и было бы так страшно, что и думать об этом не хочется.
И ещё я думаю, что справедливо то, что в Севастополе теперь стоит русский флот без аренды. Незаконно стоит, но справедливо. Справедливо, что корабли НАТО там стоять не будут. Нечего им там делать. Справедливо то, что английские военные моряки не будут прогуливаться вольготно по Севастополю, ощущая себя опять победителями. И немецкие не будут. Только гостями. Но не скоро…
Мне, как человеку, носившему бескозырку, невыносима сама мысль о том, что Севастополь мог бы быть не «город русских моряков». Справедливо то, что над Севастополем Андреевский флаг.
Я думаю, что не могут в одном учебнике истории в качестве героев соседствовать защитники Севастополя всех времён и Степан Бандера. Это невозможно! Не могут столь разные памятники стоять в одной стране. Вот теперь они уже стоят в разных странах. К сожалению, всё это незаконно… И не цивилизованно!
Однако, я так думаю.
Таковы мои нецивилизованные мысли. Знаю же и сам сказал, что справедливость опасна… Но я такой справедливости в случае с Севастополем рад.
Двойные стандарты? Да, двойные. Но мне есть с кого брать пример двойных стандартов. «Цивилизованный» мир продемонстрировал эти примеры.
Руководство Украины незаконно. Думаю, что оно несамостоятельно и преступно. Преступно своей несамостоятельностью. Я думаю, что Америка напрямую и непосредственно рулит нынешним украинским руководством. Думаю, что Америка сделала ровно то, что хотела. Сделала и продолжает делать. Делает, даже не стесняясь откровенности и грубости своих действий.
Я думаю, что Америке совершенно безразлично, демократично или нет устройство Украины. Безразличны украинцы и то, что с Украиной будет. Безразлично даже будет Украина или нет.
Я думаю, что Обама бездарный и глупый человек. Он амбициозный и слабый политик. Обидчивый и нелепый. Думаю, что он сущий позор Америки и той политики, которая связана с его временем и им лично.
Удивительно, как Обама буквально за последний год как-то совсем иссох, истощал и осунулся. Он быстро поседел и стал какой-то сивый. Он совсем перестал улыбаться, и говорит пафосно и многозначительно. С таким выражением лица только врут! А сохнут так люди, которых никто не любит. А Обаму не любит никто. Весь мир. Америка не любит. Просто прекрасный пример для подражания украинскому руководству.
А украинские лидеры ещё более пафосны. Они пафосны, как плохие провинциальные актёры плохого театра, занятые в плохой пьесе. Смешно, когда в убогом театра актёры пытаются изображать аристократов или иностранцев. Да ещё когда и пьеса им не очень понятна. Вот это и происходит с основными лицами украинской власти. Как же они смешны и пошлы в этом!
Яценюк говорит всегда многозначительно. Он делает постоянные паузы. Изречёт что-нибудь и обводит слушателей взглядом… Ну артист да и только! Артист провинциальный, в самом худшем смысле этого слова.
Порошенко любит пышные фразы и цветастые обороты речи. Я думаю, ему кажется, что он внушителен и грозен. Но жесты мелкие и невыразительные. Порошенко склонен к артистизму и дешёвым эффектам. Вспомните хотя бы, как на фоне своего самолёта и под дождиком он сообщал нации о том, что не летит в Турцию из-за вторжения России. Как всё было выстроено, и дождик был уместен… Смешно. Я думаю – это смешно.
А как Порошенко кланялся и улыбался, вручая генсекретарю НАТО Расмуссену, чей писклявый голос никак не соответствует грозной должности, какую-то медаль. Медаль непонятно за что. Даже Расмуссен, я думаю, не понимал, что ему дают и зачем. Смешно это было и стыдно. Так я думаю.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Сен 09, 2014 5:18 pm

Думаю, что кому-то смешно видеть походочку Путина, которую сам Путин ощущает поступью. Кому-то, наверное, смешны его «манеры». Мне же уже давно не смешно.
Мне жаль Ангелу Меркель, которая за последние полгода сильно сдала, как-то скукожилась и постарела. Я думаю, ей очень не нравится то, что ей приходится делать и говорить. Думаю, ей не нравится говорить с Путиным, которого она, как мне кажется, терпеть не может и на дух не переносит… Но ей не нравится встречаться и с Порошенко, которого, думаю, она видит насквозь и презирает. Думаю, что ей очень не нравится исполнять указания из Вашингтона. А я думаю, что ей, почему-то приходится их получать и исполнять. Ей не нравится Франсуа Олланд и не нравится с ним обниматься при встрече. Ей не нравятся её коллеги по Евросоюзу, которые мелки и невыразительны. Ей не нравится тащить на своих усталых и покатых плечах этот аморфный и разношёрстный Евросоюз, раздираемый амбициями. Я думаю, ей противен Дэвид Кэмерон, этот спесивый и очевидно неумный парень, смотрящий на Европу из-за Ла-Манша презрительно и свысока. Думаю, она понимает, что этот парень, похожий на породистую собаку, относится ко всем и к ней в частности, как к собакам непородистым.
Я думаю, что госпожа Меркель лучше всех остальных понимает, какую кашу заварила Америка в Украине, несмотря на её робкие попытки это варево как-то предотвратить. И она знает, что эту кашу придётся, как всегда, по большей части расхлёбывать ей и Германии. Она это знает, потому что из ГДР, и понимает, с кем имеет дело в Украине и России.
Я думаю, что ООН – это вялая и утратившая хоть какое-то влияние организация. Организация вполне ручная и управляемая. Во многом ООН, как мне думается, является формальностью и существуют по-привычке. Не припомню столь невыразительного, невнятного и слабого генерального секретаря ООН, как нынешний. Думаю, что ОБСЕ и прочие и прочие организации тоже превратились в некую формальность и обслуживающий конкретные интересы персонал.
Я думаю, что украинцы и Украина всё ещё надеются на помощь и поддержку Америки и Европы. Робко надеются на то, в чём были абсолютно уверены ещё в январе на Майдане. Они, наивные, радовались хороводу и веренице персонажей из Госдепа, Конгресса США и из Европы. Они принимали пресловутое печенье на Майдане за чистую монету. Я думаю, украинцы уже понимают, что их развели. Они просто не хотят в это верить. Не хотят этого понимать… Не хотят понимать, что с Украиной происходит то же самое, что в старом добром анекдоте… Анекдот-то старый, но будто придуман сейчас и именно про США с Европой и Украину.
Анекдот короткий: После ресторана, боулинга и караоке только в бане Галя поняла, почему ей не надо было ни за что платить.
Я думаю, что помимо того, что происходящее является страшной бедой и катастрофой… Это всё также и результат удивительной глупости. Просто эта глупость такая абсолютная, что хочется верить, что всё это какой-то очень умный и хитрый план. Не хочется верить, что столько дураков и бездарей сейчас руководят странами так называемого цивилизованного мира.
Но именно и только глупостью можно объяснить то, что этот цивилизованный мир сделал ставку на тех людей, которые стоят сейчас у власти Украины. И те, на кого сделали ставку, тоже глупы. Думаю, что Яценюк и Порошенко просто послушные дураки. Иначе не понять их глупых и безрассудных действий. Умные люди так себя не ведут. Умные люди обычно способны понимать и оценивать меняющуюся ситуацию, свои возможности и адекватно оценивать себя. Умных людей так не обмануть.
Своей глупостью они сделали Путина многократно сильнее, чем он был. Не думаю, что это могло быть частью хитрого плана. Путин же является Путиным давно. Не понимать этого могут только дураки. Путин весьма предсказуем. Он Путин во всём, и не понимать этого было глупо, и глупостью остаётся.
Глупо так долго носиться с некими европейскими ценностями. Глупо полагать и надеяться, что «заграница нам поможет», и жить иллюзиями. Жизнь иллюзиями приятна, но до поры до времени.
И глупо не видеть, что Европа Украину в объятия не примет. Европа брезгливо смотрит новости из Украины. Наивно думать, что европейцы считают европейцами тех, кого видят в этих новостях. Наивно надеяться, что Европа захочет иметь в своём составе страну с некрасивыми домами, заборами, пятиэтажками, которые, к тому же, разбиты бомбами и артиллерией. И Европа не желает вникать в тонкости происходящего. Европа только пытается сохранить лицо и ощущение свой былой силы. Но на самом деле она опасается за газ, и понимает, что Украина газ воровать будет, как и воровала. Европа быстро поняла, что украинцам лучше в руки деньги не давать, потому что деньги чудесным образом тут же исчезают в украинских руках.
Европа тщательно моет руки после каждого контакта с Украиной и украдкой нюхает надушенный носовой платок, когда с Украиной говорит. Глупо всего этого не замечать. Я так думаю.
А той Европы, куда так хочет Украина, уже попросту нет…
Та Европа, которую мы полюбили с первой же встречи в конце восьмидесятых — начале девяностых, та Европа, которая нас потрясла и вдохновила… уже попросту исчезла. Её той уже не существует.
Когда я впервые увидел Европу, я понял, что прежней жизнью уже жить не смогу. Европа меня поразила, очаровала… Европа изменила мои представления о быте и устройстве жизни, о порядке, чистоте и даже изменила мой внешний вид.
Мы в девяностые годы стремились сделать «евроремонт». Мы хотели, чтобы если не на улице, не в подъезде, то хотя бы в квартирах у нас была Европа. Мы мечтали отправить своих детей учиться в Европу. Отправить даже не за знаниями, а за европейскостью. Мы трудились и стремились приблизить Европу…
И где та Европа теперь? Где те Париж, Брюссель и даже Стокгольм, которые были всего четверть века назад? От той Европы с незыблемыми традициями и неменяющимся веками пейзажем остались только островки и клочки. То есть места, куда ещё в массовом порядке не добрались мои соотечественники, и где над черепичными крышами не поднялись минареты.
Где та Европа, если во Франции нужно опасаться за кошелёк сильнее, чем в Челябинске? Если целый район Брюсселя, кстати, недалеко от Штаб квартиры НАТО, нужно обходить или объезжать за версту? Если тебя не пускают в кафе в Копенгагене, потому что ты очевидно не араб… Что с Европой, если гражданин Великобритании перед камерой обезглавливает американского журналиста?…
Я думаю, что то, что происходит в Европе, говорит о полном отсутствии видения и понимания дальнейшего развития. Европа утратила не только могущество, но и авторитет. Европа перестаёт быть авторитетна не только в политике и экономике, но и стремительно теряет своё культурное владычество.
Европа измельчала и несёт на себе явные признаки вырождения, не желая их замечать и продолжая жить по привычке, с прежними замашками и амбициями, как старик, отказывающийся признать, что силы его покинули и одряхлели как мозг, так и мышцы.
Европа прежде не опускалась до столь явной лжи, как это она сделала теперь. Во время Балканских событий, во время Чечни подача новостей и пропаганда американская и европейская ещё сильно отличались. Теперь же не отличаются вовсе. Европа хоть как-то тогда сомневалась, пыталась разобраться, рассмотреть события с разных точек зрения. Нынче этого нет в помине. Все новости и взгляды односторонни, прямолинейны и именно по этой причине глупы и лживы. Этого в прежней Европе не могло случиться. Это было просто стыдно прежнему старому свету, родине демократии и подлинных свобод. Теперь не стыдно. Почему? Не знаю. Думаю, что Европа безвозвратно утратила самостоятельность и гордость.
Думаю, что наступило время полного отсутствия свободы слова, какого не было даже в эпоху холодной войны. Я так думаю. Если европейские новости копируют американские, то какая тут свобода?…
У нас свободы слова не было никогда. Точнее, вроде бы была, но мы уже этого не помним. Кажется и вовсе не было. Но стало ещё хуже.
В последние полгода с наших телеэкранов исчезло немало заметных лиц телеведущих и журналистов. Думаю, они ушли по причине нежелания лгать так много, как им прежде не приходилось. Я так думаю. Остались те, кому всё равно или же те, кому удаётся вроде бы и не соврать, но и не сказать правду. Исчезли те политологи, аналитики и те люди, которые в любом случае говорили в разных программах хоть какие-то контрапунктные слова и мысли.
Несколько очагов «свободы слова» вроде Эха, Дождя или Независимой газеты вроде бы есть… Но я думаю, что их сохраняют для создания иллюзии свободы слова. А сами эти очаги больше всего напоминают бунт в богадельне.
Многие и очень многие исчезли и замолчали от страха.
Зато поднялись и взросли те, кто врёт самозабвенно, убеждённо, с верой в то, что врать необходимо, когда родина в опасности. Эти редакторы, политологи, аналитики, журналисты и ведущие видели Путина живьём. Возможно, задали ему вопрос, возможно, даже получили ответ и ощутили просветление, а также познали высший смысл лжи в нынешнее «смутное время».
Я думаю, что российская пропаганда сегодня так глупа и бездарна, что попросту недостойна страны. Её уровень говорит о недоверии к тем, на кого она направлена. Я думаю, нам просто не доверяют. Враньё – это всегда недоверие.
Украина же сейчас, как мне думается, попросту не может себе позволить свободу слова, как некую роскошь во время войны. Как быстро эта свобода слова там исчезла! Та свобода, которой так гордились все мои украинские знакомые ещё совсем недавно. Гордились и тыкали меня в неё носом, мол, вот, смотри, у нас есть то, чего у вас нет и быть не может.
Я думаю, что украинские СМИ, устраивая очередную информационную истерику или вещая о победах и доблести в сущности обречённых своих солдат… Эти самые СМИ и себя считают добровольческим батальоном, который ведёт беспощадный бой за свободу и независимость Украины. Ложь, ложь и ложь. Ложь, как оружие. В той борьбе за свободу, которую ведёт Украина, в первую очередь приносится в жертву свобода слова. А в сущности, я думаю, свободы слова в украинском государстве и не было. Говорить, что хочешь, и свобода слова – это разные вещи. Я так думаю.
Я думаю, что когда Путин говорил про задержанных на территории Украины десантниках… Говорил, что он думает, что они заблудились, на самом деле так не думал. Я думаю, он думал иначе.
Я думаю, что на юго-востоке по-настоящему, действительно, есть повстанцы и ополченцы, точнее, я думаю, что они там тоже есть, кроме разных солдат-удачи и наших военных. Я этого точно не знаю, но так думаю. Думаю, наших военных там много, а если понадобится, станет ещё больше. Думаю, что это неправильно и незаконно. Но наш министр иностранных дел и президент говорят, что их там нет. И я почему-то думаю, что они говорят неправду. Думаю, что это ужасно.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Евгений Гришковец Empty Re: Евгений Гришковец

Сообщение автор Ирина Н. Вт Сен 09, 2014 5:18 pm

Думаю, что на Донбассе и Луганщине творятся настоящие ужасы. Что там сейчас много людей с оружием, которые осуществляют такое беззаконие, что и думать страшно. Любая война в сегодняшнем мире притягивает и буквально призывает ото всюду всякий сброд и человеческую мерзость. Думаю, там сейчас много мародёров, уркаганов, наркоманов, отморозков и прочей нечисти. Они вооружены. И они там правят свой страшный бал. Думаю, что с ними нужно бороться всем. И украинским военным, и тем, кто числятся ополченцами. Но думаю, что там все так перемешались, что мародёров от ополченцев или от бойцов национальной гвардии мирным людям отличить трудно, некогда и не хочется.
Думаю, люди в тех городах, где нет сейчас повстанцев, банд, или украинских военных молятся, чтобы война миновала их, и чтобы всё шло, как было.
Думаю, что жители Мариуполя уже не надеются, но всё же молятся, чтобы их город не был взят, и чтобы в него не пришли бои. Я так думаю.
Я думаю, что украинские войска и добровольческие батальоны стреляли и стреляют по жилым кварталам. Бомбят города с самолётов, забрасывают минами, обстреливают ракетами и повинны в гибели многих мирных людей. Стреляют и стреляли плохо, но много. Я думаю, что многим стрелявшим всё равно, будут там убитые или нет. Война имеет такое свойство. Она притупляет многие чувства, обостряя только некоторые. Украинские и европейские СМИ утверждают, что регулярные украинские войска не обстреливали города, не бомбили, а я думаю, что бомбили и обстреливали.
Думаю, что многие добровольческие батальоны сражаются люто и смело. Жестоко сражаются. Сражаются за Украину. Но жестокость в гражданской войне – это преступление. А я думаю, что всё, что происходит – это гражданская война и никакая другая.
Думаю, что Стрелков и прочие, вроде полевого командира с позывным Моторола – военные преступники. Но и все бойцы и командиры батальонов Айдар и Азов – тоже военные преступники. Все, кто там воюет добровольно – все преступники. И те, кто сражается идейно, и те, кто приехал пострелять за деньги или за адреналин. Те, кто туда пошёл по приказу, скорее невинные жертвы, если только не проявляли особого рвения и усердия.
Однако, к некому Мотороле я испытываю большую симпатию, чем к батальону Айдар. Ругаю себя за это, считаю это неправильным. Но пока так. Почему? Да, видимо, потому что та идея, которая лежит в основе тех причин, которые создали этот батальон и собрали в него людей, мне отвратительна. Национализм в любом виде и проявлении, как я думаю, не имеет оправдания.
Я правда не понимаю, как так много людей в Украине реально могут надеяться на военную победу на юго-востоке. Хотеть они её могут, это вполне понятно, но как они могут в неё верить? Не могу этого понять! О чём они думали и думают? Они что, думают, что возьмут Донецк и Луганск и всё? И будут налаживать мирную жизнь, как ни в чём не бывало?
Неужели ещё не понятно, что прежней Украины с Донбассом и Луганщиной уже не будет? Её уже нет. О той Украине можно вспоминать, как об СССР. То есть, как о чём-то любимом или ненавистном, но безвозвратно ушедшем.
Я понимаю, что Украина не переживала Чечни и чеченских компаний. Украина не знает горя и унижения поражения от, казалось бы, маленького региона. Украина не переживала перехода от желания видимой лёгкой и быстрой победы и шапкозакидательства к отрезвлению и признанию невозможности победы, как таковой. Украина не имеет такого опыта. И недолгая история украинской государственности была до февраля нынешнего года бескровной…
А Украина тогда была в восторге от Чечни, героизировала чеченских головорезов и сама ехала туда пострелять москалей. Теперь те же самые чеченцы… Не другие, а те же самые, воюют на Донбассе, стреляют украинцев. Я так думаю, теперь Украина в известной степени исполняет роль России того времени. Но пока ещё идёт первая фаза. Жажда победы… Я думаю, что скоро это пройдёт. Просто надо вспомнить, что Грозный штурмовали ни один раз. Брали Грозный. И что?
Я думаю, что всё в Украине кончится гораздо хуже, чем тогда для России с Чечнёй. Я почему-то думаю, что третьего Майдана не будет, хотя о нём много разговоров. Думаю, что Майдан себя исчерпал, как инструмент народного волеизъявления. С нынешней властью никто так церемониться не будет, чтобы два с половиной месяца стоять в холода на Майдане. Я думаю, что нынешняя украинская власть будет сметена своими же измотанными, обманутыми и отчаявшимися войсками. Я в этом не уверен. Я это не предрекаю. Я так думаю.
А мы? А мы будем получать всё новые и большие санкции, будем роптать, но терпеть, будем гордится своей сильной и гордой позицией… Думаю, будет плохо… Думаю, будет плохо, и долго. Будет хуже, чем многие думают. Многим.
Кто-то не возьмёт кредит и не купит вожделенное жильё. Кто-то разорится, кто-то решит повременить с рождением ребёнка, кто-то не женится, не выйдет замуж. Кому-то станет совсем невыносимо жить в России, чьим-то планам не суждено состояться, рухнут карьеры, судьбы…
Но при этом, я думаю, санкции не повредят тому, на кого они направлены. Путин, думается мне, сейчас очень интересно живёт. Вижу, что ему интересно и азартно. Он же вообще у нас боец. Он с лихостью проверяет на прочность и мировое сообщество и нас. И думаю, что он при этом решает какие-то свои сугубо личные задачи.
Решение с продовольственным эмбарго, я думаю, был сильный ход. Во-первых, это чувствительно для Европы, я сам это видел, находясь в Греции. Видел растерянность и отчаяние людей, которые вырастили фрукты и вдруг поняли, что работали зря. Думаю, что это эмбарго чувствительно не только для греков. Во-вторых, ход сильный потому что Путин понимал, что русские люди с пустыми кастрюльками на демонстрацию не выйдут, в кастрюльки стучать не будут, не поднимут кипишь из-за еды. Постесняются что ли?… Потерпят… Ведь потерпим же? Потерпим! Потерпим даже несмотря на то, что решение принял он, а терпеть придётся нам. Но, думаю, справимся.
Позавчера поехали и закупили много впрок консервированного французского зелёного горошка и кукурузы. Не особенных каких-то, а самых обычных. Бондюэль. Эти консервы ещё пока есть. Но скоро, сказали, их не будет. Просто дети привыкли к ним сызмальства. Мы не брали впрок креветок, кальмаров и мидий. Пресловутого французского сыра впрок не брали. Зелёный горошек и кукуруза… Было противно закупаться впрок. Унизительно. Вспомнились давно прошедшие годы и, казалось бы, забытые навсегда ощущения.
Рыба на рынке в Калининграде сильно подорожала. Не на семь процентов, как сказано было в новостях, а почти вдвое. Норвежской лосось стоил 350 рублей в среднем, а теперь тот же лосось, только продавцы утверждают, что он не Норвежский, а из каких-то дальних морей, стоит на рынке 600, а в магазинах 700. Хотя, лосось тот же. У Калининграда, конечно, особое географическое положение, но думаю, что в целом по стране как-то так же всё.
Мясо сильно подорожало: свинина была 350, сейчас 500.
А в новостях говорят о росте на 7%, на 3%, на какие-то 0,8%. Показывают губернаторов. Губернаторы все радостные, говорят, мол, давно было пора. Говорят, что своего добра завались, и у нас всё только лучше. С советских времён не помню столько репортажей про грандиозные успехи наших сельхозпроизводителей. В стране сыра за одну неделю стали производить аж на 10% больше. И сыры у нас прекрасные, свежие, никакой плесени…
Я думаю, что всё это ложь и неуважение к тем, кто это эмбарго вытерпит и оплатит его из своего кошелька. То есть, это неуважение к нам. Это также и презрение к нашим детям, которые гораздо сильнее держатся чего-то привычного и знакомого, в том числе и в еде…
Мы эмбарго выдержим. Но вот лгать нам не надо! Это оскорбительно! Человек ложь терпеть долго не будет. Ложь унизительна! Я думаю, что если ложь будет столь откровенной и бессовестной, если наш премьер-министр будет лично инспектировать цены в магазинах, как он пообещал, и сообщать нам, что цены выросли максимум на 8, 3 и 0,8 %, то нашему терпению быстро придёт конец. Я думаю, в этом случае у Путина не так много времени, как ему в данный момент кажется. Я так думаю…
А эмбарго-то мы вытерпим. В этом смысле на нас расчёт правильный.
Я думаю, что украинское общество ошибается давно, я думаю, что оно отравлено идеей освобождения и что Украина раб этой идеи. Вот только вопрос от кого сейчас освобождается Украина? От Путина или от Пушкина?
Я думаю, что сейчас проходит катастрофическая и жестокая операция по разрыву Украины и России. Эта страшная операция фактически уже завершена. Остались какие-то ниточки.
Происходящее похоже на разъединение двух сиамских близнецов, которые друг без друга полноценно жить не смогут. Сейчас разрывают два организма, имеющих одну кровеносную систему. Это не один организм. Их два! Есть два отдельных сознания, два сердца, две души. Но кровеносные сосуды одни на двоих. Эта жуткая операция производится без наркоза и самыми грубыми инструментами. Кровеносные сосуды рвутся через жизни, семьи, дружбы, дела, связи, судьбы, историю, культуру. Рвутся, разрубаются с размахом. Крови очень много. Кровь общая. Боль зашкаливает. Опомниться никто не может.
Разорванное обратно не срастить. Такую рану не залечить, не зашить. А других, близких организмов, чтобы к ним прирасти, нет и не будет. И доноров не будет. Группа крови уникальная. Я так думаю.
Вот я написал то, что думаю, и то, как считаю. Длинно написал, может быть, путанно, возможно, банально. Я ещё много чего другого думаю о происходящем. Но полагаю, что и так понятно, как и каким образом я это вижу и как понимаю.
Я так думаю.
Так почему же сожгли мои книги? Их сожгли ни в магазине, ни в библиотеке. Их сожгли люди, которые их купили и читали. Люди принесли их из дома. Надеюсь, эти книги людям нравились. В этих книгах от того, что я думаю так, как думаю, не изменилось ни одной буквы, ни одной запятой. Но отношение к ним изменилось. И ко мне тоже изменилось… И я не знаю, будь у тех людей возможность, чтобы они сделали со мной лично? Не знаю. Думать за них не берусь.
Но я думаю, что жгли мои книги люди, ослеплённые в тот момент ненавистью. То есть, в тот момент тотально несвободные люди.
Они тогда не думали, они были уверены, что я не прав, так что всё, что со мной связано, надо уничтожить. А ещё они были уверены, что правы они, что я виноват, потому что думаю не так, как им хочется, и должен быть наказан. Они наказали меня — сожгли книги. Мне было больно.
Ирина Н.
Ирина Н.

Сообщения : 27611
Дата регистрации : 2013-07-16
Откуда : Москва

Вернуться к началу Перейти вниз

Страница 1 из 3 1, 2, 3  Следующий

Вернуться к началу

- Похожие темы

 
Права доступа к этому форуму:
Вы не можете отвечать на сообщения